Другой человек

***
Борис Простофьев - муж тщеславный,
Устав терпеть весь быт людской,
Решил, что он не будет крайний
(Хотя ведь был и не простой).
Москва наскучила герою -
«Сейчас не то, что той порою!»
Когда Борис был свеж и чист,
А жизнь, казалось, - белый лист.
Когда, как стало восемнадцать,
И парень принялся гулять,
Вся жизнь казалась словно сладость
(Забыл тот даже про кровать).
Там каждый день был словно прежний,
Борис забылся как прилежный:
Пивнушка, женщины, кабак,
Он выкурил уж весь табак.
Так смысл в жизни всё терялся,
И вот — Борис один остался.
Глава первая
I
Прошу, читатель, ну, скорей,
Взгляни картину наших дней,
Лежит в квартире всех «живей»,
Герой, не любит что людей.
И вновь в своей любимой позе,
Без отопления, в морозе,
С диваном слившись в тридцать три,
Былые вспоминает дни.
Ничто не движет нашим другом,
Восьмые сутки так лежа,
Он мусор лишь бросает кругом,
Порой у ящика брожа.
А уж когда совсем наскучит,
Гулять идею тот получит,
Легко шагнёт он на балкон,
И чрез минуту ляжет в сон.
А дальше станет как темно,
До солнца включит тот кино.
II
В квартире ж полный беспорядок,
Чего там только не найти,
Какой не выловить подарок,
Найдёшь как к комнате пути.
На кухне только из еды,
Лежат хлеба, стакан воды,
Бутылки пива на столе,
И что-то странное в смоле.
В самой же комнате диван,
Громоздкий рядом шкаф для книг,
Напротив есть ещё экран,
Который выключен на миг.
Он кажет круглую неделю,
Одну и ту же ахинею:
«Там где-то кто-то воевал»,
«Там кто-то что-то там сказал».
Борису он давно не вновь,
Тот даже не отводит бровь.
III
Обычно день проходит так:
Борис встаёт (не знаю как),
Готовит есть, закрыв глаза
(Порой тогда идёт гроза).
А дальше словно всё в тумане:
Борис лежит уж на диване,
И в телевизор всё глядя,
Устав, ложится; вновь заря.
И длиться так могло б до смерти,
Десятков пять прожил б ещё,
Да только так, сидя на месте,
Борис: «Увидел жизнь общо».
Так сам себя ругал лениво,
Как только жизнь других завидя,
Напев опять свой начинал,
Соседей всех уже достал.
«Когда отсюда уж уйдёт?» -
Сосед Андрей на всех орёт.
IV
Но не смотря на осужденья
(Какими Боря жил всю жизнь),
Им было принято решенье,
В котором с бабкой он сошлись.
Старуха нашего героя
(Без разъяснений и не ноя),
Согласна Борю приютить,
В Свердловске с ним под крышей жить.
Она, по линии отцовской,
Жила не очень хорошо.
И хоть сама была не броской,
Но жизнь её прошла свежо:
Сидела часто за решёткой,
(Была не очень дамой кроткой),
Всю жизнь кутила и пила,
Но в сорок лет любовь нашла.
(И эти мерзкие черты,
Отцу Бориса свойственны).
V
«Не долго жить мне здесь осталось,
Я скоро поезд встречу свой.
Вы все услышите мой голос!» -
Воскликнул утром наш герой.
Пораньше встал - никак обычно,
Уж в восемь выглядел прилично,
Взглянул в окно: «Ещё темно!
Не вышло светлое пятно».
От скуки стал ходить по кругу,
В прихожей зеркало найдя,
Смотреть себя стал понемногу,
Глаза и радуя, и зля.
Одежда уж не по фигуре,
Борис как будто в детской шкуре:
Торчит живот, висят бока,
И криво выглядит рука.
Пока Простофьев любовался,
Внезапно кто-то в дверь стучался.
VI
«Борис, открой же двери милый!
Спросить хотела как дела...
Небось, ты голоден родимый,
Я тут покушать принесла.
Купила то, что ты так любишь,
И то, над чем порою шутишь.
Я просто знаю, мать твоя
Без денег бросила тебя».
И услыхав знакомый голос,
К двери тихонько подойдя,
Борис увидел женский колос,
В квартиру только та зайдя.
«Светлана, где же твой привет? -
Забрав из рук её пакет, -
Зачем пришла сюда одна?
Подруга, бестолочь моя».
Ответом, видно, оскорбившись,
К двери, молчала, прислонившись.
VII
«Держать обиду нету смысла,
Мы видимся в последний раз, —
Лицо Светланы резко скисло,
Потух огонь горящих глаз, —
В Свердловск я уезжаю, Света!
Давно моя здесь песня спета,
Совсем не нужен никому.
Почто? Я вовсе не пойму.
Но за пакет тебе спасибо,
Продукты съем уже в пути».
«То шутит он так классно, либо
Уйдёт Борис, как ни крути».
В челе у Светы эти мысли,
Щенкова зубы крепко «стисла»,
От страха Борю потерять,
Давай его за руку мять.
«Ну всё, подруга, отойди,
Я ухожу, меня прости».
VIII
«Ну как же так? Проснулся рано;
Такие глупости с утра.
Ты лучше спи, а я, как надо,
Квартиру счищу на ура.
И врёшь ты зря, я знаю точно,
Тебя уж любят не нарочно:
Мужчина очень славный ты».
Румянцем щёки затекли.
Борис же будто бы не слыша,
Искал в кармане всё ключи.
И лишь «Ага» — ответом пыша,
Пытался скрыться как в ночи.
И вот, когда достав билет,
Поняв, что времени то нет,
Простофьев выбежал в подъезд,
Все вещи взяв в один присест.
...И лишь стоит, всё ждя Светлана,
Одно ей в жизни было надо...
IX
Пока ж свой поезд ждёт Простофьев,
Поведать нужно о семье:
Отец — Ермил Кузьмич Простофьев,
Давным-давно в большой беде.
За свой проступок, по закону,
Не видя даже древа крону,
Сидит уж третий год в тюрьме
(По очень пагубной статье).
Пытался выйти — всё напрасно.
И даже думал умереть;
Себя убить же — стало страшно,
Не друга это кончить, ведь.
А с сыном сам общался редко,
И к сожалению не метко,
Ребёнка не хотел Ермил:
Как получил, так пил и пил.
(Хотя, как важно, уточню,
Без Бори обожал жену).
X
Надежда (хоть и мать Бориса),
Жила довольно хорошо.
Любовь её — дочурка Лиза;
Живут с ней где-то далеко.
Простофьева давно забыла.
Отца и вовсе б уж убила,
За то, что сел, как гад, в тюрьму,
И опорочил всю семью.
В трёхкомнатной живёт квартире
(Богатство родичей её),
Играет дочка ей на лире.
(Совсем не может без неё).
Борис же — сын-позор семьи
(Твердит ему так лет с семи),
Родился мол, испортил брак.
«Да лучше б Бог раздал мне рак».
Поэтому Борис один.
Привык уже, что он кретин...
XI
Сложилось так и детство Бори:
Скандалы, ссоры, ляск стекла.
Он вроде лишний, вроде, толи,
Они все как-то и семья.
С друзьями было просто туго:
«Дружить с Борисом? Это глупо!»
От сверстников шли восклицанья,
Скрывали это без старанья.
И так шли эти восемнадцать -
Ужасных, долгих, жалких лет.
Их них, уж точно, лет двенадцать
Герой не жил, его в них нет.
Одна сестра была спасенье,
Как ангел — чудное творенье!
Во всём с ним ласкова была,
Она то жизнь ему дала.
А позже взрослым вовсе став,
Борис пустился в жизнь как вплавь.
XII
Пока я распинался вам,
Борис давно уж сел на место
(Теперь же ведомо всем нам,
Какое было Бори детство).
Плацкарт не самый был плохой,
Народ, жаль, только не святой:
Шумят, галдят и что-то хуже,
«Уж лучше был бы я снаружи».
Свой чемодан убрав на полку,
Ввалился тушей на кровать,
Хотел уж спать; внезапно стопку
Давай сосед ему пихать:
«Ты чё, мужик, без уваженья,
Решил вздремнуть? И без броженья?
Давай ка стопку за меня —
Вторая будет за тебя».
И седину свою поправя,
Налил в сосуд чуть выше края.
XIII
«Прошу вас, полно, почему?
Я что, на пьяницу схожу?
Да ну вас, тьфу, ну что к чему?
Как вы, поверьте, не брожу».
С каким-то злом в своих словах,
Твердил Борис; В ответ же: «Ах!
Ну как подумать так могли?
Да что младой ты, не сули!
Нам ехать сутки на пролёт,
Разбавить это нужно как-то...
А тут и выпивка нас ждёт,
Неплохо, верно, будет так-то.
А то, что ты любитель выпить,
Иль может быть и вовсе вылить,
Уж точно говорить не смел,
Возьми ка лучше ты мой мел».
И протянул тотчас с улыбкой,
Кусочек мела очень сыпкий.
XIV
Зачем же мел Борису нужен,
Не знал и сам его сосед.
Внезапно гул раздался снизу,
«Поехал поезд. В новый свет! —
Менять уж что-то было поздно, —
Всё решено! Всё грандиозно!
Прощай Москва, Прощай семья,
Прощайте старые друзья!
Я уезжаю навсегда,
Найдутся новые друзья.
Отец и мать, всё верно. Да!
Найдётся новая семья!»
Он ехал вдаль, где не был ране.
(В Москве был чуть ли не на грани)
Теперь, как думал наш герой,
Проблемы сгинут все долой.
Так начинались измененья,
Бориса жизни вновь бурленье.