Из записок паталогоанатома

"Покоя нигде нет! Эти студенты, совсем охренели!…" – прозвучало это не то чтобы громко, но сочно. Как удар скальпелем по хрящу, знаете ли. Звук не для нежных ушей. Я тогда, признаться, сам чуть не подпрыгнул, хотя ко всякому привык. Что ж, профессия такая – быть громоотводом для последних вздохов и запоздалых сожалений.

У меня на работе не с кем поговорить, да. С кем тут поговоришь? С теми, кто уже всё сказал? А с теми, кто еще молчит, – говорить как-то не с руки. Студенты… это отдельная песня. Голодные до знаний (и до зрелищ), но с юмором, как у кавалерийского офицера перед атакой. Грубо, по-молодому, с риском для окружающих.

Вот этот, вчерашний… Подвыпивший, глазки блестят, пришёл, понимаете, в гости. "Здравствуйте, господа трупики!" – заорал, как на параде. А чего он ожидал? Аплодисментов? Чтобы кто-то встал и поблагодарил за визит? Знал бы он, сколько судеб тут лежит, в этих холодильниках… сколько невысказанного, недолюбленного, непрожитого.

У меня, знаете ли, работа – не просто потроха ковырять и диагнозы ставить. Я, по сути, последний собеседник. Последний, кто внимательно слушает. Они мне много рассказывают. Без слов, конечно. Но я слышу. Вижу по шрамам, по татуировкам, по опущенным уголкам рта. Жизнь – она, знаете, на лице отпечатывается. И на теле. Как карта боевых действий.

Знаете, как говорят патологоанатомы? В каждом человеке можно найти что-то хорошее. Даже если при жизни он был последней сволочью. Даже если всё его нутро отравлено злобой и ненавистью. Всё равно найдёшь. Добрую кость. Целую почку. Или хотя бы просто… тишину. Тишину после бури.

Этот студент, он поймет потом. Когда столкнется с настоящим горем, с настоящей смертью. Когда увидит, как жизнь, такая яркая и бурная, уходит в никуда, как вода в песок. Тогда ему будет не до шуток. Тогда он, может быть, вспомнит мои слова.

А пока… что с ним сделаешь? Пусть ходит, орет, юморит. Жизнь сама его научит. Она – лучший патологоанатом. Вскрывает почище любого скальпеля