15 том. Дар

               
Ивняк венчает бережок донецкий.
Табун коней гуляет нынче там.
Подарок это знатный, печенежский,
Что подарил Мстиславу нынче хан.

А дар всегда обходится дороже,
Чем купля. Чтоб не потерять лица
Стараются. Одаривают щедро.
Закон Степи то, или мудреца…

Посланцы князя нынче отобрали
Пятнадцать сотен статных скакунов.
Пойдет дружина о дву-конь быстрее ветра:
Лишь в сёдла, да и будь здоров!

Пока стоянка на три дня и ночи.
Дружина разберет себе коней,
Смирить чтоб, нрав крутой их, печенежский.
 Да, новых приручить к себе друзей.

Приподняты края в шатре у князя,
Чтоб ветер нёс полынный дух:
Сладка полыни горечь та, степная,
Для тех, кто знает степи не на слух.

А на полу ковер из шерсти, самотканый.
Расставлены Тмутараканские яства.
Мстислав. Он чествует сегодня хана,
И хан Тумен доволен неспроста.
 
Тугеново колено на Донца угодьях
Пасёт свои огромные стада.
Хан подарил живое золото сегодня,
Простым одарен был он, как всегда.

Хан благостен сегодня, многословен.
Цветисты, красочны все речи степняка.
Свои слова, умеет лишь кочевник
Сплетать венками, и наверняка

Глуп будет тот, кто вдруг захочет
Найти в них правду. Надобно понять,
Искусный что плетельщик, сам же верит
В плетень ту. У него, что не отнять.

Сегодня в тех словах одно, другое завтра.
-Ты гость наш, князь, что хочешь, забери,
Я друг твой, я клянусь, любить тебя хочу я..-
(Лишь Богу одному известно, что у него внутри).

Хан говорит, и говорит. Когда-то
Сломал князь Ярослав хребет их пополам…
На фляге глиняной, покрытою поливой,
Мстислав печать, давно уже сломал.

Налил серебряной братины и отпил он,
Тугену – хану, он братину передал.
- За дружбу!- после долгого молчания:-
И за любовь меж нами!- Хан сказал:-

Пока мы не поссоримся. Нет вечного…
А коль поссоримся, так из-за дела!
Не стыдно будет даже вспоминать,
Слова, сегодняшние, сказанные смело.-
ххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

«Так будет, знаю,- думал князь –я это знаю,
И чем поклясться, даже не понятно.
Чтоб между Степью и родною Русью
Вдруг стало иначе? Зачем? Занятно..

Ведь русский иначе не сможет даже,
Как не ответить всем ударом  на удар.
И нрав кочевника не изменить ведь тоже,
Так примем мира день, как божий дар!

Так будем жить сегодня, и не думать
О завтрашнем, и неизвестном дне.
Ведь сильный с сильным понимают,знаешь,
Друг друга с полуслова и вполне».
хххххххххххххххххххххххххххххххх

…Вот выпили они. Ещё налили.
Вновь пили оба. Что ж, уже довольно!
На угощенье князь кивает хану,
И приступили к трапезе, невольно.

Хоть пили мало, ели очень много.
На свежем воздухе. Денёк погожий.
Никто им не мешал. Одни сидели.
Два полководца, друг на друга не похожи.

-Теперь мы сыты, и вполне довольны,
Нам хорошо сейчас:- Туген сказал,-
-Я не хочу перед тобой быть неразумным-
Ларец, обитый кожей, он достал.

-Пойми меня. не оскорбись, прими.
Я возвращаю, что давно, по праву,
Принадлежит тебе, твоей семье,
Хоть будет, вдруг, тебе и не нраву.-

Мстислав застежки быстро отстегнул,
Снял крышку. И внутри ларца увидел;
Верх черно-серого там черепа сидел,
Как бы в гнезде. Хан не обидел.

То, чаша печенежская, застольная!
И череп тот, уж серебром оброс..
Поднял на хана князь глаза печально,
Кивнул тот трижды, на немой вопрос.

Закрыл глаза Тумен, чтобы оставить внука,
Наедине с останками священными от деда.
Смерть – каждого удел! Кости бояться?!
Нет. Страха не было. И не было ответа.

И для того, стремится кто к высокому,
Чьи мысли, словно лебеди летят,
Желанья жгут огнём внутри невиданным,
И видеть мир безоблачным хотят.

В короны облачили звёзды с неба те,
Кто нагрузившись армией, оружием,
Кто крепостями, кто морями и степями,
А кто-то подданных, толпой недюжинной…

Они повыбили те, колеи глубокие,
И испестрив железом сильных ног своих,
Всю землю, сделав жесткой и неровной,
Слепые, ищем мы следы повсюду их.

Но есть следы другие, их не видно.
Следы большие, помещаемся мы в них.
Внук княжил во следу от пятки деда,
Оставленною им, от сих, до сих.

Дед Святослав же, жил и верил свято:
Потомок он Даждьбога, обладает
Он землями по праву, на земле той,
Не сотворенного, рожденного. он знает.

Быть христианином, он право, отказался,
Постиг искусство управлять людьми.
И презирал он роскоши в одежде,
Войны знал тайны, не достигнув двадцати.
хххххххххххххххххххххххххххххххххх

А хан Туген ослабил свои веки,
Чтобы незримо только посмотреть,
Так прикоснется ли Мстислав Красивый
К священной старой кости? Видит - нет!

Совсем недавно эта чаша, и невольно
И видно, что пройдя немало рук.
В наследство и досталась она хану,
А вместе с ней, и воина бродячий дух.
 
Без погребения и без могилы, видимо,
Степями воин страшный тот гулял.
Являлся он к нему без спроса, ночью,
Смотрел в глаза, как будто вопрошал..

На что хвалиться прошлыми победами.
Живём сегодня. Прошлого и нет.
Давно нависла уже Русь над Степью,
Вот и на всё тебе уже готов ответ.

Пусть русское, вернется к русскому,
По руслу старому река пусть и течёт.
И Степь живет пусть, гладкая и ровная,
Как девушки щека…Беда уйдет…
ххххххххххххххххххххххххххххххххх
 
Ведь пять десятков лет прошли мгновеньем,
С тех давних пор, как было, печенеги
Потешились над телом Святослава,
Утехе страшною, предавшись, словно неге..
 
А Святослав не тешился. Ни разу.
И, побеждённых он не унижал,
И, смрадом сильной ненависти, вовсе,
Он на войне, себе и не мешал.

Он присылал сказать:- «Иду на вас я!»
И приходил. Врагов он побеждал.
И в двадцать три, отбил он у хазар охоту,
Ходить на Вятичи, всего в один удар.

И бросившись на Дон, он в чистом поле,
Сломал хазар. Взял Белую Вежу.
И прыгнул он на юг – косогов, ясов
Побил и прочертил тогда межу.

А вырвав их с Хазарского Союза,
То крепость он в Тмутаракани заложил.
Чтоб в руки взяв, ход с Сурожского моря,
Он для Руси и в Русское открыл.

Мстислав же, в деде, воина не видел,
Военачальника великого он знал.
Дед вызов слал врагам, нет, не от лихости,
А по военной мудрости, которую, Бог дал!
 
Злой дар и добрый, всё и сразу,
Ему поднёс правитель печенежский.
Обидеться на хана нет причины,
И радоваться нет причины веской.

И на Тугена князь глаза поднял невольно-
Сидит, как спит и дышит очень ровно.
Ни дрогнут веки, и ни дернется лицо,
И без движений он...ну, идол словно.

Забывшись, князь всё больше удивлялся,
Как целая вселенная порой,
Вся помещается у человека в черепе;
Там небо синее и с солнцем, и звездой.

Там толпы мыслей, свитки памяти
Живут, и вольно, не стесняя, ни толкаются,
И меры зла, добра и совести-советники души,
Все в голове они, спокойно уживаются.

Не обманул ли хан? По вере их, ты знаешь,
Чужого можно обмануть, и сколько нужно.
Нет. Печенег с ним вместе ел и пил.
И всё-таки, он нынче клялся дружбой.

Он не солжет - ведь через страх и совесть
Его накажет небо, у него есть мера
Добра... Он человек... И чтит законы...
И не причём, тут даже его вера!


На кость накинул плат из шёлка,
И щелкнули застёжки, наконец.
Туген открыл глаза мгновенно.
Мстислав к груди прижал ларец.

Стянул он с пальца перстень ловко;
Сиял в нём камень-самоцвет.
Величиной с орех, лесной, огромный…
Отдал Тугену он его в ответ.

Нет, ни за плату, а в знак дружбы.
Вот, как ни странно, но порою, наяву,
Врагу навязываем долг мы своей крови,
И мстим за тех, кто пал в бою.

Война извечна, месть же – худший воин,
А эта кость – соблазн и призрак, наконец.
Ведь об неё ломают меч и зубы…
Но, ни для всех победы есть венец!
ххххххххххххххххххххххххххххххххх

Как только с берега донцовского снимались,
Мстислав дружину свою сразу повестил,
Чтоб брали дерево- костру здесь быть большому;
И сам же, первую охапку разложил.

Костер сложили от реки, верстах так в тридцать,
Князь на ершистую ту гору и взобрался.
Он положил там, в плащ завернутое что-то,
И до утра он у костра остался.

А утром ранним вся дружина увидала,
Как князь, костер тот, всё же, запалил.
Никто не знал, кого, по старому обычаю,
С такой печалью, он похоронил.

Костёр засыпали, всё как обычно.
В степи теперь ещё один курган.
И хан Туген ни с кем не поделился,
Про тайну, что увёз с собой Мстислав.

Послал по осени, чтоб чёрную ту землю
Степными семенами окропили.
Душа голодная, чтоб князя Святослава,
Скорее успокоилась, и про нее забыли.
хххххххххххххххххххххххххххххххххх


                2025 г.