Проповедь о догматах

Знаешь, как и многие из людей, я иногда думаю, есть ли Бог? И, если есть то, что Он? Нужна ли Ему наша вера, наше служение?
Представь себе нечто пронизывающее собой все; чье дыхание - сутки Брахмы, чья слезинка - всемирный потоп. И, в то же время, это нечто способно контролировать мельчайшие частицы бытия. Разве приложимо будет сюда наше понятие морали и греха?
Но, тогда в своем величии и всезнании, в неописуемой силе ума и мудрости, разве может Он карать нас - им же созданных и им же используемых? А, если - да, то, разве можем мы постичь такую мудрость, можем ли следовать таким путем, который для нас лишь полоска во тьме, прочерченная углем?
Быть может, этот Бог лишь познает себя через нас. И каждый из нас - это малейшее движение Его души. Его любовь и Его ненависть, жалость или гнев. Не вина, не наказание, ни награда - смысл, цель, предназначение. Так, мастер делает киянку, чтобы ей бить, а клин - что бы бить по нему, не заботясь об их чувствах. Не подозревая, что они есть. Рожденный ненавидеть, предавать, бояться или сражаться - роль, функция, рука Его, творящая или рушащая.
Наши мольбы и желания, надежды и сомнения - они Его, вне зависимости от нас. И тогда наше служение, наша вера нужны только нам, чтоб, задержавшись в этом мире на мгновенье, растаять, как промелькнувшая мысль Его.
Но, в этом случае, Сатана - это детский бунт, скрип не притершихся деталей, совокупность мелких неточностей, несоответствий, недомолвок. А если идти еще дальше, то Сатана - это та часть Божественной сущности, которой до смерти надоело всезнание и всепроникновение. Хаос, мятеж, ставящий целью достижение покоя - противоречие, заложенное само в себе и распространяющееся на все. Бессмертный и бесконечный, носящий свою смерть вечно в себе. Вечно убивающий себя от скуки всепознанности, Он остается бессмертным в силу надежды и любопытства. Он творит и рушит, существует и отрицает свое существование. А отрицая, становиться Ангелом Света, Сатаной, Заступником всех отверженных, Мессией, Искупителем.
Он искупает на кресте свои грехи в нас, и, падая горящей звездой с небес - свои в себе. Вечно неуспокоенный в блаженстве и муке, которые мы никогда не сможем понять. Ибо мы и есть это блаженство и мука. И, когда придет Страшный Суд, День Гнева, Dies Irae, Dies illa, - не мертвые восстанут, но Он, во всех, кто был и есть, познает себя. И отринет ту часть, что причиняла Ему наибольшую муку, и лишится своего блаженства. Он будет судить, но не нас, а Сам Себя. А мы - свидетели, присяжные, обвинители, потерпевшие, судьи. Мы осуждены уже, до начала времен, мы уже несем свой крест, и ничего страшного уже не будет - для нас, но не для Него.
И поэтому, молись, молись же за Него. Нам отказано в личном смысле. Мы - снежинки, поющие на ветру. И, что бы мы не пели, мы поем Ему вечную славу.