Повар - людоед

Есть тракт забытый, где бурьян
Растёт по грудь, и только ветер
Гоняет пыль, как ураган,
И нет души на целом свете.

Но средь полей, где стынет рожь,
Стоит харчевня в три окошка.
Войдёшь туда — и не уйдёшь,
Такая уж ведёт дорожка.

Хозяин — дюжий человек,
С улыбкой постной, но широкой.
Он скалит зубы, щурит век,
И взгляд его был с поволокой.

«Проголодался, милый друг?
Присядь, усталость сморит тело.
Я лучший повар всех округ,
Готовлю сытно и умело!»

И он несёт похлёбку, дичь,
Рагу, что паром истекает.
И путник, позабыв про бич
Судьбы, тарелку осушает.

«Какое мясо! Просто мёд!
Нежней ягнёнка, слаще птицы!
Скажи, хозяин, что растёт
В твоих угодьях и теплицах?»

Хозяин вытрет жирный рот
Рукой, что вся в рубцах и шрамах.
«Секрет мой, друг, довольно прост,
Я не держу скотину в ямах.

Мой скот приходит сам сюда,
Стучится в дверь, устав с дороги.
Ведь голод — страшная беда,
И он приводит на пороги.

Вот ты, к примеру, так устал,
Что даже взор твой затуманен.
Ты пил вино, ты мясо ел,
И даже не заметил в пьяни,

Что в нём щепотка сонных трав,
Что веки тяжестью налились...»
И гость, сознание потеряв,
Упал, и звёзды закружились.

А дальше — тьма, и смрад, и боль,
И холод каменного пола.
И горькая, как слёзы, соль
Чужого, страшного глагола.

Он в погребе, нагим, в цепях,
И видит в свете тусклой плошки
Таких же бедолаг, в слезах,
Что ждут своей последней ложки.

Один — без ног, другой — без рук,
Их плоть идёт на угощенье.
И каждый новый сердца стук
Несёт не жизнь, а предвкушенье

Того, как повар-людоед
Спустится с тесаком точёным,
Чтоб приготовить свой обед
Гостям, вином его прельщённым.

И вот шаги. Скрипит засов.
Зашёл хозяин, смотрит сыто.
«Ну что, кто нынче на улов?
Чья карта в этой драме бита?»

Он смотрит, щурясь, на гостей,
Что жмутся в страхе друг до друга.
«Я для жаркого жду костей,
И рёбер для второго круга...»

Наш путник понял с холодком,
Хозяин говорит ему,
Тот ужин, съеденный им с толком,
Уж лучше бы отдал врагу.

Он вспомнил вкус того рагу,
Той нежной, сладковатой плоти...
И понял, крикнул: «Не могу-у-у!»,
Кого он ел... лежал... напротив.

Хозяин страшно хохотнул,
Схватив его за ворот грязный.
«Ты съел предшественника, друг!
Таков мой ритуал ужасный.

Кто ест другого, тот потом
Сам станет блюдом на столе.
Таков закон в дому моём:
В большом котле тебя сварю!