Бумага пожелтела, как воспоминанье,
В пыли времен — чернильный лабиринт.
Лицо в узоре — будто покаянье,
Где каждая черта, как шепот паутин.
Шариковой ручкой — в безумье и тоске,
Завитки и штрихи — как тропы на висках,
Намечены морщины в темной конопле,
И снег седой расплылся в небесах.
Глаза полны — не взгляда, а вопроса,
Как будто отраженье не своё.
Как будто в них застыли чьи-то слёзы,
И ищут путь, где светит бытиё.
Фон — руны, знаки, символы и числа,
Их не расшифровать ни на крестах,
Ни в зеркалах, где отраженье скисло,
Ни в снах, где бытие дрожит в стихах.
Наивный почерк, детский, но тревожный —
Он пишет боль не слогом, а душой.
Так выглядит портрет, когда быть можно
Лишь вне времён, вне света и чужой.
Но всё ж лицо — знакомое, родное,
Склонившееся к вечности в тиши.
И в нём — немое, странное: «живое»
Стирает тень — и трогает... в тиши.
Рисунок на старой бумаге
© Copyright: Сергей Александрович Курносов, 2025
Свидетельство о публикации №125062002526
Свидетельство о публикации №125062002526
Рецензии