Побывал

Ведёт машину шофер лихо,
на кочке дважды приложил,
а вот и поворот в Косиху –
дорогу Роберт проложил,
вернее, имени известность.
Нашла деньжата мигом власть,
здесь потрясающая местность
то лес, то степь вокруг неслась.

Мелькали светлые околки,
берёзы кланялись не мне
и где-то прятались тут волки.
Пастух, мелькнувший на коне,
вмиг скрылся в синей дымке,
как будто не было его.
Берёзы в праздничных косынках,
в дымах струящихся село

открыло нам свои объятья
аж до начала торжества…
Не перестав оно смеяться,
повисла по-над ним молва,
что сизой дымкою накрыла
неудалившуюся даль.
И воскрешалось то, что было…
Накинув пошлости вуаль

идейности сермяжной власти,
провозгласив патриотизм,
и разгорелись снова страсти,
переиначивая жизнь,
переворачивая факты
и приукрашивая быль,
аккордами взбодряя такты,
струилась речевая пыль.

Поэзия, где ярко светит,
бушует что девятый вал.
Да вы, друзья, себе заметьте –
в Косихе летней побывал.
Дарил я книги косихчанам,
смотрел на светлый сабантуй
и на посыл их величавый.
Его ты успевай рисуй.

Рождественские чтенья – это
всеобщий праздник на селе.
Съезжаются сюда Поэты
и, как один навеселе,
ведут рассказы и стихами
делиться рады все подряд.
Всего не выразить словами…
…я тем эмоциям был рад.

От встречи все они бурлили,
выплёскивались в небеса,
где облака – семейство лилий –
творили с ходу чудеса
и открывалась перспектива
понять всю бренность торжества.
Клонилась долу, плача, ива,
давила, спохватясь, Москва.

Не фараоново хозяйство,
а фарисейская тюрьма,
советское повсюду пьянство
и вороватых кутерьма
тут. На просторе постсоветском
идёт жестокая война,
но выглядит она гротеском –
чекиста подлого вина.

В тени весенних песнопений
под блеск серебряной луны,
запечатлённых мной мгновений
в моменте летней тишины
способствует понять сомненья
и неприятности дождей.
И оживают вновь мгновенья
с неочевидностью тех дней,

что пробежали в летнем цвете.
С плодами, ягодами лес.
Волнуется, скучает ветер
и проявляет интерес
к Поэзии святой о вещем
в лугах с нескошенной травой
стою на взгорье обалдевшим,
объятый ветра суетой.

Свободное слово крылато,
орлом в небесах что парит.
Туманная светит расплата
за “Утро” красивой зари.
Стегал за “Утро” Капитонов,
Хрущёву пел он в унисон…
…и грязи выливали тонны,
опалу выдержал достойно он.

Поэта песни укрепили,
воспрял он духом на века…
…да “Яр любви” мы посетили,
где тайною журчит река
Лосиха там течёт подковой
и подмывает берега,
живёт традициею новой
и прежние все сберегла.

По-над двойною бездной слово
орлом стремительно летит,
любуется он той подковой.
Никто полёт не запретит
великой памяти народной
хранить поэтову печаль,
которой быть всегда свободной,
срывая властную вуаль.