Афера сэра Сергея

В моменты стоящей весны, 
Со светом, отражением росы, 
В далеком хуторе Мосты, 
Где не были ни я, ни ты. 

В тот день не дождь был, а светло, 
И солнце щедро раздавало все тепло. 
С окон исчезало запотевшее пятно, 
Светило ярко, желтое Оно. 

И вдруг, как гром средь белых туч, 
И грозный всенародный путч — 
В деревню въехал сэр Сергей, 
И тут же слухи понеслись, что, мол, он гей. 
Но ведь не знал никто из жителей Мостов, 
Что может гнев его опасней быть свирепых псов. 

Не просто так он был в Мостах: 
Еще утром план зарождался на устах. 
Мол, так и сяк, Иван-дурак, 
Даю свой дом я за роскошный особняк. 
Все выглядит де-юре как какой-то шлак, 
Но знал Сергей, что особняк расшифрует он вот так: 
Особое навозохранилище Явление Кулак. 
Он замечтался, что и землю заберет вот так. 
Коварный план свой изложил он так. 

В деревню въехав, договоры делать он пошел, 
Но тут вселенский шок вдруг снизошел: 
В деревне гею ничего никто не даст за особняк. 
Но ведь он даже не гей, а олигарх-простак, 
Хотя, возможно, по-простому гей он так. 
Сердечный приступ снизошел на олигарха вмиг, 
И даже не издал последний крик. 
На смерти констатации сошлись, что умер от своих же сиг. 

Дурной стих вышел из мозгов, увидевших немало книг. 
Но, может, здесь морали нет, 
Не найден был тут ни один ответ. 
Ужасен был здесь каждый аргумент, 
И не украсит стих, что папиросы — Кент. 
Хотя, может, есть мораль, хоть и не вся: 
Ложь — природы глупая стезя, 
Но жизнь мы всю живем, ее неся, 
И умираем, унося.