Ночь в Мордоре

Стихи вернулись к уровню «стенка в туалете», 
где каждый второй — гений, но без гениальности в метре. 
Слова, как пластик, — дешёвые, яркие, пустые; 
все ваши слова я даже не даю воробью — лишь пускаю на ветер. 
Выдаёте строки за бриллианты, но это лишь блёстки на рюкзаке. 
Да кому нужен ваш плешивый слог? 
Вы же не Бродский — вы слизь под моей ногой. 
Пишете, будто бы шепчет Бог, 
но это просто запор Сесенина, зарифмованный, дорогой. 
Современные поэты — как Лермонтов в депрессии: 
все ищут глубину в стакане, но находят лишь пепел в пепле. 
Стихи, как тикток-тренды — на неделю, потом в утиль. 
Вы называете это «искусством»? Ну, хорошо — я крокодил. 
Вся ваша поэзия — как мертвец в парче: 
с виду богато, но внутри уже тлеет. 
Вы раздаёте смыслы, как флаеры у метро, 
но их лишь я беру, чтоб подтереться в крайнем случае. 
Я бы высказался ещё хуже, но мне не позволяет этикет. 
«О, посмотрите, я так тонко чувствую!» 
Да ты просто нытик с доступом в интернет. 
Ты не Кафка — ты офисный планктон, 
который думает, что страдание — это когда на тебя повысили тон. 
У меня вечно спрашивают, собираюсь ли я идти до конца, 
и часто спрашивают, было ли в русской поэзии «ганста»? 
Но ганста в русской поэзии лишь позволено было кудрявому африканцу. 
А я иду до самого конца, и всех вас разнесу, как бы это ни было сладко. 
Я — сын тьмы, Мориарти, моя страна — Мордор. 
Быть злодеем чуть лучше, чем героем — это модно. 
Я не против экспериментов, но где же хоть искра? 
Где хоть капля правды, а не позёрство ежегодно? 
Вы называете это поэзией? Ну, допустим, согласен я. 
Но тогда графомания — это новая классика.