Проклятие полной луны

Жил в деревушке у реки,
Где лес стоял среди домов,
Кузнец, чьи руки так крепки,
Ковал железо из кусков.

Он был красив, и добр, и смел,
И звали молодца Иваном.
И он одну любить умел —
Девицу Анну, без изъяна.

Они встречались у ручья,
Когда садилось солнце в травы.
И клялся он: «Что ты моя!»,
Не зная роковой отравы,

Что в нём текла, в его крови,
Как древний яд как приговор.
Проклятье дедовской любви,
Сидело в нём до этих пор.

И вот однажды, в летний зной,
Когда луна, как сыр без дырок,
Взошла над сонной стороной,
Их смех умолк, и воздух вымок

От страха. Вдруг Иван упал,
За грудь схватившись, задыхаясь.
Он страшно, дико закричал,
В клубок чудовищный сжимаясь.

И Анна видела в ночи,
Как рвётся кожа, кости гнутся,
Как гаснут разума лучи,
Инстинкты хищника проснутся.

И вот уж не её Иван,
А зверь огромный, серой масти,
Стоит, в глазах его — туман
Кровавой, первобытной страсти.

Он рыкнул, воздух разорвав,
И кинулся не к ней, а в чащу,
Десяток жизней оборвав
В своей погоне настоящей.

А утром он лежал в росе,
Нагой, в крови, в грязи и ранах.
И помнил в дьявольской красе
Всё то, что делал в снах туманных.

Он прибежал к своей любви,
Упал в колени, плача горько:
«Беги, молю, и не зови!
Во мне сидит нечистый только!

Я — зверь, я — монстр, я — твой враг,
Когда луна на небе светит!»
Но Анна сделала лишь шаг
И обняла его: «Бог встретит

Нас вместе. Я не брошу, нет!
Мы с этим справимся, любимый!»
Они хранили свой секрет,
Судьбой безжалостной гонимы.

В ночь полнолуния, она
Его в подвале запирала,
И слушала, как до утра
Душа его в цепях страдала.

Рычал и бился в дверь плечом,
Он рвал когтями, выл угрозы.
Она сидела под замком,
Роняя восковые слёзы.

Но как-то раз осенней мглой
Засов не выдержал напора.
И зверь, ведомый жаждой злой,
Рванул на волю из затвора.

Он мчался, чуя свежий след,
Он жаждал крови, жаждал боли.
И не видел в темноте,
Кто вышел за деревню, в поле.

Он прыгнул, когти запустив
В ту плоть, что пахла так знакомо...
И вой его, тоской застыв,
Ударил в крыши его дома.

Когда же первый луч зари
Развеял морок адской ночи,
Иван увидел наконец...
Её безжизненные очи.

Она лежала на земле,
В её груди — его же раны.
Она бежала в этой мгле,
Чтоб увести его, Ивана,

Подальше от заснувших сёл,
Принять удар, спасти всех прочих...
И он, кузнец, её нашёл
Средь всех своих деяний волчьих.

Он не кричал. Он просто сел,
Обняв её пустое тело.
И долго на неё глядел,
Душа его окаменела.

Потом он взял свой острый нож,
Что для охоты был отточен.
«Раз так, любимая... ну что ж...
Мой путь с тобою будет кончен».

И он ударил под ребро
Клинок, что холоден как льдина.
Так зло смешалось и добро,
И смерть у них теперь — едина.