Несбывшиеся мечты вершителя. Эпилог

Черный рыцарь коня в небесах, матерясь, погоняет.
На разбитом щите невозможно нам герб разглядеть,
Перебита рука, ей копьем и мечом не владеть,
А из раны в плече ядовитая юшка стекает.
Конь железо грызет  и кровавую пену роняет.
А над ними кружит в балахоне костлявая смерть.

Адских гончих скулеж омерзительно режет по слуху,
На попоне коня из-за пота не видно крестов,
Полумесяц с щита отвалился под вой дураков,
Для которых молитва важнее, чем сытое брюхо
И удобный захват крестовин обнаженных клинков.

Шесть лучей у звезды, что на шлеме так ярко сверкает
Насылает она то чуму, то погром, то войну.
Каждый в свете ее - первородства лелеет вину
и свободу свою на обман и посулы меняет.
Он мечтает увидеть знаменитую плача стену.

А другие рабы? Полумесяц с крестом им награда!
И не важно, что рыцарь весь пыл боевой растерял.
Сверху светит слегка, вполовину утратив накал,
Твердь ночная небес, обещая им Рая усладу,
Где рабам подают, как награду, с забвеньем бокал.

Рыцарь страшно устал за нелепые сказки сражаться.
И преследовать тех, кто не верит в звезду и кресты.
Он уже проиграл, и надежды адептов пусты.
Но они не способны от рабских оков отказаться
И спастись от грядущей для них пустоты.

Души их пожирают голодные гончие суки,
А молитвенный яд разъедает остатки ума.
Морок лжи насылает им сладкий безумья туман,
И готовы терпеть, ради морока, страшные муки,
Лишь бы только никто не разрушил им этот обман.

Рыцарь понял давно, что конец его гона известен
Что Творца ни ему, ни адептам его не сломить.
Мирозданье живет только теми, кто может творить,
Что ни меч, ни копье не заглушат мелодии песен,
А творцы, вопреки всякой нечисти, смеют тут быть.

Поколенья сгорели под бешеным нечисти гоном.
Равновесие их растворяет в безбрежности сил бытия,
Твердь небес упадет и сгорит в пылающей плазме огня,
Отраженье сожмется и рухнут светила со звоном,
Осколками звезд по базальтовой тверди звеня.