Наталье Коршуновой

Ах, как печалится моя касатка!
А в тёмных локонах живёт светлая ласка,
Его не холодит, не греет.
Но только взглянет на него — и  сердце замирает.

Мне кажется, я , как она, не смогу любить.
До хрипа, стона, под тяжестью изнеможения
Всецело посвятить себя кому-то,
Я думаю, что не смогу, не выйдет у меня.

Ушёл к другой — нутром ждала, что он вернётся к ней,
Но разум трезвый нашептал: «Не жди, не жди»
И нить надежды рвалась в жгучей боли дней,
Растоптана была обидами, как муравей под чириком.

Затосковала, горько стало
Огрызком карандаша она ему писала,
Отправил он четыре слова на бумажке:
А два из них вонзились в грудь: «Живи одна».

Ах, как печалится моя касатка!
В темноте, как не в себе, косу взяла, ту, что носит смерть,
Кровь по груди сползла — и боль взметнулась ввысь,
Капустный хруст — и тишина в пустом сарае.

Как мне не жалеть тебя, Наташка?
Увидела в тебе я солнце на чистом небосклоне,
Но лучше будь ты луной моей кровавой,
Что кровью залила сама себя.

Посвящается Наталье Мелеховой из романа-эпопеи М.А. Шолохова «Тихий Дон».