Подайте милости ради

В то утро я только прибыл в город. Было около восьми часов, я был уставший и грязный, после бессонной ночи, с рюкзаком, который, казалось, весил вдвое больше обычного и все, что я хотел - поскорее добраться до своей гостиницы.

Южное июньское солнце нещадно пекло уже с самого утра, пятка моей правой ноги была нещадно натерта новыми дешёвыми слипонами, в осоловевшей голове клубился туман усталости и раздражения и все о чем я мог только мечтать - поскорее добраться до душа и постели.

Торопливо перебегая, вместе с противными струйками пота по моей липкой спине дорожный перекресток, от которого оставалось не больше двух-трех сотен метров до моей новой обители, я ещё на той стороне приметил колоритного мужика, явно меня "пасшего" беспокойным взглядом.

Мужичок, типичный такой алкашик местных провинций, ещё не старый и довольно крепкий на вид, в застиранных спортивках "Abibas" и рваных шлепанцах на босую ногу, у которого явно "горели трубы", как я и в секунду себе напророчил, направил свой нетрезвый корабль в мою сторону и, как я и предполагал, до скучной оскомы запричитал знакомым речитативом, примерно следующее:

- Я дико извиняюсь, смею ли я коленопреклоненно обратиться к многоуважаемому... - и тому подобные скучнейшие клише и шаблоны, которые плохо вязались с его бычьей загоревшей шеей и маленькими, бегающими глазками.

- Да ради бога - я не сбавил усталого шага, но в то же время решил дать человеку - хотя бы и алкашику выговориться.

- Прекрасная погода и... прекрасно выглядите - словно нетрезвый джентльмен к даме сердца - лопотал он дальше.

- Я... прошу прощения... Господь упокой вашу... э-э-э, то есть, храни вас Господь... - язык алкашика предательски заплетался, хотя он изо всех сил и старался.

- Извините, я тороплюсь, не могли бы вы побыстрее просить? - прервал я его, стараясь ускорить его предсказуемый монолог.

- Да, я дико прошу прощения... Э-э-э... прекрасно выглядите - пьяница явно повторялся.

- Короче, Склифосовский - улыбнувшись ему, снова поторопил я его.

- Э-э-э, не могли бы вы помочь материально, у меня маленькая зарплата, э-э-э, то есть пенсия, э-э-э, и ещё я инвалид, э-э-э, с самого детства... мне очень надо...

Мне очень не хотелось сбавлять шаг и скидывать рюкзак, чтобы отыскать в
зарытом в глубине бумажнике пару монет для страждущего, к тому же я был почти у цели, где меня ждали прохладный душ и чистая постель, поэтому я как можно дружелюбнее ответил:

- Я сожалею, но у меня все финансовые средства на кредитной карте - я остановился, положил ему по-дружески и почти по-братски руку на почти атлетическое плечо и посмотрел проникновенно и понимающе ему в осоловевшие мутные  глаза цвета кофе, куда щедро плеснули молока.

Я очень надеялся на то, что пьянчужка отстанет и что поймет мое терпение и мой вежливый отказ, но в ответ увидел из нетрезвого джентльмена мгновенное превращение в нового человека, вернее даже в новое животное:

- Йоп твою мать... чего же ты мне мозги е...ь-морочишь?

Помятое лицо его исказилось, с обветренных губ тут же слетела натянутая льстивая улыбка, придав грубому от природы рту куда более привычную гримасу недовольства и даже злобы, жесты из притворно мягких снова стали естественно резкими, злыми.

Казалось, он готов был меня ударить.

Есть такие гордые натуры, которые отказ принимают, как личную обиду и очень расстраиваются, ну просто до смерти, когда им говорят "нет".

Пьяница, осознав, что впустую потратил  свое драгоценное время и силы на меня, зло окинув меня взглядом, потом нервно кинулся прочь искать нового понимающего, но уже платежеспособного собеседника.

- Чего же ты такой злой? - успел я ему кинуть вслед. - Я ведь тебе честно, как человеку...

Но в ответ только услышал - Да пошел ты... - и что-то там ещё.