Ветхозаветные трагедии

Как беззаботно в неге плавясь
И праздно время проводя,
Вдруг забывается душа,
Не видя света пред собою,
Лишь запинается она.

И так идёт из года в год.
И Богом избранный народ,
Будь ты пророк или миссия,
Всё будет так из года в год.

И мой герой, образчик чести,
Избранник Божий и без лести.
Заслуги вся его броня,
От трепыхателей суетных,
От всех нападок без ответных,
Покровом Божьим охранён.
Под жарким солнцем Аравийским
Уж безмятежно правил он.

Минуло много лет с тех пор,
Как он, мальчишка златокудрый,
С отарою отца ходил
И послушанию служил.

Как Самуил его помазал,
На голову елей полил.
Но это всё Давид забыл,
Когда Вирсавию увидел,
Когда он с нею согрешил.
Ещё и мужа погубил.

И Урия, загнав коня,
Привёз приказ убить себя.
Но только этого не знал
И как безвинный пострадал.

И в этой грешной круговерти,
От зла ослепнув до конца,
Забыв о Боге и о доме,
Забыв про матерь и отца,
Живя с украденной женой,
Забыл про Божий он покой.

Но Бог его не забывал.
Пророка Он ему послал,
Чтобы Нафан живым глаголом
Ему дорогу указал.

"Скажи: что было мало?
Нужду ты в чём-то испытал?
Быть может, жён не доставало?
Сказал бы — Бог тебе послал!

Но ты под видом благочестия,
Живую душу погубил.
Но смертный грех Господь простил,
Однако страшная цена
За злодеяния дана,
И первенцем твоим, безвинным,
Будет оплачена она."

Давид застыл. И всё живое,
Что спало беспробудным сном,
В тот миг рвалось, в тот миг металось,
И что-то выжигало в нём.
И словно дымка растворилась,
И голубица пронеслась.
Услышал он дыханье Бога,
Свеча смирения зажглась.

И так стаял перед пророком,
Грехом согбенный человек.
Слеза катилась ненароком,
И чистой совести рассвет
Всё из него тогда кричало:
«Прости, Господь, я человек!
Я виноват перед Тобою.
Приму любую кару я,
Прошу, Господь, прости меня!»

Вот так, друзья, бывает в жизни,
Наверно, каждого из нас.
Пусть назиданием верным будет
Сей обличительный рассказ.
И пусть за радостью свободы
Не забывали никогда,
Что страшная цена порока
Будет оплачена сполна.