По умолчанию

Снег ложится.
Он знает —
на время всё замело,
в том числе и причины.
Кто стрелял —
не расскажет камера:
у неё ни совести,
ни стыда,
ни личины.

Город выдохся
ещё в октябре,
на шестом
или седьмом перегоне.
Здесь больше
не воют во сне,
различая
по звуку
погони.

Кто стрелял —
неважно.
Кто умер —
тем более.
Небо нависло,
как тряпка в подвале.
Имя у пули —
одно и то же:
«довольно».

У войны
нет лица.
Только профиль —
в паспортах,
в репортажах,
в цитатах.
Бог глядит
на череп
всё проще:
в нём ничто
не горит
от утраты.

Человечество
вечно в раздумье,
где бы
лучше расставить границы.
Компромисс —
форма преступья.
Молчание —
форма
позиции.

Да, мы стреляем.
И в этом — привычка.
Не воля. Не путь.
Не победа.
Просто рука,
что нащупала спичку
в вечности,
где никогда
не было
света.

Лепим из тел
монументы —
не ради памяти,
а ради формы.
Из крови —
печати.
Из боли —
доктрины.
Из флага —
ширму для новой
нормы.

Дети растут
на военной лексике.
Знают, где
таятся враги
на картах.
Их глаза —
как выжженные
в технике:
чёрные точки
внутри стандарта.

И в этом аду
мы рождаем поэтов,
которые пишут
про мир,
как про шанс.
Но мир —
это просто
другая планета,
куда не дошёл
ни один
из нас.

21.06.25