Я тебя вижу, призрак...

— Я тебя вижу, призрак, —
в углу:
тьма
не пропускает уличный свет,
                дух.
Что тебе нужно?
— Мне?
Ты позвала сама.
— Верно, во сне —
в медикаментозном бреду,
призванном вправить разум,
злые смирить сны...
Призрак смеётся,
то становясь газовым,
то от стены к стене проплывая брассом,
то раздувая рёбра скрипучим парусом.
— Я поведу тебя морем твоей вины.

Как раскрывает рана
всю свою плоть до дна —
в груду валов, в пыль
вбит костяной киль:
так глубока вина,
так неуёмна, стра’нна
и будто жизнь длинна,
и словно смерть страшна,
и словно смерть желанна.

Тьма ниспадает морю наперерез:
с неба к волнам тянется голый лес.
Чёрные корни вьются, ревут, летя.
— Что это, дух?
— Мы давно под землёй, дитя.
— Что же они поют,
корчась и наползая?
Не разобрать, но будто
знаю все голоса их...
Нет... Не хочу!
Не надо!
Призрак! —
но нет ответа.
Только лодчонка бежит и бежит от ветра,
волны всё выше — сгрудились — и черней.
Тьма опустилась в море, ветвясь и ноючи,
и лишь огни
бесформенной древней ночи
изредка дышат в гуще сырых корней.

Где-то приходит завтра,
солнечный блик наг —
только её глаза-ветра
так и летят во мрак,
нежа морскую магму
из бед,
из боёв,
даря имена штормам,
забывая своё.

Забывая своё.

2025