Южный экспромт

В июне, когда календарь истончился до лета,
он бросил контору, она — годовой свой отчёт.
И вот они в южной дыре, где вокруг полно света,
где время течёт, как дешёвое пиво течёт.

Она на лежак опускается с томностью дивы,
журнал теребя, где сплошные диеты и лоск.
Он смотрит на волны, чьи белые гривы
шлифуют прибрежный, измученный галькою, мозг.

Он думает: «Боже, какая тоска и безделье.
Вчера был футбол. А сегодня — лишь этот прибой».
Она размышляет: «Четвёртую порцию эля
он выпьет и снова пойдёт на попятный, домой».

К обеду он сжёг себе плечи до цвета заката,
она же — свой нос, что теперь полыхает, как мак.
И в номере, пахнущем кремом, тоской и мускатом,
царит отчужденья незыблемый, тягостный мрак.

«Пойдём погуляем?» — предложит он голосом сиплым.
«Куда? Ты же видел тут всё — два ларька, кипарис».
Их отпуск похож на дешёвый, заезженный сиквел,
где главный герой получает совсем не тот приз.

Но утром, глотнув капучино с коричной присыпкой,
она вдруг заметит, как луч ему лёг на висок.
А он — как она с чуть смущённой, дурацкой улыбкой
сметает с коленки налипший случайно песок.

И в этом молчанье, в полуденном сонном дурмане,
где чайки кричат, разрывая небесную гладь,
есть что-то такое, что держит их в этом капкане,
что с берега этого им не даёт убежать.