Подборка к Каблуковской радуге 2025

ВОКЗАЛЬНОЕ

В беготне пропахших мазутом дней
И в унылой точности расписаний
Наши встречи стиснуты всё плотней
Неизбежной горечью расставаний.
 
Остаётся память в тревожных снах,
И она острее любой иголки.
Наше время спрятано в небесах,
Как твоя ладонь под моей футболкой.
 
Нам бы нежность, милая, уберечь,
Не прощаться спешно в лучах неона.
 
Что оставит завтра от наших встреч,
Кроме струй дождя на окне вагона?


ЧЕЛОВЕК ПОД МОСТОМ

Человек, таящийся под мостом,
Не идёт в ночи говорить с котом:
Три затяжки, бычок убрать на потом,
Подоткнуть плотней одеяло.
Человек и рад бы не вспоминать,
Что была жена, и была кровать,
И что двери некуда открывать,
И что всё под конец достало.

Человек способен прожить до ста,
Превратившись в одну из опор моста.
В полумраке сна он зовёт кота,
Тот шныряет неподалёку
И приходит страшный, как сто смертей,
На поджарых лапах несёт репей,
Выпивает свет ночных фонарей
И ложится к людскому боку.

Говорит человек своему коту:
Я прошу, не прячься, кот, в темноту,
Нам с тобой идти с утра за черту,
Где кончается тень пролёта
И уже заметен другой пролёт.
Отвечает, недолго подумав, кот:
Я с тобой, конечно, да ветер жжёт,
И на свет идти неохота.

На мосту неровно гремит состав.
Возбуждённый кот, наконец устав,
Одеялом укрывшись аж до хвоста, в
Сотый раз видит сон о кошке.
Человек всё слушает шум реки
И глядит на небо из-под руки:
Там Большой Медведицы огоньки
Осыпаются с длинной ложки.


ЧУКИГЕК

Где-то там, далеко, возвышался Казбек,
И Арагва бурлила с Курой,
А границы надёжно стерёг Чукигек,
Незаметный советский герой.

На экранах бесчинствовал Грегори Пек,
Одри Хэпбёрн пленяла умы,
Но в мозгу пионеров царил Чукигек,
Покоритель хтонической тьмы.

Отгорели зарницы, закончился век,
И с колен поднимается рать,
Но стоит на привычном посту Чукигек,
Ну кому нас ещё охранять?

Не пугайтесь, когда не на месте закат
И горячий не плавится снег.
Просто в нашей подкорке Нишагуназад,
Наберлин, Будьготов, Чукигек.


РЕКОНКИСТА

У насыпного пляжа целится в мост гроза.
Белый песок надежды зыбок, но сердце чисто.
Господи, дай мне силы не открывать глаза,
Не соблазняться кровавой славой авантюриста.

Клевер и одуванчики возле стальных путей
Пусть расцветают редкой отрадой имажиниста.
Сколько в полях останется косвенных падежей,
Сколько грехов смоет новая реконкиста?

Мир без объятий ночи немилосердно пуст.
Маковые поля спят, пока не ударил выстрел.
В лето уходит голым забывший про листья куст.
Вместо стекла — фанера: «Ждите. Буду не быстро».


ОСЕННИЙ ПРИБОЙ

На влажных от волнения камнях
У края монотонного прибоя
Остановившись, ощущаешь страх

И странное дыхание покоя
За горизонтом. Поздняя заря
И радостная ночь — нас ровно двое,

В песке застывший след от янтаря,
Верхушки сосен вытянулись в струны.
Совсем немного дней до января,

И мы безумно суетны и юны.
Наш отпуск от предписанных тревог
Продлится здесь, на берегу лагуны,

И пары отпечатков близких ног,
Пусть мимолётней бабочки и взмаха
Её крыла, ведут на твой порог,

И мокрая от сырости рубаха
Останется валяться на полу.
Любовь не оставляет места страху,

Твоя улыбка озаряет мглу.
Лучи почтово-скорого рассвета
Протягивают тонкую иглу,

Свивающую осень с тканью лета
В неровную плетёнку макраме.
Швыряешь камень в воду, и ответа

Не ждёшь. И приближаешься к зиме.


МОТЫЛЬКИ

хрустит бульвар под каблуком
песочными часами лета
в таком спокойствии в таком
неожидании ответа
два километра до реки
два поворота до сирени
и тихо кружат мотыльки
калейдоскопами мгновений

*