О ненадёжных рассказчиках Из несказанного

Тот, кто врет, как очевидец, и есть ненадежный рассказчик ..."
Из несказанного Уэйном Бутом

Несказаницы.Что это? http://www.stihi.ru/2017/04/20/9716
***

Врёт, как очевидец

Однажды в универе сидели мы на лекции по криминалистике. Преподаватель монотонно что-то не очень интересное рассказывал про тактику допроса свидетелей. И вдруг посреди лекции в аудиторию врывается нечто то ли с пистолетом, то ли с ножом, хватает студента с первой парты и выволакивает в коридор. Все в шоке. А преподаватель так же спокойно и монотонно говорит, чтобы мы достали листочки и описали нападавшего. Стоит ли говорить, что из 50 присутствовавших на лекции никто даже не приблизился к истине в описании «нападавшего». Лично я сидел в первых рядах, и моё описание было настолько далеко, что когда «нападавший» вошёл в аудиторию для сравнения описаний, было очень стыдно.
— А ещё через несколько курсов автор даже забыл, что было за оружие. И что сам рассказ есть начальная сцена из документального фильма «Я и другие»
Очевидцы события рассказывают о нём и уверенно утверждают, что рассказывают правду. Но только вот почему их рассказы не совпадают? Потому что один рассказчик сгустил краски; другой — уверенно добавил свои предположения; третьему что-то показалось, и он решил, что это действительно так; четвёртый — напротив, не уверен в том, что видел, и решил рассказать только то, в чём действительно уверен; пятый — да просто у страха глаза велики; шестой — решил чуток показать себя или кого-то в более выгодном свете; седьмой — напротив, решил кого-то принизить; восьмой — поскромничал и принизил своё участие… А десятый вообще заявил, что Есенин на дереве…

На Руси и в средневековом Китае, если показания свидетелей слишком расходились, то судья мог принять решение… пытать… свидетелей. Отсюда и традиционная многовековая нелюбовь к даче свидетельских показаний в суде.

Родственные тропы — правда о слоне, ненадёжный рассказчик и одна история с разных ракурсов.

Примеры

Религия, мифология, фольклор
Множество анекдотов на тропе основано. Подходит, например, как-то поручик Ржевский к Пушкину и просит: вы бы, Александр Сергеевич, сочинили б какой-нибудь каламбур для меня, в свете не позориться. Ну, поэт с ходу выдаёт: По реке плывёт клиппер, на клиппере шкипер, у шкипера триппер. Ржевский на следующий день излагает свою версию: Плывёт по реке баржа, на ней до хрена народу и у всех сифилис! И всё это в стихах, господа!
Как вариант, «Ты гандон и он гандон, а я виконт де Бражелон» превращалось в «Дословно я не помню, но суть такова — вы все пидорасы, и только я — д’Артаньян».
И ещё вариант, «Адам Еву прижал к древу. Древо трещит, Ева пищит», в варианте Ржевского: «„Мужик бабу к дереву прислонил, она орёт, дерево трясётся“, но, уверяю, было в стихах и гораздо лучше».
Анекдот про рыбака, оказавшегося свидетелем преступления. По его описанию была составлена ориентировка на человека ростом более трёх метров и весом 250—300 кг.
Библия. Евангелия от Матфея, Марка и Луки описывают одни и те же события, при этом различаясь только малозначимыми деталями, за что прозваны Синоптическими[1]. Их даже иногда издаются в виде синопсиса — одной книгой, по три столбца на каждой странице, где каждый столбец — рассказ одного из апостолов. А вот Евангелие от Иоанна во многих местах противоречит синоптикам, да и по стилю больше смахивает на серьёзный философский трактат, чем на рассказ очевидца. При этом следует заметить, что апостол Иоанн как раз и присутствовал при многих событиях, которые другие ученики знали только по слухам и со слов других людей, однако писал своё Евангелие уже в глубокой старости, спустя многие годы после описываемых событий.
Блаженный/святой Августин считал именно это доказательством подлинности Евангелий. Ведь если бы их кто-то подделал, фальсификаторы согласовали бы версии. Одну вещь это доказывает точно — глубокую житейскую мудрость самого Августина, обладавшего, судя по всему, хорошими познаниями в человеческой натуре вообще и в показаниях очевидцев в частности. Что неудивительно: он же был юрист по основной профессии, и уже в качестве епископа отправлял судебные обязанности.
Ещё одна версия синоптичности: евангелисты Лука и Матвей, работая над собственными текстами, сверялись с увидевшим свет раньше Евангелием от Марка, который считался ближайшим сподвижником апостола Петра и многое знал именно с его слов. Кроме того, был как минимум ещё один источник (в библеисты назвают его просто: Q[2], и неясно, был это именно цельный текст или просто сборник фраз и притч, вроде Сунны у мусульман), откуда евангелисты могли черпать одни и те же притчи и текстуально совпадающие эпизоды. Ну, а Иоанн, лично присутствовавший при тех же событиях, что и Пётр, нужды с кем-то сверяться не видел.
Вообще насчёт того, тот ли это Иоанн, сомневались ещё отцы церкви. Скорее похоже, что писал грек и для греков: автор постоянно поясняет читателю незнакомые иудейские обычаи. Впрочем, Иоанн всю вторую половину жизни провел именно среди греков и, желая быть по;нятым, тоже бы, наверное, пояснял… Не менее распространена и версия, что текст Евангелия написан не лично Иоанном, а с его слов (точно так же, не знай мы имени Луки, считали бы его версию «евангелием от Петра»). В случае с Откровением, версия считается каноном.
К тому же Иоанн стремился раскрыть те моменты, о которых не сообщили другие евангелисты. И, напротив, не расписывал подробно уже указанные события, кроме важных исключений.
Театр
Леонид Филатов, «Новый Декамерон, или Рассказы чумного города», новелла «Рассказ о трех беспутных приятелях». Трое молодых повес, заночевавшие дома у местного крестьянина, всего лишь соблазнили его жену и дочь (чему те, надо сказать, были весьма рады). В рассказах местных жителей это все превратилось в массовые изнасилования с зоофилией.
Литература
Классический рассказ Эдгара По «Убийство на улице Морг», ставший основоположником жанра «детектив». Свидетельские показания не очень сильно различаются, кроме одной детали: все свидетели по-разному сообщают, на каком языке говорил нападавший (причём во всех случаях это язык, который свидетель не знает). И все они заблуждаются: это был вообще не язык. Нападавший был орангутаном.
Акутагава Рюноскэ, «В чаще» — три фигуранта убийства самурая (включая призрак самурая) рассказывают о событиях по-разному.
Р. Стивенсон, «Владетель Баллантрэ» — рассказчик с грустью замечает, что почти всякий проигравший в сражении успешно убеждает всех, в том числе и себя, будто бы его предали соратники, и только поэтому он проиграл. Окружающие охотно верят очевидцу, а проверить обвинения невозможно. Из-за лживых россказней очевидца сражения гибнет репутация младшего Баллантрэ.
Карел Чапек, «Поэт» — аверсия. Ставший свидетелем ДТП пьяный поэт написал:
Краснела дева. В дальний Сингапур
Вы уносились в гоночной машине.
…
О шея лебедя! О грудь! О барабан
И эти палочки — трагедии знаменье!

— Поэтическое описание реального события
И он был прав: Сингапур — потому что там живут коричневые малайцы (цвет автомобиля — шоколадный), «шея лебедя» — цифра 2, «грудь» — 3, барабан и палочки — 5 (номер автомобиля — 235). А гоночной машина вовсе не была. На прямой вопрос следователя поэт простодушно ответил: «Она просто быстро ехала».

М. Булгаков, «Мастер и Маргарита» — описание Воланда как раз об этом.
Гилберт Честертон, «Человек в проулке»: тот, кого один персонаж описывает как несуразного высокого и длинноволосого мужчину, а другой — как «сгорбленного шимпанзе со свиной щетиной на голове», оказывается зеркальным отражением.
Роберт Хайнлайн, «Чужак в стране чужой» — инверсия. В недалеком будущем существует институт Беспристрастных Свидетелей, которых учат запоминать и описывать событие без каких-либо искажений. Если такой Беспристрастный Свидетель увидит чёрную овцу, то он скажет, что видел овцу, чёрную по крайней мере с одной стороны.
Р. Шекли, «Па-де-труа шеф-повара, официанта и клиента» — одна и та же история описывается с точки зрения повара (и владельца ресторана), официанта и постоянного клиента.
«Гарри Поттер» — Рон Уизли, которому во время Кубка трёх волшебников довелось служить бесчувственной приманкой в одном из испытаний, в конце концов начинает просто немилосердно завираться о своей роли в турнире.
«Дом, в котором» — Табаки. О любом значительном событии.
Wildwood Boys — жительница города Олате рассказывает группе конфедератов, какой ужас произошел у них в городе недавно: ужасная банда в тридцать человек налетела на город, престреляла всех представителей закона, перебили все окна и изнасиловали решительно всех женщин. И только дикий хохот Джима Андерсона заставляет ее понять, что она преувеличила раз в десять: вся банда — это были трое конокрадов, оба Андерсона и их друг, разбили одну витрину (и ту случайно) и убили помощника шерифа. И еще прострелили колено шерифу, тот потом по инвалидности уволился. И никого не насиловали, а в бордель сходили.
Фредерик Бакман, «Тревожные люди» — полицейские на допросе заложников пытаются вычислить, кто из них лжет. Лжецами оказываются все заложники. Все они заранее сговорились, что на допросе будут скрывать, как происходил захват на самом деле
Кино
«12 разгневанных мужчин», классика тропа. В процессе обсуждения показаний свидетелей выясняется, что один вряд ли мог видеть преступление, второй — вряд ли слышать. Нашёлся даже повод для приукрашивания показаний. В итоге, очевидное обвинение содержит столько слабых звеньев, что человека становится невозможным однозначно признать преступником, и его отпускают.
«12», ремейк от Никиты Михалкова — педаль в пол: парень признаётся невиновным, но от тюрьмы не уходит.
«Расёмон» Акиры Куросавы весь об этом. Есть преступление и четыре абсолютно разных описания происходящего от свидетелей.
«Герой» Чжана Имоу развивает ту же тему. От того, какая версия правильная, зависят буквально жизнь и смерть целой империи. Главный герой, пришедший получить награду от императора, расписывает свои подвиги. Но уже на середине рассказа император догадывается, что герой нагло врёт ему, и предлагает свою версию. В финале герой рассказывает уже третью, настоящую версию, и почему он лгал в первый раз.
«Тринадцатый Воин» — очевидец нападения чудовищ описывает их как ходящих то на двух ногах, то на четырех а также добавляет огненного червя, как существо из древности. Впоследствии выясняется, что огненный червь был просто цепью факелов, виденный с дальнего расстояния, а чудища ходили только на двух ногах, так как были людьми (вернее, последними неандертальцами).
«Мой кузен Винни» — двух парней несправедливо обвиняют в убийстве продавца на заправке, и перспективы в суде для них складываются весьма неутешительные, ведь все свидетели дают прямые показания против них. Вот только когда их адвокат Винни наконец перестаёт валять дурака и докапывается до истины, то выясняется, что у одного свидетеля на старости лет порядком подпортилось зрение, а линзы в очках уже давно не менялись, второй свидетель на самом деле ничего бы физически не смог разглядеть сквозь грязное окно за занавесками, за которым, к тому же, обзор преграждается деревьем и кустами с густой листвой, а третий свидетель, завтракавший мамалыгой, которую приготовил сам, как выяснилось, промахнулся с оценкой времени — ибо ну не мог он приготовить и съесть её за 5 минут.
«Воскресенье, половина седьмого» — лгут вообще все свидетели, чтобы не попасть под подозрение и не обрести хлопот с прохождением по делу о смерти девушки пусть даже и свидетелем. Стажеру Крашенинникову пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить хотя бы некоторых раскрыться и сказать правду о том дне.
Достать ножи — при опросе близких Харлана Тромби детектив Блан с интересом выслушивает приторные рассказы каждого члена семьи о том, что-де именно он/она любил покойного отца/дедушку/тестя/свекора больше всех (это иронично подсвечивается во флэшбеках), вдобавок рассказы перемежаются додуманными подробностями и неправильно сделанными выводами об увиденном в вечер убийства.
Телесериалы
Blue Mountain State — 2 сезон 2 серия. История одна и та же, но каждый хочет выставить себя в выгодном свете, чуть-чуть приврав.
«Следствие ведут ЗнаТоКи» прекрасно и часто раскрывает тему. Женщина видела без маски человека, который её ограбил? На опознании она облажается, стоит грабителю слегка изменить голос.
«Маски-шоу»: двухсерийный выпуск «Маски в суде» весь построен на этом тропе. С характерными для труппы лицедейского жанра гиперболами: мафиозо, к примеру, в деталях рассказывает, как пришёл в ночной бор-кабаре, чтобы попить молочка, а его там все обижают.
«C.S.I.: Место преступления» — именно благодаря сабжу, Гил Гриссом считает показания очевидцев наименее достоверным доказательством вины, отдавая предпочтение криминалистике.
«Воздействие» — четверо воров, Софи, Паркер, Хардисон и Элиот, рассказывают, что, де, именно они и украли один меч из музея ещё до знакомства. В ходе рассказов каждого оказывается, что они и порушили планы друг друга, то, как на самом деле звучит «бриианский» акцент Софи, спас ли Элиот человека от аллергической реакции и так далее. Но все сошлись на том, что начальник охраны — очень умный и опасный человек, сразу понявший, что они преступники. На самом деле, как раскрыл рассказ Нейта, он был отчаянно влюблён в новую научную сотрудницу, перекрытие Софи, и пытался ей признаться.
Мультсериалы
BTAS — в одной из серий трое полицейских описывают стычку между Бэтменом и бандитами, и их рассказы очень сильно различаются в зависимости от опыта и характера рассказчика (например, молодой полицейский описывает то, что делает Бэтмен, почти как магию). При этом один из них услышал ключевой факт, позволяющий найти злодеев, но не так его понял.
Видеоигры
Sherlock Holmes versus Jack the Ripper — одна из загадок это как раз разобраться в показаниях нескольких свидетелей, чтобы получить описание злодея — не всегда прав тот, кто больше всех говорит.
Визуальные романы
Ace Attorney — главной игровой механикой является поиск расхождений между свидетельскими показаниями и вещдоками. Дело тяжкое — во-первых, в большинстве случаев один из свидетелей является убийцей, во-вторых, многие свидетели врут из каких-то личных мотивов (и хоть бы одну заразу привлекли за дачу ложных показаний!), некоторых вообще подговаривают прокуроры, а остальные просто плохо запомнили события или неправильно их поняли.
Реальная жизнь
Мемуары многих известных (и не очень) людей о своей жизни. Обычно пишутся в старости, когда память не та, многие вещи человек уже не помнит, многие просто не хочет помнить, часть в реальности не видел, но узнал позже из других источников, часть банально додумывает, экстраполируя свой опыт на ситуацию, а где-то нагло врёт как сивый мерин в лицо собственным читателям. При этом традиционно не принято критически подходить к прочтению этих книг, особенно описывающих войны, ведь «автор же воевал, наградами увешан, кто ты такой, чтобы называть его лжецом».

Ну и не забываем про то, что мемуаристы тоже люди и подвержены когнитивным искажениям. Начиная от ложной памяти и заочных объяснений «я уже тогда догадывался, что он сволочь» до известной фундаментальной ошибки аттрибуции (люди склонны объяснять свои успехи своими личными качествами, а неудачи — стечением обстоятельств. И напротив, успехи других случаются, потому что «просто повезло», а вот неудачи всегда заслуженны и неизбежны).

Мемуары неудачливых политиков или просто зафейливших идейных борцов почти всегда полны козней врагов, предательств союзников и досадных совпадений. От более-менее тенденциозных мемуаристов вроде Троцкого до фактически альтистории под видом воспоминаний вроде мемуаров Завалишина.
Также мемуары часто тактично обходят тему алкоголизма и наркомании авторов.
Грибные эльфы, наоборот, в своих мемуарах этим бравируют — но (частично на почве тех самых веществ, частично из желания приукрасить действительность) сама книга проходит по категории «по мотивам реальных событий» — слишком много в ней вольностей с реальной историей питерского ролевого движения и деятельностью персонажей.
Война штука трагическая и психику травмирует ещё как. Конечно, есть отдельные отморозки, которым нравится воевать. Эти люди могут оставить интересные мемуары (если доживают), но они точно не типичны (для примера можно привести военные эпизоды у В. Гиляровского и эпические воспоминания Э. Юнгера). Читая подобное, обычный человек не может ассоциировать себя с автором, потому что сам никогда так не поступит. Для типичного же человека война либо просто выпадает из памяти, оставляя только редкие кошмары по ночам, либо превращается в вереницу баек о сослуживцах и всякие подробности о том, как переправы строили (так устроены типовые советские мемуары рядовых и младшего командного состава, написанные в официальных источниках, а не через Самиздат), либо превращается в сплошной прикол («Похождения бравого солдата Швейка», если вглядеться, просто набиты жестокостью и идиотизмами, но Гашек старательно свёл их в шутку, чтобы не потерять бодрости духа), либо автор мемуаров начинает ощущать себя жертвой и просто выкладывает на бумагу все накопившиеся обиды и желчь. В качестве примеров можно привести мемуары Ги Мумину (наполовину француза, наполовину немца из Эльзаса, служившего в вермахте под именем Ги Зайер) и Анри Барбюса: обе книги наполнены огромным количеством несостыковок, начиная от мелочей вроде фамилий офицеров, которые никогда не служили вместе с авторами, и заканчивая описаниями вещей, которые рядовой знать не может в силу того, что ему никто не докладывает содержание документов на столах генералов. При этом обе книги обласканы прессой, и человеку, далёкому от темы, действительно кажутся «точными до натурализма описаниями военных событий, раскрывающими отвратительную сущность войны с её зверской бесчеловечностью, грязью, бессмысленной жестокостью, преступным небрежением к жизни людей командующими всех рангов от комбатов до верховного главнокомандующего». А человек, близкий к теме, видит нестыковки уже у незадачливых критиков.
Истинное удовольствие доставляет чтение людей, служивших в одном подразделении в разных рангах… Ну или, по крайней мере, видевшие событие с разной «высоты». Автор данной правки, питающий к мемуарам глубокий интерес, сталкивался с этим явлением неоднократно.
Отдельная грустная песня: мемуары, не написанные лично автором (не каждый умеет писать), а записанные с их слов. Тут возможны варианты.
«Автор» добросовестно заливает «соавтору» о своих подвигах, а тот их честно фиксирует. Хрестоматийный пример — биография Вольфа Мессинга, записанная журналистом Хвастуновым. Как и велят старинные законы цирковой братии, пожилой менталист попросту активно вешал лапшу на уши амбициозному журналисту, рассказывая невероятные истории из своей практики.
«Соавтор» гнёт свою линию, выпячивая что хочет, а «автор» вычитывал по диагонали. Пример: воспоминания блестящего канадского хоккеиста Фила Эспозито, составленные из толстого троллинга соперников, хотя вне льда Фил относился к ним с уважением.
«Соавтор» не знает матчасти, поэтому просто не может разобраться в ситуации, когда «автор» много раз перескакивал с мысли на мысль и неизбежно оговаривался. Пример: воспоминания многолетнего главы советского и российского футбола Вячеслава Колоскова, отметившиеся кучей исторических перлов.
Или «соавтор» решает, что публика дура и вставляет пояснения, но при этом сам дурак. Великий футболист Альфредо Ди Стефано, к примеру, вспоминает, как в конце 40-х гостил у знаменитого итальянского футболиста Маццолы, а в середине 50-х сыграл персонально против шведской звезды Нордаля. Альфредо, конечно, имел в виду Валентино Маццолу и Бертиля Нурдаля, но соавтор о таких футболистах не знал и вставил Алессандро Маццолу (сын Валентино, в конце 40-х младшеклашка) и Гуннара Нурдаля (младший брат Бертиля, играл не центрбека, а центрофорварда, так что персонально друг против друга они не играли никогда, да и вообще на поле не пересекались).
«Соавтор» и «автор» работали как надо, но вмешалась третья сила. Печально известные мемуары Брежнева известны столь печально именно потому, что их текст подвергся беспощадной «доработке» сусловского идеологического аппарата. А вот вышедшие уже после кончины Леонида Ильича «Молдавская весна» и «Космический Октябрь» читаются не в пример лучше и насмешек не вызывают.
Соавтор вытесняет автора полностью и начинает писать что-то своё. Классический, увы, пример — «Воспоминания и размышления» Г. К. Жукова. Первое издание было написано если и не самим автором, то с активным его участием, но потом автор умер, а в новых изданиях продолжали появляться «исправления и уточнения». Некоторые оценки Жукова менялись на прямо противоположные. И каждый раз это преподносилось как «все предыдущие издания сильно пострадали от цензуры, но в этом издании текст соответствует первоначальной рукописи Жукова» (при очередном конъюнктурном пересмотре мантра повторялась в следующем издании). Виктор Суворов грустно шутил, что Георгий Константинович меняет текст прямо из могилы.
Да просто воспоминания известных людей, которые по разным причинам затаили обиду на знакомых/коллег/родственников и судят только со своей позиции, исключая их взгляд на те же самые события. В этом смысле книга «Андрей Миронов и я»… ладно, менее трэшовые мемуары «Галина» интересны с исторической точки зрения, но в плане этики чтение никак не для слабонервных.
«Похождения бравого солдата Швейка» в некотором роде подпадает под сабж. Многие описанные в книге люди и события взяты из жизни самого Гашека… вот только были они куда светлее и мягче, а люди — не такими. Реальный Лукаш не был бабником (а вместо интриги с пани Коконь вообще женился), корнет Биглер был умён и сделал отменную карьеру, врач в больнице старался не выпихнуть солдат на фронт, а подольше задержать Гашека в тылу…
Впрочем, художественное произведение на то и художественное. Все вышеперечисленные — скорее собирательные образы, да и понятие шаржа никто не отменял. Характерный пример из другой эпохи: Алексей Николаевич Оленин, блестящий учёный-археолог и недурной художник, а также успешный государственный деятель (действительный тайный советник, член Государственного совета и глава его канцелярии, на секундочку), а после госслужбы — президент российской Академии искусств и директор Императорской библиотеки, вовсе не обижался на Дениса Фонвизина за образ пресловутого Митрофанушки Простакова и даже любил посещать постановки пьесы «Недоросль».
На одном из съездов психологов провели эксперимент. Появились два колоритных персонажа: клоун, за ним негр с пистолетом (местные студенты). Устроили небольшую потасовку, негр выстрелил в клоуна, и убежали. Всем была задача: описать, что произошло. Оказалось, даже такое происшествие сложно описать беспристрастно: всего один доклад был более-менее истинным. Кое у кого клоун гнался за негром или негр стрелял дважды.
Другой забавный психологический эксперимент заключался в следующем. Испытуемым на краткую долю секунды показали картинку, где был изображен страус с головой лошади, и затем спросили, какое животное они видели. Мнения разделились. Одни утверждали, что это страус, и описывали, какой у этого страуса клюв. Другие говорили, что это лошадь и что они видели четыре ноги.
Собственно, именно благодаря тропу мемуарная литература и прочие свидетельства очевидцев в исторической науке не считаются 100 % достоверным источником информации. Их, разумеется, учитывают, применяют те же самые приёмы источниковедения, что и к другим документам: историческую критику, исследование биографий автора, сличение различных мемуаров и т. п. Любой добросовестный историк подтвердит, что взаимные противоречия в мемуарной литературе — это норма, и противоречие в свидетельствах не опровергают событие, о котором они рассказывают.
Например, никто из серьёзных историков не отрицает существование Ф. М. Достоевского, его членство в кружке Петрашевского, его арест и присутствие при инсценированной казни. При этом свидетельства о деталях того дня в разных мемуарах различны. Неясно, были улицы полны зевак или опустели, стояли осуждённые на эшафоте или были привязаны к столбам, какая именно команда прозвучала, сорвал ли Петрашевский капюшон, был Достоевский по втором ряду или в четвёртом.
И пример из одного сборника: какой фильм шёл вечером 21 июня 1941 в киноклубе Брестской крепости? Это был «Богдан Хмельницкий» (1941) или «Ветер с востока» (1940)? Или фильмов было два, сначала «Ветер с востока», а уже потом «Богдан Хмельницкий»?
Дело Сакко и Ванцетти — эталон. События вкратце: 24 декабря 1919 года в Бриджуотере (штат Массачусетс) на инкассаторский грузовик было совершено вооружённое нападение. Автомобиль нападавших перекрыл дорогу, из автомобиля вышло несколько человек и открыли стрельбу, но получив отпор, сели обратно и ретировались. На этом достоверные сведения заканчиваются. Показания многочисленных свидетелей слишком разнились: одни утверждали, что нападавшие приехали на грязном чёрном бьюике, их было трое, все в шляпах и с бритыми лицами, водитель тоже стрелял; другие утверждали, что это был сверкавший чистотой зелёный хадсон, нападавшие были усаты и без шляп, их было пятеро, водитель оставался в машине.
Главными обвиняемыми были Николо Сакко и Бартоломео Ванцетти, случайно задержанные на улице за незаконное ношение оружия. Один из свидетелей утверждал, что у водителя были короткие усики, и на опознании указал на Ванцетти, носившего густые длинные усищи и не умевшего водить машину. Алиби Сакко и Ванцетти то подтверждалось, то опровергалось, свидетели то их видели, то не видели. Некоторое время спустя полиция задержала одного из нападавших, и тот заверил, что Сакко и Ванцетти к нападению непричастны. Но согласно современным исследованиям, Сакко был виновен, а Ванцетти — нет.
Примечания
 «Наблюдающие вместе» на греческом.
 от немецкого Quelle — «источник»
Правда и ложь
Понятия А я сразу понял • Блеф (Последнее китайское предупреждение) • Верный вывод неверным путём • Верую, ибо абсурдно • Волки, волки! • Врёт, как очевидец • Двоемыслие • Джедайская правда • Искусная ложь • Исландская правдивость • Кровавый навет • Ложь во благо • Ложь, наглая ложь и статистика • Ложь — это хорошо • Наглая ложь • Ненадёжный рассказчик (Лишние нолики) • Неудачная ложь • Нечаянная правда • Объявить себя победителем • Ответ буквалиста • Ошибка • Поверил в собственную ложь • Подозрительно конкретное отрицание • Подтасовывать цифры и факты • Полуправда • Правда о слоне • Резать правду-матку/Правдоруб • Слышал звон... • Таврия • Ты не спрашивал • Фальсификация • Хуцпа • Человек слова vs Слово кабальеро • Чистая правда • Эффект глухого телефона
Правда Кассандры Из легенды • От жителя Страны Эльфов • От дурака • От злодея • От козла • От лицемера • От маньяка • От параноика • От ребёнка (Взрослые не верят в волшебство) • От соломенного оппонента • От сумасшедшего учёного • От экстремиста
Словесные приёмы Аналогия • Невероятная правда • Риторическая ложь • Свидетельство канарейки • Эзопов язык
Знание и незнание Неизвестность vs Ложное всезнание • Неведение — блаженство • Непонятные слова • Секрет (Любит секреты • Секрет Полишинеля) • Слышал звон… • Тайные знания
Частные случаи Бандитская пуля • Варенье на завтра • В глаз что-то попало/Порезался, когда брился/Оно из грузовика выпало • Волшебство было в тебе • Демоны всегда лгут • Детектор лжи (Живой детектор лжи) • Крутой любитель прихвастнуть • Добровольно примкнуть к пострадавшим • Королевский жираф • Мертвецы не возразят • Не умеет лгать • Патологический лжец • Пиар • Подложное письмо • Пожар во флигеле, или Подвиг во льдах • Поручик Киже • Ребёнок не может лгать • Романтический обман • Словесный понос от сыворотки правды • Тест на утечку • Фальшивый пейзаж
Лжецы и правдорубы Лжецы: Краснобай • Милый врунишка • Милый хитрюга • Трикстер Правдорубы: Крайне тактичный правдоруб vs Очень нетактичный правдоруб
; Штамп • Основы
Категория: Правда и ложь

***
Ненадёжный рассказчик

Unzuverl;ssiges Erz;hlen ist eine spezielle Form des Erz;hlens, bei dem die Zuverl;ssigkeit (das hei;t zumeist: die Wahrheit oder Angemessenheit) der Erz;hleraussagen ;ber die erz;hlte Welt vom Rezipienten (Leser, Zuh;rer, Zuschauer etc.) in Frage gestellt wird. Vereinfacht ausgedr;ckt: Es wird zun;chst ein Geschehen erz;hlt, das, wie sich im weiteren Verlauf herausstellt, so nicht stattgefunden hat. Gr;nde daf;r k;nnen beispielsweise sein, dass die erz;hlende Person die Handlung ertr;umt, im Drogenrausch erlebt oder schlichtweg erfunden hat, etwa um ein Alibi zu erhalten.

Erz;hlungen, die sich dieses Verfahrens bedienen, bringen oftmals einen homodiegetischen Erz;hler (eine Erz;hlerfigur, die Teil der erz;hlten Welt ist) zum Einsatz, zuweilen aber auch einen heterodiegetischen Erz;hler. In historischer Perspektive gilt unzuverl;ssiges Erz;hlen als typisches Stilmerkmal der Romane und Erz;hlungen der Romantik. In Romanen der Postmoderne taucht es ebenfalls h;ufiger auf.

***
Unreliable narrator

From Wikipedia, the free encyclopedia

Illustration by Gustave Dor; of Baron Munchausen's tale of being swallowed by a whale. Tall tales, such as those of the Baron, often feature unreliable narrators.
In literature, film, and other such arts, an unreliable narrator is a narrator who cannot be trusted, one whose credibility is compromised.[1] They can be found in a wide range from children to mature characters.[2] While unreliable narrators are almost by definition first-person narrators, arguments have been made for the existence of unreliable second- and third-person narrators, especially within the context of film and television, but sometimes also in literature.[3]

The term “unreliable narrator” was coined by Wayne C. Booth in his 1961 book The Rhetoric of Fiction.[4] James Phelan expands on Booth’s concept by offering the term “bonding unreliability” to describe situations in which the unreliable narration ultimately serves to approach the narrator to the work’s envisioned audience, creating a bonding communication between the implied author and this “authorial audience.”[5]

Sometimes the narrator's unreliability is made immediately evident. For instance, a story may open with the narrator making a plainly false or delusional claim or admitting to being severely mentally ill, or the story itself may have a frame in which the narrator appears as a character, with clues to the character's unreliability. A more dramatic use of the device delays the revelation until near the story's end. In some cases, the reader discovers that in the foregoing narrative, the narrator had concealed or greatly misrepresented vital pieces of information. Such a twist ending forces readers to reconsider their point of view and experience of the story. In some cases the narrator's unreliability is never fully revealed but only hinted at, leaving readers to wonder how much the narrator should be trusted and how the story should be interpreted.
***

Ненадёжный рассказчик
Материал из Википедии — свободной энциклопедии


Классический пример ненадёжного повествователя — герой произведения Распе барон Мюнхгаузен. Иллюстрация Гюстава Доре
Ненадёжный рассказчик — герой-повествователь, сообщающий заведомо недостоверную информацию. При этом происходит нарушение негласного договора между автором и читателем, согласно которому события должны описываться достоверно.

Термин введён Уэйном Бутом в книге «Риторика художественной литературы» (1961)[1]. По мнению исследователей, существует множество возможностей участия ненадёжного рассказчика в повествовании и его влияния на сюжет[2].


Проблема терминологии и классификации
По замечанию Джеймса Фрея («Как написать гениальный роман»), любой автор, приступая к сочинению нового произведения, заключает с читателем негласный договор, что события будут развиваться последовательно, а рассказчик — «играть по правилам». Однако в некоторых случаях возможны отступления от принятых в литературе стандартов. В качестве примера Фрей приводит ситуацию, когда герой-повествователь, действующий в фантастическом произведении, делится своими впечатлениями о встрече с немыслимой красавицей. Позже выясняется, что речь идёт о ящерице. Подобный приём способен увлечь читателя, однако злоупотреблять им не стоит, предостерегает Фрей[3].

Причиной ненадёжности повествователя могут быть проблемы с психикой (как у Патрика Бейтмена из романа Брета Истона Эллиса «Американский психопат») или изначальная пристрастность по отношению к людям и событиям[3]:

Несмотря на то, что высказывания такого персонажа отличаются крайней предвзятостью, читатель понимает, как обстоит дело в действительности. Договор не нарушен, поскольку ни единое слово рассказчика не заслуживает доверия, и читатель обязательно поймёт это, пусть и не сразу.

Некоторые англоязычные литературоведы используют термин неоправданно широко, применяя его не только к повествовательной прозе, но и к драме (где нет повествования и, соответственно, повествователя). Например, Уильям Ригган, исследуя архетипы ненадёжных повествователей, находит их в комедии Плавта «Хвастливый воин», поскольку её главный герой обладает способностью преувеличивать свои заслуги и гиперболизировать собственные достижения[4]. К «ненадёжным повествователям» Ригган причисляет и таких рассказчиков, как Гекльберри Финн из «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена и Холден Колфилд из романа Селинджера «Над пропастью во ржи»: на том основании, что их восприятие бывает неточным или ограниченным из-за возраста или общей незрелости[4]. Исходя из подобной логики, «ненадёжными» можно назвать едва ли не всех героев, от чьего лица ведется рассказ, поскольку их восприятие событий всегда субъективно — ведь «возможность раскрыть субъективность взгляда на мир является… важнейшей семантической особенностью перволичного повестования»[5].

В строгом смысле слова к типу «ненадёжного повествователя» относятся:

герои-повествователи, страдающие тяжёлым душевным недугом и неспособные адекватно воспринимать действительность (например, протагонист рассказа Эдгара Аллана По «Сердце-обличитель», Поприщин из «Записок сумасшедшего» Гоголя, Чарльз Кинбот из «Бледного огня» Владимира Набокова, Петр Пустота из «Чапаев и Пустота» В.Пелевина);
хвастливые выдумщики, вроде знаменитого героя Р. Э. Распе барона Мюнхгаузена, и лжецы, осознанно утаивающие или искажающие информацию (например, чтобы скрыть своё преступление или оправдать неблаговидные поступки). К этой группе принадлежат и явные преступники (Иван Петрович Камышев из ранней повести А. П. Чехова «Драма на охоте», Джеймс Шеппард из романа Агаты Кристи «Убийство Роджера Экройда»), и плуты, вроде главного героя романа Томаса Манна «Признания авантюриста Феликса Круля» (1954)[4].
Недостоверный рассказчик в русской литературе
Более близкой литературной формой к недостоверному рассказу является быличка, где рассказ о встрече с нечистой силой ведётся с упором на личное свидетельство рассказчика.

Одним из первых использовал ненадёжного повествователя Н. В. Гоголь (безумный Поприщин из повести «Записки сумасшедшего»).

По мнению филолога Галины Жиличевой, в русской литературе 1920—1930-х годов есть немало примеров присутствия ненадёжных повествователей. Так, в романе Юрия Олеши «Зависть» история ареста Ивана Бабичева представлена в двух версиях: сначала о ней повествует Николай Кавалеров, позже — автор-повествователь. Каждый из них преподносит собственный взгляд на событие: в одном случае персонаж «пострадал» в ресторане, в другом — на улице[6].

Герой романа Ильи Эренбурга «Необычайные похождения Хулио Хуренито» (являющийся «карнавальным двойником автора») оказывается ненадёжным рассказчиком из-за собственной некомпетентности; его попытки пафосно поведать об учении и деяниях своего наставника — Великого Провокатора — оборачиваются чередой курьёзов[6].

В книге Леонида Добычина «Город Эн» ненадёжность повествователя связана с близорукостью; проблемы со зрением, выявляющиеся у рассказчика в конце произведения, «заставляют усомниться в его „дневнике наблюдений“»[6][7]:

Его текст должен, таким образом, читаться заново как недостаточно резко наведённый на действительность.

Среди хрестоматийных ненадёжных повествователей есть некоторые персонажи произведений Владимира Набокова: Смуров из повести «Соглядатай», Герман Карлович из романа «Отчаяние».

Примеры использования в литературе

Содержимое этого раздела нуждается в чистке.
Текст содержит много маловажных, неэнциклопедичных или устаревших подробностей, или не относящееся к теме статьи. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей. (13 января 2025)
Особенно интересной фигура «ненадёжного рассказчика» представляется в детективном сюжете; яркий пример тому — знаменитый роман Агаты Кристи «Убийство Роджера Экройда». Детективная сюжетная линия наблюдается и в новелле Акутагавы Рюноскэ «В чаще» (1921), и в романе Кадзуо Исигуро «Когда мы были сиротами[англ.]» (2000).

— Екатерина Белова[2]
Джеффри Чосер «Кентерберийские рассказы» (конец XIV века)
Эмили Бронте «Грозовой перевал» (1847)
Уилки Коллинз «Лунный камень» (1866)
Уилки Коллинз «Женщина в белом» (1860)
Антон Чехов «Драма на охоте» (1884)
Генри Джеймс «Поворот винта» (1898)
Рюноскэ Акутагава «В чаще» (1922)
Агата Кристи «Убийство Роджера Экройда» (1926)
Владимир Набоков «Лолита» (1955)
Гюнтер Грасс «Жестяной барабан» (1959)
Айрис Мёрдок «Чёрный принц[англ.]» (1973)
Уильям Хьёртсберг «Сердце ангела[англ.]» (1978)
Чак Паланик «Бойцовский клуб» (1996)
Йен Пирс «Перст указующий» (1997)
Кадзуо Исигуро «Когда мы были сиротами[англ.]» (2000)
Янн Мартел «Жизнь Пи» (2002)
Джо Аберкромби «Первый Закон» (трилогия, 2006—2008)
Гиллиан Флинн «Исчезнувшая» (2012)
Примеры использования в кино и телесериалах

Содержимое этого раздела нуждается в чистке.
Текст содержит много маловажных, неэнциклопедичных или устаревших подробностей, или не относящееся к теме статьи. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей. (13 января 2025)
«Кабинет доктора Калигари» (1920)
«Гражданин Кейн» (1941)
«Расёмон» (1950)
«Харакири» (1962)
«Легенда о княгине Ольге» (1983)
«Сердце Ангела» (1987)
«Подозрительные лица» (1995)
«Титаник» (1997)
«Пи» (1998)
«Легенда о пианисте» (1998)
«Бойцовский клуб» (1999)
«Помни» (2000)
«Американский психопат» (2000)
«Герой» (2002)
«Паук» (2002)
«Идентификация» (2003)
«Запределье» (2006)
«Железнодорожный роман» (2007)
«Остров проклятых» (2010)
«Жизнь Пи» (2012)
«Любовники» (The Affair, 2013—2019)
«Исчезнувшая» (2014)
«Я, Эрл и умирающая девушка» (2015)
«Мистер Робот» (2015—2019)
«Жаркие летние ночи» (2017)
«Бумажный дом» (2017—2021)
«Джокер» (2019)
«Последняя дуэль» (2021)
«Все совпадения неслучайны» (2024)
Примеры использования в видеоиграх

Список примеров в этой статье не основывается на авторитетных источниках, посвящённых непосредственно предмету статьи.
Добавьте ссылки на источники, предметом рассмотрения которых является тема настоящей статьи (или раздела) в целом, а не отдельные элементы списка. В противном случае список примеров может быть удалён. (25 марта 2022)
The Black Mirror (2003)
Hitman: Blood Money (2006)
Umineko no Naku Koro ni (2007)
Spec Ops: The Line (2012)
Call of Juarez: Gunslinger (2013)
Tales from the Borderlands (2014)
Hellblade: Senua’s Sacrifice (2017)
YIIK: A Postmodern RPG[англ.] (2019)
Примечания
 Booth W. The Rhetoric of Fiction (англ.). — University of Chicago Press, 1961. — P. 158—159.
 Белова Е. Н. «Ненадёжный повествователь» с разных точек зрения: Кадзуо Исигуро («Когда мы были сиротами») и Рюноске Акутагава («В чаще») // Вестник Волгоградского государственного университета. — 2013. — № 12. Архивировано 28 января 2015 года.
 Джеймс Н. Фрей. Как написать гениальный роман. — СПб.: Амфора, 2005. — ISBN 5-94278-885-5. Архивировано 28 января 2015 года.
 William Riggan. P;caros, Madmen, Na;fs, and Clowns: The Unreliable First-person Narrator. — Norman: Univiversity of Oklahoma Press[англ.], 1981. — ISBN 0806117141.
 Атарова К.Н., Лесскис Г.А. Семантика и структура повествования от первого лица в художественной прозе (рус.) // Известия АН СССР, серия литературы и языка. — 1976. — Т. 35, № 4. — С. 348.
 Жиличева Г. А. Функции «ненадёжного» нарратора в русском романе 1920-1930-х годов // Вестник Томского государственного педагогического университета. — 2013. — № 11(139). Архивировано 28 января 2015 года.
 Смирнов И. П. Кинооптика литературы // Видеоряд. Историческая семантика кино. — СПб.: Петрополис, 2009. — 402 с.