Крылья и кости

Душа привычно выступает непорочностью,
По своей сущности рождаясь чистотой.
Я выступаю виноватым, и мне совестно,
Что ей кажусь ограничением и злом.

Я не рассчитывал губить ей впечатления,
Не думал даже чем-то огорчить.
Я выполнял своё предназначение —
Функционировать и обеспечить жизнь.

Душа металась в недовольстве, ненавидела.
Ей всё не то пальто — ей птицей быть.
В её глазах пернатые — возвышенность,
Искусство, лёгкость, земное ей претит.

Она своим священным издевательством:
Лишением сна, отсутствием еды,
К губительным поступкам подстрекательством,
Романтизацией моей больной судьбы,

Как будто доводилась до экстаза,
Пытаясь неустанно изводить.
Дурманила печалями мой разум,
Чтоб проблеск вдохновенья уловить.

И я не претендую на признание
Себя как первозданной чистоты.
Я грежу только пересмотром состояния,
Вопросов святости этой людской души.

Бездушность — грех, а бестелесность — откровение,
К нему стремятся и хотят познать.
Но почему душа первоначально цельная,
А тело — как ненужная запчасть?