Пропащий

Однажды утром, на рассвете
В промозглой, студёной заре,
Когда день начинается с солнца,
В этой маленькой, затхлой дыре.
Ни один из скворцов не щебечет,
Ни одна не гуляет душа,
Не завывает ветер на деревьях
И не падает с них же листва.
Когда вокруг души стремятся
Отгородить себя от тишины,
Чтобы один на один не встречаться
С распростёртыми объятьями тьмы,
Чтобы не слышать её завываний,
Зовущих каждого по имени с собой,
Как будто это им впервой —
Отгородить себя от самоистязаний.

В такие дни, как этот,
Безымянный, выйдя на балкончик,
Наложил на себя же жестокое вето,
Которое отзывалось все звонче.
Он запретил себе думать быстрее
Чем движение в городской пробке,
Чем старение здоровых людей,
Чем прогулка улитки по тропке.
Запретил себе думать о будущем,
О прошлом и напрочь забыл,
И решил отказаться от прошлого мира,
Который ранее ему благоволил.
А когда оглянулся: вокруг пустота,
Пустые коробки, пустая посуда,
Заброшенных игрушек пестрота,
Близ некогда знакомого уюта.
Пригляделся, принюхался даже:
Вот-вот готовый упасть змей,
Там в углу, ближе к пропасти снизу,
Такой же пустой, но всё же мертвей.
Поднял глаза на небо: там звезды в солнечной глуши,
Взрываются в пропасти калейдоскопов,
Невидимых ни в одном из телескопов,
И всё же меньше его расколотой души.
Посмотрел вперёд: там пусто,
Лишь кроны деревьев в глазури снегов,
И их сладость слизывают густо
Белки, чей взгляд так же суров.
Поморщившись, вернулся в комнату,
Там тоже пусто: с воспоминаниями минувших дней
Ушли и стулья, ушла кровать никчёмная,
Не оставив даже простыней.

Он отказался верить, слушать, доверять,
Чувствовать и холод, и пот от жары,
Он отказался хоть что-то скрывать
От вечной всеобъемлющей зари.
Никто его больше не пытался найти:
Он попросил судьбу забыть о людях,
Забыть о том, где во плоти,
Живут чувства в кожных сосудах.

И он остался один. Остался пропащим.
На другом конце видя свет.
И понял, как грустно казаться спешащим,
Когда дороги туда больше нет.