Терминальщики

Все мы, все — терминальщики. Каждый из нас
от рождения чувствует смерти экстаз.
От зиготы до финиша вползь и трусцой
мы живём, мы живём, обрастая мясцом,
оплывая жирком в счёт длины теломер,
понимая порой, что не важен размер,
что ни рыхлая плоть, ни морщины в мозгу
не оставят тебя здесь, на сём берегу.
Нет для грусти причин. Можно верить в судьбу,
в бородатых мужчин, в бег, ходьбу, ворожбу,
видеть тайный указ в блеске дальних светил —
и навеки уснуть средь нечуждых могил.
Празднуй спас и садэ, рамадан и самайн,
слушай ранних "Любэ" или поздний "Рамштайн",
научись играть джаз, истанцуй весь балет —
всё равно есть черта, за которой нас нет.
Если я обречён — нет для грусти причин?
Или всё же не жизнь, только трепет осин?
Словно звонкий комар каждый миг стонет мысль,
что я где-то в прыжке прямо к смерти завис...
Что ж, пожалуй, всё так. Только я не грущу,
эту тень отыщу, обниму, отпущу.
Утром нового дня грёзы прочь – значит, жив,
вот, пожалуй, и есть самый главный мотив:
я живу, ты живёшь, мы мечтаем порой.
Засыпай, засыпай. Может, утром вновь в строй.