Ода блуждающего взгляда

Я брожу по Крещатику в плаще, как Камю,
И корю мирозданье за экзистенциальную муть.
В голове — диссертация, в сердце — дыра,
А в кармане — томик стихов и билет на вчера.
Я — поэт-философ, интеллектуал до мозга костей,
Но вся мудрость пасует пред линией женских плечей.
Вот шатенка в кафе — воплощенный Бодлер,
В ее грустном эспрессо — вселенский премьер.
Я б ей посвятил сонетов пятнадцать, не меньше,
Говорил бы о Фрейде, о вечном, о бренном, конечно.
Но пока я искал подходящий зачин,
Она скрылась с атлетом — типичный кретин!
О, жестокость Амура! О, пошлость бытия!
Кажется, снова поможет лишь психотерапия.
А вот блондинка смеется — чистейший Ренуар!
Ее смех — это вызов, божественный дар.
Он летит, как шампанское, брызжет, звеня,
И смывает всю скорбь уходящего дня.
Я почти подошел, я почти произнес:
«Простите, ваш образ — ответ на извечный вопрос!»
Но язык мой, предатель, прилип к нёбу, как лист,
Ведь я понял, что рядом ее муж-финансист.
У него мощный торс и уверенный взгляд.
Против этого Кант, увы, слабоват.
Рыжеволосая в парке читает Сартра.
О, судьба! Это знак! Начинается завтра
Новой эры рассвет! Мы поймем с ней друг друга!
Избежим мы порочного, пошлого круга!
Я представлюсь: «Коллега! Как тонко, как метко
Вы постигли всю суть!» (Она ела конфетку).
Но она посмотрела, как на тлю, на меня,
Пролистав две страницы и что-то бубня,
И ушла, покачав головой с укоризной.
Видно, счел ее взгляд мою мысль дешевизной.
Или просто заметила пятно от борща
На моем единственном модном плаще.
О, женщины! С каждой из вас я готов
Разделить всю бессмысленность жизненных основ!
Вам — сонеты, вам — хокку, вам — вечный ноктюрн,
Пока вы не сбежите с кем-то, чей бицепс фактурен.
Я мечусь между Кьеркегором и жаждой любви,
Мои комплексы, музы, всегда визави.
Я желаю вас всех — от кассирши до дивы в кино,
Мне без вас одиноко, тоскливо, темно.
Так и бродит по городу грустный поэт,
Невротичный философ, почти сорок лет.
Ищет смысл бытия, рифму, вечную суть,
И красивую девушку. Ну, хоть какую-нибудь.
Чтоб хоть на вечер забыть про вселенскую боль.
А потом? А потом — начинать все с нуля. То есть, с «ноль».