Деметрий 3. Казнь

Первое время Деметрий жил примаком в доме тестя. Мать Тимеи умерла, не оставив Клеомену наследника, так что Деметрия приняли в дом, как сына. Сам не промах, пользуясь связями отца и тестя, Деметрий быстро наладил дело и торговал со всей Азией и Египтом. - Дом Клеомея находился на склоне небольшой возвышенности. С лоджии открывался вид на колоннаду, что протянулась вдоль всего восточного берега Тира. Финиковые пальмы, за которыми белело распущенное от жары небо, по весне приветливо помахивали не спаленными еще солнцем ветвями. Тимея из почти девочки превратилась в очень красивую молодую женщину и Деметрий в ней, как говорится, «душ не чаял». Если бы не потеря первенца  - мальчик заболел какой-то лихорадкой и не дожил до года, -  то о какой еще жизни можно было бы мечтать? – Но и тут всё сложилось удачно. Тимея в течение следующих трех лет принесла Деметрию двоих детей – старшую девочку и мальчика. Сам Деметрий быстро обзавелся множеством знакомых не только в торговой сфере, но и среди городской знати, включая приближенных ко двору. Он сблизился с Титусом Корнелиусом Паулусом, - префектом римской когорты, которая квартировалась в городе для защиты и борьбы с беспорядками. С ним он играл временами в табулы и лантринкули.

Однажды, узнав, что Деметрий собирается по торговым делам в Иерусалим, Паулус обратился к нему с просьбой: мол, в городе много иудеев и он хотел бы знать, кем предполагается заменить первосвященника Анну? – Конечно, то, что уж кто-то, а префект когорты мог бы узнать это по военным каналам не привлекая торговца, Деметрию как-то не пришло в голову. К тому же Паулус предложил за эти сведения очень неплохие деньги – двенадцать золотых, что как-то отвлекло его от размышлений.  Паулус дал ему дельный совет: найти таверну, где собирались легионеры префекта Иудеи и пораспрашивать их о местных слухах.

В Иерусалим Деметрей, как обычно, вез родосское вино, оливковое масло и какое-то количество изящных дамских безделушек. Еще он прихватил с собой ящичек тяжелых золотых боевых колец с сапфировыми кабошонами и широких золотых браслетов, которые намеревался продать римским легионерам.

С кольцами и браслетами была интересная история. Однажды, во время поездки в Эдессу, в таверне к нему пристал пьяный грек с мышцами, как у Геракла и стал хвастаться, что может ударом кулака перебить столб, на котором держался навес на над столами.

- Ты видишь, какие у меня мышцы? – Едва выговаривая слова обращался он к Деметрию, - Вот, смотри… и напрягал для убедительности согнутую руку. – Видишь? – А почему? Потому что ты не знаешь секрета. А я знаю… И мой отец знал… Видишь браслеты? – Он вытягивал руки демонстрируя два великолепных золотых браслет, каждый из которых тянул на пару мин. – Я ношу их с детства. Так у нас принято… От них и сила!

Деметрий с трудом отделался от пьяницы, опасаясь, что тот вместо столба может использовать и его самого. Но его пьяный бред запомнился и сперва робко, а потом все увереннее он стал использовать эту сказку, чтобы продавать детские и мужские браслеты, убеждая народ, что  достаточно с детства носить на запястьях его тяжелые браслеты, станешь сильным, как Антей и Геракл. Впрочем, он и сам, отчасти поверил в эту историю и с двухлетнего возраста стал надевать на запястья и щиколотки сыну золотые браслеты…

… По прибытию в Иерусалим и пристроив свой товар, Деметрий, по совету Паулуса  разузнал, в какой таверне собираются легионеры префекта Иудеи, Валерия Грата, и отправился туда послушать разговоры а, то и завязать дружбу с кем-то из его людей. И тут ему опять повезло.

Когда Деметрий попросил диаконоса принести ему баранину с луком пореем и виноградом, тушеную в медово-винном соусе, один из посетителей, явно из легионеров, в коричневой тунике, подхваченной инкрустированным боевым поясом с блестящими подвесками, услышав его классический койне спросил, откуда Деметрий родом? –
 
 - Я родом с Родоса, - дружелюбно ответил Деметрий

 - То-то я смотрю, не деревенщина азиатская. А я из Афин, брат.

-  Ты грек? – Ты же легионер! – Как же ты стал легионером?, —спросил Деметрий.

- О, все законно. Я - гражданин Рима, - ответил легионер, - У меня мать гречанка, а отец из всадников. Он приехал в Афины учиться философии и риторике да так и застрялА ты, значит с Родоса… Так вот откуда у тебя такой греческий. Признаться, я иногда устаю слушать местный говор.

- Да, он мало похож на речь Гомера, Платона и Аристотеля, - Деметрий улыбнулся, но умолчал, что его любимая жена как раз говорит с этим мягким азиатским акцентом и этот акцент кажется Деметрию очень милым. Но он решил немного подыграть легионеру, который, очевидно, гордился, и не без оснований, чистотой и правильностью своей речи, - местные путают греческие слова с арамейскими, а уж по латыни – так и совсем почти никто не говорит... Честно скажу, я рад встрече. Иерусалим для меня чужой город и встретить почти земляка – это удача. Я – Деметрий. А как твое имя?

- О, Деметрий, - я тоже рад встрече. Что касается имени, только не смейся, я - Гай Флавий Афенодорос. Такой вот кентавр. Я честно из Флавиев. Отец и добился гражданства для моей матери и меня. Так я и стал легионером. А Афенодор… Это мамаша моя уперлась, сказала пусть хоть когномен будет греческий. Так что, зови меня просто Дор.

- Ну, тогда и я – Дим. Так меня отец зовет  - Деметрий действительно был рад встретить земляка в этом достойном восхищения, но трудном города.

Следующий час Деметрий провел в шумной компании легионеров – сослуживцев Дора.
Поначалу, его приняли, конечно, настороженно. Но Дор представил Деметрия компании чуть ли не как родственника. Вино сделало свое дело, настороженность пропала и, уже без всякого стеснения начался обычный военный разговор.  Из него Деметрий узнал, что германцы – дикари, но дерутся, как бешеные, что жена центуриона Тита опять понесла, что из Рима приходят такие дурацкие приказы, что их могут издавать только парфянские агенты, что хлеб подорожал, что некий Квинт в этой самой таверне давеча проиграл годовое жалование и чуть не повесился, а урожай фиг в этом году не очень и, говорят, дешевого инжирного вина в этом гду не видать…
Не обошлось, разумеется, и без разговоров о женщинах.

- О, иудейки! -  Красивые есть, огонь, скажу я вам. Только к ним и не подойти. У меня такой случай был – солдатик, Дор звал его Маром, наверное, германец, подумал Деметрий, и тут же получил подтверждение, - я только-только попал в Иудею из Германии. Так вот, иду, я значит, по улице в городе Давида, как они его называют, что меня туда занесло, я и сам не помню, может выпил лишнего. А там улицы, знаете, узкие, стены в два человека высотой и ни одного окна, только двери. Короче иду я, значит, и вижу – баба! Кувшин несет. Глаза черные, волосы под платок убраны. Хороша – сил нет. Ну, значит, подкатываю к ней вежливо, хотя я тогда арамейского и не знал почти.  Так вот, я пару слов ей сказать не успел, так невесть откуда появилась толпа разъяренных женщин и мужчин, вооруженных кто-чем... А я и сказать-то не знаю как. Еле-еле ноги унес. Но хороша баба была, до сих пор вспоминаю. Я бы от такой…рабыни бы не оказался.

- Да какая тебе рабыня?! – Нос утри!- Заткнул говорящего смахивающий на Геркулеса гигант.

- Ладно тебе, Балбус, что к парню привязался? – Дор притормозил гиганта.

- Нет, я что хочу сказать – Балбус раскраснелся, - От иудеев вообще лучше держаться подальше. Странные они. Вот у меня тоже случай бы. Я когда в Иудее оказался тоже в истории попадал. Правда давно это было, при Квиринии еще, иду по улице, и вдруг из-за угла выскакивают трое с кинжалами и молча на меня набрасываются. Ладно бы кричали, как-то приготовился бы.  А тут молча. Хорошо я тоже с кинжалом был. Одного сразу зарезал. Второму руку сломал. А третий, гад, смылся.

Мне центурион потом сказал, что появились какие-то бандиты, которые римлян режут. И своих, иудеев, кто с нами связан.

Хорошо хоть сейчас префект Грат отлично с ними управляется.

- Легионерами управляется? – Съехидничал Деметрий.

- Нет. - Тот, кого звали Балбусом, не поддержал иронию. - Скорее, у него денежные дела с их верхушкой. Потом, это в Галилее царь. А у нас, в Иудее, власть у префекта. А у иудеев жрецы только. Собрание жрецов. Они называют его по-гречески, Синедрионом. Но он от префекта зависит.

 - А, что, есть и главный, верховный, жрец? – Деметрий постарался повернуть разговор в интересную для него сторону.

- Верховный жрец... Так вот прокуратор сам верховного жреца и назначает. Сейчас как раз он собирается его менять. Старый, Анна его зовут, дряхлым стал. Вот Грат и собрался его заменить, а чтобы не потерять связи, выбрал молодого - как его зовут? – Легионер пытался вспомнить имя, --- Кифа? Киафа? – А вспомнил! – Кайафа! – Он тесть Анны, так что для Рима вряд ли что-то изменится…

Деметрий услышал то, что хотел. Дальнейшее его уже не очень занимало и можно было уходить, но тут Дор, уже изрядно подвыпивший, наклонился к нему и шепотом сказал: «А у меня для тебе есть подарок…»

-  Только не гетеру! – смеясь воскликнул Деметрий - У меня жена есть.

- Нет, нет. Это зрелище. Покруче боев гладиаторов будет и очень редкое. Просто ты попал в Иерусалим в удачный момент и такое ты вряд ли по заказу увидишь.

- Что это?

- А вот не скажу! – Ты мне веришь? – Идем, заодно проветримся! -  Дор почти не пошатываясь, направился к двери.

Таверна находилась недалеко от Антониева бастиона. Выйдя из таверны, Дор повел Деметрия мимо каменной кладки храмового комплекса, затем вниз по мощеной улочке, через мост. Впереди показались ворота. Через них в Иерусалиме вывозили мусор, пепел от жертвоприношений и нечистоты. Тяжелый запах серы и гари неприятно поразил Деметрия.

- Зачем мы здесь? – Деметрий спросил нового знакомого.

- Не волнуйся. Видишь толпу? – Нам туда.

Деметрий толпу уже заметил. Несколько сот человек окружили высокий помост, со стороны которого все еще доносились удары топора.

- Что это? – Это что, будет казнь? – догадался Деметрий.

- Будет. Но такой ты еще не видел, - Дор усмехнулся.

Они подошли к толпе небогатых, если не сказать, нищих, судя по одежде, иудеев. В толпу заходить не стали, а нашли в стороне небольшой подъем, с которого удобно было наблюдать за происходящим.

И вот толпа зашевелилась, стали раздаваться крики «Ведут! – Ведут!», - и Деметрий увидел процессию из двух десятков мужчин странного вида с окладистыми седыми бородами. Их головы были укрыты длинными шалями с синими полосами, к их одеждам были прикреплены какие-то кисточки, а к их лбам были привязаны черные коробки. Такие же коробочки были на левой руке, чуть выше локтя, а ремни, которыми коробочки были привязаны к руке ее обвивали до самых кистей.

Дор заметил недоуменный взгляд Деметрия.

- Это жрецы. Я слышал, в этих коробочках иудеи держат пергаментные отрывки их своих книг, чтобы иметь связь с богом. А вообще, они все колдуны и могут напускать на людей порчу – Дор поёжился. – Я он них держусь подальше. Хотя, все говорят, что прокуратор какие-то дела с ними имеет и хорошо на этом нажился. Помнишь, что болтал Балбус? - Но я об этом ничего не знаю. Просто слухи…

Четверо мужчин, что следовали между жрецами, волокли красивую молодую женщину в грязной тунике с распущенными неопрятными волосами и завязанными за спиной руками. Мужчины силой втащили женщину на помост и вслед за ними на помост поднялись жрецы…

- За что её? – Она кого-то убила? – Деметрий удивленно наблюдал за происходящим.

- Не спеши. Сам сейчас все узнаешь. – Дор покровительственно похлопал Деметрия по плечу.

Толпа шумела.
,
Выждав некоторое время, старик, что шел впереди процессии, взмахнул рукой и люди замолкли.

- Малый синедрион – старик начал говорить на арамейском ровным, негромким голосом, - рассмотрел дело о прелюбодеянии Рахели бат Шимон из Эйн-Ганима, обрученной с Наумом бар Халафом из дома Елизара.  Синедрион установил, что названная Рахель бат Шимон десятого дня месяца Ийар, в саду в долине Гихон вступила в недозволенную связь с неустановленным мужчиной, назвать которого она отказалась. Факт связи подтвержден двумя свидетелями, проходившими через сад. Свидетели знакомы с упомянутым Наум бар Халафом и узнали Рахель бат Шимон как его обрученную невесту. Свидетели подтверждают, что обвиняемая не кричала и не звала на помощь, что свидетельствует о добровольности связи…

- Убить ее! Убить! Она опозорила род и Шимона и Елизара! Она недостойна жить! –  Громче всех кричали женщины, которых было немало. Убить! Убить! Толпа становилась все более возбужденной.

Старик опять взмахнул рукой. Толпа опять замолкла

- Моисей,- старик слелал паузу, чтобы подчеркнуть значимость того, что сейчас будет сказано, - Моисей, великий пророк и учитель наш, передал нам Закон, в котором ясно сказано: если будет найдена девушка, не обрученная, с мужчиной, и это будет подтверждено свидетелями, то оба — и она, и он — подлежат смерти через побивание камнями. Это постановление законное, чтобы очистить народ Израиля от греха и сохранить святость Завета, заключенного между отцами нашими и Богом. Таково же решение суда, и оно должно исполниться без отлагательств...

Толпа одобрительно зашумела, а несчастная, не произнеся ни слова лишь обмякла в руках сопровождающих.
 
Старец еще раз махнул рукой указывая толпе отойти.

Люди отступили.

Помощники подтащили жертву к краю помоста и, раскачав, бросили ее вниз так, как дети, играя,  бросают друг друга в воду. Под помостом были камни.

- Мертва? – Старик взглянул сверху на женщину, лежавшую в крови на камнях.

- Нет! Нет! Она шевелится! – Зашумели первые ряды.

- Свидетели! – Старик обратился к двум мужчинам в первом ряду, – В Законе Моисея сказано: «Рука свидетелей должна быть на нём первой, чтобы умертвить его, а потом рука всего народа; и так истреби зло из среды себя» - Бросайте свои камни!
    
Последнее, что услышал Деметрий, был слабый стон жертвы, которой камень попал в голову.