Где был любим

С волненьем еду
В свой родимый край.
В других местах
Я бороздил дороги,
Чужих собак, бывало,
Слышал лай,
По буеракам бил
Нередко ноги.

Еду в свой край,
Себя где осознал,
Увидел мир
Я удивлённым взглядом,
Где сделал первый шаг,
На ноги встав,
Где был любим, где ждали,
Были рады.

Бежит «грунтовка»
Серой полосой
Между полей,
Оставшихся без снега,
Мимо дубрав,
Берёзовых лесов,
Сосновых, ждущих
Тёплой майской неги.

Холодный март
И держится мороз,
Свинцовость туч на землю
Давит грузом,
Рванётся вверх от корня
Сок берёз,
Лишь солнца луч
Откроет ему шлюзы.

Вот так и я,
Родившийся весной,
Всю зиму ждавший
Терпеливо света,
Родился с криком
В местности лесной,
Рванулся в жизнь,
Как вихрем в зенит лета.

Весной услышал я
Грачиный крик.
Мне жалко было их,
Шагающих по снегу.
Увидел долгожданный
Солнца блик
И лошадь тощую,
Впряженную в телегу.

После зимы
Понурою была,
Голодною, нечесанной,
Забитой.
У дома из берёзы
В низ ствола
Струился сок, не собранный,
Забытый.

Скворечник с шумом
Чистили скворцы,
Пух воробьиный
По ветру пускали.
А воробьи,
Как мокрые птенцы,
В весенних лужицах
Испуганно плескались.

И вот уже я помню:
Месяц май
Тепло укутан, так,
На всякий случай.
В саду хрипковском
Сумасшедший гай
Грачей, гнездящихся
На липах старых, тучи.

Запомнил первой
Бабочки полёт:
Такой красивой я
Ещё не видел.
И пчёл, несущих в ульи
Сладкий мёд,
И петуха, который
Кур обидел.


Мне нравились
Зелёная трава
И жёлтые цветочки,
Как барашки.
От запахов
Кружилась голова.
Куда-то все ползли,
Ползли букашки.

Над старым погребом
Зияла вниз дыра,
Пугала глубиной своей
Бездонной.
Её с испугом обходила
Детвора,
А у дыры дремал кот
Старый, сонный.

Глядя на погреба
Зияющий разлом,
С испугом обходил я
Дальше яму.
И захотелось вновь
Вернуться в дом
Под крылышко к теплу
Любимой мамы.

Я мамку больше всех
Тогда любил
И даже ночью плакал
Втихомолку -
Боялся, чтобы кто
Не погубил
Или в лесу её не съели
Волки.

И помню летом
Был безумно рад:
Мне землянику
Принесла с покоса.
И лучше в жизни
Не было наград,
Чем ягодок пучок,
Впитавший утра росы.

У мамы загорелое
Лицо,
Она устало пот со лба
Смахнула.
Отец поднялся
Шумно на крыльцо,
Присел к столу
На деревянном стуле.

Пыхтел у печки
Тульский самовар
И бабушка несла
Чугун с картошкой.
Из-под неплотной крышки
Дымил пар,
Миски расставлены
И к ним в рассыпку ложки.

Из погреба
Солёных огурцов
Укропный запах
Разносился кислый.
Я, как мужик,
Присел за стол с отцом,
Тянулся ложкой
За картошкой в миске.

На столе сало –
В руку толщиной,
Чуть желтоватое,
Нарезано не крупно.
И самовар запел нам
За спиной.
И хорошо мне было
И уютно.

В углу икона,
Тёмный в ней оклад.
С иконы пристально
Глаза в меня смотрели.
И до сих пор
Я чувствую тот взгляд
Каждой частичкой,
Каждым нервом в теле.

И потому
Немыслимо соврать,
Грех на душе
Свербит телесной болью.
Иконы чувствую я
Божью благодать,
А коль был грех –
На раны сыплю солью.

А бабушка моя,
Лоб перекрестив,
За стол садилась,
Прошептав молитву.
Просила,
Чтобы Бог её простил,
Чтоб все здоровы были
Да и сыты.

Это мой дом,
Мой деревенский быт.
Остался в памяти он
С земляникой вкусной.
Пока я есть,
Не будет он забыт,
Как и мой край,
Родной мой край Тарусский.

22.06.2025