О счастье, о любви и доброте

Буддизм  нам  говорит о миролюбье.
Зло грешное,  не съешь и не трудись.
И кто бы нас в молитве приголубил?
Конечно же смиреннейший буддист.

Монах из просторечного  дацана,
Не  ведающий  смертного   одра,
В котором бесконечная нирвана
Открыла миру сердце для добра.

И я любил,  но всё-таки  иначе,
И счастье, не купаясь, пригубил.
Но не добыл на спотыке удачи –
Я чаще спотыкался, чем любил.

И я имел и милую, и друга,
Опорам тем значенье придавал.
И я немел от замкнутого круга,
В котором до свеченья пребывал.

Но свет погас, заплатою характер
Испортив – снег на крыше и мороз.
И след Пегас крылатый мой утратил,
И  в торте нет ни вишенок, ни роз.

Есть таинство у слова и у жеста,
Как в небе путеводная звезда.
О, это несказанное блаженство,
Оно не повторится никогда!

Межу не обрекая при буддизме
На твой испуг и что-то там ещё,
Скажу: по мне такая форма жизни.
С тобою, друг, мне было хорошо.

И ты, моя любимая, что где-то
Дрожишь теперь в объятиях чужих –
Покинутая   дивная   планета,
Но памятная мне, покуда жив.

Пуста теперь печальная обитель
И холодна как будто бы кровать.
И ты, мой добрый слушатель и зритель,
Оставь меня – я буду горевать.

Мне одиноко в собственной отчизне,
И скучен шум осеннего дождя.
И мне осталось думать о буддизме,
В сансаре утешенье находя.

О, эта череда реинкарнаций,
В какой ни будь отчизне человек!
Чужие города из Лиги Наций,
Когда-нибудь мы сблизимся навек.

Всё кончено, и скулы мне побреют.
В моей уже крови надолго те
Сентенции – и мысли только греют
О счастье, о любви и доброте.

А рана та затянется не рвано,
Как память, что внизу ещё у бед.
Как доброта останется нирвана
И палец, указующий на свет.

На жизнь к её вещам глаза разую,
С трактиром все прощения не вновь.
Буддизм нам завещал благоразумье,
Строптивым укрощение – любовь.

2025