Каинова печать

В одном дому, под крышей небогатой,
Два брата жили, старший с младшим братом.
Один был резв, удачлив и умён,
Другой же — тих, судьбою заклеймён.
Случилась с ним беда в младые годы,
Удар, авария... и вот уж хороводы
Насмешек, слухов, шёпота за ним:
«Стал туповатым, словно монстр он
безмозглый...» Но в душе своей, в тиши,
Он нёс осколки ясной той души.

Шли годы. Все гадали, что вот-вот
Умёнка-младший в ЗАГС жену введёт.
Но вышло так, что старший, всем на диво,
Женился первым, скромно, не кичливо.
И сын родился, свет в его окне,
Награда за все тяготы вдвойне.
Но счастье — дым. Жена, забрав дитя,
Умчалась в город, прошлое кляня.
Оставив мужа с раной на груди,
Шепнув: «Прощай, и большего не жди».

И новый гром! Отец их занемог,
Сердечный приступ сбил его с ног.
Скончался он. На кладбище, в слезах,
Стоял лишь старший сын с тоской в глазах.
И внук приехал, мальчик десяти,
Чтоб деду дань последнюю нести.
А бывшая жена, сноха, не поспешила
На скорбный час. О свёкре позабыла.
И младший брат, стряхнув с себя печаль,
Сказал: «За матерью смотри. Мне очень жаль,
Но дел полно...» И бремя всех забот
На плечи старшего, как новый эшафот.

А помнит ли тот младший, как в ночи,
Когда сверкали лезвием мечи
Бандитские, и смерть была близка,
Кто грудью встал, чтоб отвести удар?
То старший брат, почти что погибая,
Его, мальчишку, спас, собой всё закрывая.
Он шрамы нёс, как память тех минут...
Но благодарность, видно, не живёт так долго тут.

О, горькая обида, боль души!
Когда родная кровь тебя крушит.
Когда добро твоё — лишь повод для пинка,
И память брата слишком коротка.
Ты отдал всё: и силу, и покой,
А он в ответ — удар жестокою рукой.
И нет страшнее этой вот печати,
Чем ненависть в глазах родного брата.

Котёл для мамы младший брат купил,
Как барин, дар свой дому подарил.
И старший, наполняя углем топку,
На край ступил, на досочку на топку...
Почти упал! Схватился за металл,
Чтоб удержаться, чтоб не закричал.
И младший, видя это, взвился вдруг,
Как будто старший — злейший его враг!
«Ах ты, урод! Испортишь мне котёл!»
И с кулаками на него пошёл!

Он бил его, не помня ничего,
В безумной злобе, брата своего.
И только мать, рыдая, подбежала,
От смерти сына отрывала.
А старший встал, качаясь, на ногах,
И видел лишь одно в его глазах —
Не просто гнев, а радость униженья,
И полное забвенье... и презренье.

О, горькая обида, боль души!
Когда родная кровь тебя крушит.
Когда добро твоё — лишь повод для пинка,
И память брата слишком коротка.
Ты отдал всё: и силу, и покой,
А он в ответ — удар жестокою рукой.
И нет страшнее этой вот печати,
Чем ненависть в глазах родного брата.

Он вышел молча в стылый зимний двор.
И это был ему немой укор.
Не боль от ран, а боль внутри горела:
Душа от предательства оледенела.