Размышление

I

Холод, стужа. Снег вихрем носит
Грусть, тревога в душе навсегда
Поезд вдаль всё меня уносит
Разгорелась в России вражда…
Снежным комом беда навалилась
Боль такая, что трудно терпеть
Вся любовь сразу в гнев обратилась
Красным флагом ей долго алеть
Толпы, толпы идут народа
Хлеба нет. На земле видна кровь
Над Россией же тень кукловода
Слышны крики под зимнюю новь
Казни лютые слишком жестоки
И под песни шагали полки
Но в душе мы-то все одиноки
Человека в себе береги
Поезд мчится судьбе навстречу
Чай дымится, пуская пар
Я виною себя изувечу
За окном потускнел солнца шар
Показались и крыши избушек
Уже близится станция «Дно»
Вспоминаю своих детишек
И казалось, что видел давно…
Снова думы меня терзают
И Непенин лежит… Адмирал
Злая сила тризну справляет
Я Россию свою предал…
Как отец поступил бы – не знаю
Святой Старец на дне Невы
Лишь на Бога сейчас уповаю
От него стали мы далеки…
Время длится целую вечность
Потерял ему я счёт
Стою, жду, устремясь в бесконечность
Наблюдаю птицы полёт
Вести одна другой тревожней
Обвалился лавиной фронт
Человеческой жизни ничтожней
В мире нет. Вновь алел горизонт
Власть монарха теряет силу
От меня отречения ждут
И поддавшись тому посылу
Звук шагов… Вновь ко мне идут…
Вот Гучков и Шульгин на пороге
Смотрят твёрдо, не пряча глаз
Я как будто сижу в остроге
И готов разрыдаться сейчас…
Ставлю подпись под их манифестом
Роковым был тот росчерк пера
Подписал всё ослабленным жестом
И не мог уж заснуть до утра…
«Что же будет теперь с Россией?!
Дальше жить как? Моя семья…
Для меня ведь их нет любимей
Вспоминаю родные края…
Благослови, Боже, ты Россию
На неё надвигается тьма
Помоги обуздать стихию…»
Прошептал он как стих псалма

II

Я теперь – «гражданин Романов»
Год назад – императором был
Называют меня «Кровавым»
Я у Бога прошу только сил…
От престола и брат мой отрёкся
Михаилу был тяжким венец
От расправы людской уберегся
Лишь отсрочив жизни конец
Труд роднит человека с природой
И о страшном даёт позабыть
Если воля на то народа –
Значит так суждено тому быть
Отвернулись от нас генералы
Те, кто предан был, волей судьбы
Испугавшись народа опалы
На поступки стали скупы
Но на них не держу я зла в сердце
Время грозное нас не роднит
Мы – Романовы-переселенцы
И в Тобольск теперь наш путь лежит…
Оля, Таня, Настя и Маша
Рядом – Аликс и наш Алексей
И семья, как держава, но наша
И любовь стала к ним горячей
«Будь ты твёрдым, уверенным, Ники!»
Повторяю отца я слова
Пред иконами – скорбные лики
И в знаменье застыла рука…
Императором быть – это бремя
То, что я для себя не хотел
Для себя мы желаем Эдема
Но таков видно мой удел…
Алексей – моя радость и гордость
Помоги, защити его
От меня у него видна робость
Он смеется недугу назло
В его теле гемофилией
Отразились мои грехи
Горе, радость и эйфория –
Эти чувства теперь нам близки…
Кровь министров омыла мне руки
Бомбы смертью в людей летят
Будто делают это от скуки
Показав, что хотят – творят
Был Столыпин тем человеком,
Кто Россию хотел уберечь
И могила его под снегом
Не даёт Революции сжечь…
С Аликс вспомнили мы Ходынку
Слышим крики людей по ночам
Будто в сердце осталась дробинка
Разделив нашу жизнь пополам
И за каждого ставлю я свечку
И молюсь, и прощенья прошу
Даже в руки порой взяв уздечку
Вновь молитву за них совершу
Рубка дров - лишь моя забава
Дом Ипатьева – наш «дворец»
И была Луна ночью кровавой
Будто звёзды вела под венец
Конвоиры – безмолвное око
Ходят Цербером, нас стерегут
И семью окружает тревога
И слезу лишь украдкой смахнут…
За грехи мы свои страдаем
Длань Господня для нас как покров
И в неволе как цвет увядаем
Новый мир для нас слишком суров…

III

Осень. Холод пронзает стрелою
Меркнет день. На душе тоска
«Аликс, милая! Рядом с тобою
Наша участь не так и горька…»
Утро. Чай. И чтение в кресле
Разговоры при свете свечи
Только сердце моё не на месте
Боль ведь в нём… Да так, что кричи
Алексей с Татьяною в прятки
Целый день смеявшись играл
Он лишь изредка смотрит украдкой
Заскучать нам с тобой не давал
Доктор Боткин походкой несмелой
В нашу комнату тихо вошёл
Говорил неспеша, неумело
Что в здоровье он сына нашёл
Как-то раз на кухне порезом
Обагрилась его рука
Говорил, что беден железом
Доктор Боткин наверняка
Только дни проходили грядою
Каждый следующий был как один
Дождь упрямою лил стеною
И потрескивал жаром камин
Проходя мимо комнаты дочек
Слышал тихий их разговор
Вновь не спали они этой ночью
Как прибыли – не спят с этих пор
Мне сегодня приснился Григорий
Спутан волос, глаза горят
Глух, но грозен, вещал мне о горе
О бесчинствах, что там творят…
А вчера у нас с Алексеем
Состоялся один разговор
Я тебе не сказал, но поверь мне
С добрых чувств и не ставь мне в укор
Он спросил про войну с японцем
И спросил: для чего она?
Волком ветер выл у оконца
Знать природа на радость бедна
Говорили мы с ним про жертвы
Как бесчестно был сдан Порт-Артур
Как к Мукдену стянули резервы
Крик с Цусимы под рокот тех бурь…
«Для чего же солдаты гибли?!»
Мысль покоя теперь не даёт
Голоса всех матросов так сиплы
Души вновь их пучина зовёт…
Алексей от меня ждал ответа
Я не знал, что ему сказать
И дождавшись еле рассвета
Опустился устало в кровать
Тот поручик – юнец бескорыстный
Князя сын, что Марию встречал
Чувством, разумом сердцем был чистый
В той войне был убит наповал…
Вафангоу могилою братской
Для солдатиков стал моих
Штакельберг той ценою солдатской
Заплатил, не оставив в живых…
А письмо всё в руках дрожало
Строчек плач слышал я от Мама;
Слово каждое болью кричало
Грусть снедала, сердце щемя…
Куропаткин, Стессель… Прощаю
Не прощу лишь себя самого
С дрожью, страхом солдат вспоминаю
Боль терзает меня оттого…
Пусть пути и неисповедимы
Мы прощаем, чтоб снова грешить
Лишь любя, мы неуязвимы
Продолжайте, люди, любить!

IV

Свет свечи; проливается скупо
Тень ложится на строчки газет
Конвоиры ведут себя грубо
Словно выше их в мире и нет
Но один среди них всех злее
И глаза ненавидя глядят
Я как будто бы стал старее
Все морщины о том говорят
Скрип сапог послышался рядом
Вновь мучитель смотрит кляня
Он как будто прожёг меня взглядом
Его кожанка словно броня
«Сколько лет я живу на свете
И душа у меня как сухарь
Видел я тебя лишь на портрете
Царь кровавый, всея государь!»
Ожидал я реакции этой
Слово наше да болью разит
Он подходит, дымя сигаретой
И от злобы ко мне аж дрожит…
«Расскажи-ка ты мне, Николашка,
Как войска стреляли в народ?!
Обагрилась моя рубашка
Мщенья дух теперь спать не даёт!»
«Русский бунт, словно зверь, беспощаден
Страшен он. Убоись его
Этот зверь ведь всегда всеяден
От него не уйдёшь далеко…
За мои роковые ошибки
Одному лишь и мне страдать
Оправдания все мои зыбки
О прощенье могу лишь мечтать…»
Потянулась рука за наганом
Крепко стиснув до боли его
Под фуражкою мысль ураганом
Нет пощады в глазах… Ничего…
«Люди шли с хоругвями, с Богом
Рассказать лишь о бедах своих
И вела их к тебе дорога
Но ты глух был к стонам людским…
Их мольбы на земле алели
На хоругвях лишь лики святых
Видел я как они бледнели
И солдаты стреляли в своих…
В бойне той всю семью потерял я
Видел – жизнь покидала тела
Длань Гапона войска укоряла
Говорил он: умрут за тебя!
Пресня красная бунтом горела
Баррикады росли как трава
Вмиг в стране бурно жизнь закипела
Новой жизни открыта глава!»
Видел я, что не так он и страшен
Только боль нас съедала двоих
И наган его местью окрашен
И горел тот пожар в нас самих…
«Защититься хотел Манифестом
Думал Дума спасёт народ
Но свобода сменилась арестом
Угрожая, стоял эшафот…
Дядя Серж стал жертвой террора
Уплатила что наша семья
И порою с немым укором
Молча смотрят они на меня…
Воскресенье то было кровавым
Звуки выстрелов гнетут до сих пор
Я хотел лишь, чтоб наша держава
Своей силой сдержала раздор»
Конвоир мой молча поднялся
Отряхнул рукою свой френч
Только больше он не ухмылялся
И рукою сжимал лишь ремень…

V

Застелила саваном белым
Грешну Землю царица зима
По ступенькам обледенелым
На прогулку спускался вчера
И деревья, как великаны,
Молча в белу одеты броню
Побелели и трав бурьяны
Те, что сторож не рвал на корню
А мороз тихо крался по коже
И слегка леденела кровь
Посещала и радость. О, Боже!
Что увидел я зиму вновь…
Шёл неспешно. Гулял с Татьяной
Разрумянилась красно она
Помню в детстве её румяной
Всё как будто бы было вчера…
Говорили мы много и часто
Про поэзию, снег и любовь
Да про то, как важно быть честным
И как важно прощать других вновь…
Прогулявшись, слегка устали
Снег с скамейки рукой я смахнул
А потом мы в снежки сыграли
Зимним холодом ветер дохнул
Случай вспомнился мне необычный
Как недавно – три года назад
В летний день, что казался обычным
Залетел как-то ворон к нам в сад
Обводил он аллею глазами
Были черными они как угли
И на яблоне сидя часами
Каркал громко. Аж слышно вдали
В эту пору гостил Григорий
В этом вороне он усмотрел
Злобный умысел, беды и горе
Ворон тот улетать не хотел
А на следующий день – и правда
Пошёл немец на нас войной
И Вильгельм – мой кузен беспощадно
На солдат посылал смерти рой…
Разрывался снаряд будто громом
Пули били навылет солдат
Не хотел я тогда быть главкомом
И что дядя им стал был так рад
Прочитали в газетах – о, чудо!
Как один дюже смелый казак
Залетел на врага с ниоткуда
И рубился пока на слёг враг
Первым был тот солдатский Георгий
А полки мои шли вперёд
Лишь Самсонов был дальнозоркий
Знал – без армии далеко не уйдёт…
Застрелился Александр-могучий
В том лесу, на перекрестье дорог
И могила его – лес дремучий
Но иначе он жить бы не смог…
Окружил Николай себя немцем
И так часто из себя выходил
Ренненкампфа считал иноземцем
Хоть его я в душе и любил
Наступали и отступали
Год пятнадцатый слишком тяжёл
Крепостей много мы сдавали
И тогда я главкомом стать счёл…
А потом генерал Брусилов
Скорым натиском австрийцев зажал
Но другие его посылов
Не приняли. Успех исчезал…
Возвращался домой с одной мыслью:
«Чем окончится эта война?
Разгромим ли врагов ненавистных?
Или страшной будет судьба?!
Совершил я с семьею молитву
В назидание тем, кто страшит,
Спрятал скорбную мысль, словно бритву
И надеюсь, что Бог простит…

VI

Вот уже вторую неделю
Сотрясает меня озноб
Но прошу я Бога и верю
Что от кашля спасёт сироп
Доктор Боткин далеко не отходит
Пациентом я стал для него
Только жар в моём теле не сходит
И семья так грустит от того…
Перестал различать я реальность
Ум мой путает сон и явь
Даже докторская пунктуальность
Хворь не лечит, лишь страх обуздав…
И душа моя перед Богом
Тяжко мается к Трону бредя
Только я не прошу о многом
Ты моих сохрани, спася…
Сохрани и спаси Россию
Что окутал красный террор
Ты ослабь тех вождей тиранию
С неба им ниспослав приговор
Батальоном женским ударным
Защищался Зимний дворец
Бочкарева, став легендарной
Зажгла сотни женских сердец
Роковым был тот выстрел с Авроры
Что пробил грозно крышу дворца
И бушлатов тёмных дозоры
Штурмом бросились от слов подлеца
Все пошли под арест министры
Страх в глазах, неизвестна судьба
На трибунах они все речисты
Но дрожат, если слышна стрельба
Броневик пролетел по дороге
Красным флагом алеет заря
Вся Россия как будто в залоге
В длани Ленина, а не Царя…
Петропавловский шпиль стрелою
Крепость грозная как бастион
И министров ведут под конвоем
И под окриком не слышен их стон
А последний военный министр
От расправы людской чтоб уйти
В платье женском хоть был плечистым
Был в Европу уже в полпути
Вся страна содрогалась от боли
Грозен стал наш привычный уклад
По деревне, по городу – горе
Даже в семьях царил разлад
Брестский мир для страны позором
Грузным камнем лёг на солдат
И на небе наши герои
На Россию с укором глядят
Говорят: для чего же мы гибли?
Пропадая в болотах, лесах
Только стоны их сиплы да хриплы
Их не слышат в российских войсках…
Раскололась Россия на двое
Как бы не было большей беды
У купцов всё горело подворье
Да под знаменем красной звезды
И была она остроконечной
Шесть концов, что вписались в круг
Жизнь людская была скоротечной
Стать врагом мог и пламенный друг…
И агонии той подвластны
И её душа, и моя
Пусть другие к ней безучастны
Те, что в стенах сидят Кремля
Отразилась во мне боль России
Хворь сковала, ослабив меня
Нету, нету страшней в этом мире
Знать, что нету её для тебя…
Чую я, что конец мой близок
Только мне не страшно ничуть
Карандаш, что в руке, огрызок
Мыслью он помогает блеснуть
И в бреду, и в жаре с любовью
Обращаюсь к Тебе и молюсь
Вот и я как старец Григорий
Вновь в тиши у иконы склонюсь
На заре кровавого века
Лишним быть мне пришла пора
Но слились в одно Альфа с Омегой
Чтоб помочь мне дожить до утра…

VII

Был июль. Зной, жара даже ночью
И цветов распускался узор
До земли я родной ладонью
Докоснулся и пальцами тёр
Грязь и слякоть, холод со стужей –
Они в прошлом. Про них забудь
Быть к России нельзя равнодушным
От разлуки так щемит мне грудь
Хоть и были мы все в неволе
Все мы – вместе. Одна семья
Слышны крики крестьянские в поле
Слышим пение мы соловья
После долгой прогулки вместе
Сном забылись. Устав, без сил
Что-то снилось тогда мне о детстве
Кто-то пальцем своим мне грозил…
Властный окрик развеял дрёму
Звук шагов словно гвозди бьют
И поддавшись веленью ночному
Всех нас вместе куда-то ведут…
Доктор Боткин, прислуга ступают
Вниз по лестнице тихо шепчась
Мои дети устало зевают
Моя Аликс идёт молясь
Рассадили нас всех полукругом
Превратились минуты в часы
Разговаривал с Аликс о Друге
Но слова эти были пусты;…
Наконец, гулко дверь отворилась
Люди в комнате, лица их злы
Жарко, истово кто-то крестился
Эти люди лишь страх разожгли
Среди них известны мне двое –
Впереди был Юровский-палач
А за ним – другие по трое
И матрос был. Тот самый – силач
Нас Юровский невидящим взглядом
Зорко смерил, нагнавши дрожь
А слова его были что ядом
Сердце резали словно нож
Говорил нам о том Юровский
Что Урал под «белой пятой»
Приговор зачитал кремлёвский
Как молитву за упокой…
Палачи, приготовив наганы,
С громким хрустом курки взвели
Знать добрались до нас тираны
Дуло чёрное раз навели
Тот матрос, говорил я с которым,
Молча руку вниз опустил
Его взгляд, сожаления полный,
Мне о многом сейчас говорил…
Плач послышался мне на мгновенье
И замолк он под градом пуль
Я привстал и упал на колени
Удар болью меня согнул
Посмотрел я в глаза Алексея
Не мигая, смотрел на меня
Он молчал. Его губы… Я верю
Он сомкнул никого не кляня
Вот пронзила агония Аликс
Тело выгнулось, руки в крови
Вспомнил я как мы с нею встречались
Признавались в горячей любви…
Мысли спутались, меркнет сознанье
И приходит ко мне забытьё;
Нахожусь я теперь в упованье
Что нас примешь Ты в Царство Своё…

*  *  *
Прошли годы. Война завершилась
Всех крестьян согнали в колхоз
Страх репрессий. Слеза катилась
Породив к ним немой вопрос
Под орлом не была ты фашизма
Гром Победы и крики «ура»
Не из светского мы эгоизма
Полетели-то в космос вчера…
Перестройка, свобода слова?
Так хотелось об этом мечтать
Крах страны стал для всех суровым
Очень горько о том вспоминать…
Мы с семьёю в ангелов сонме
Смотрим, молимся все за Вас
Оболочки земной лишённы
Для спасенья придём сей же час
Мы – на стенах святого храма
На иконах скорбно молчим
Мы врачуем душ Ваших раны
Помним, любим и вечно скорбим…

©Шалимов И.В.

Часть первая: 07.06.2025
20:22-21:39

Часть вторая: 08.06.2025
18:52-20:05

Часть третья: 09.06.2025
19:56-21:13

Часть четвертая: 11.06.2025
16:37-17:40

Часть пятая: 12.06.2025
19:44-20:35

Часть шестая: 13.06.2025
20:41-21:41

Часть седьмая: 14.06.2025
14:58-16:35