Ситцевый ветер. Глава 5

          Утром Варвара Степановна была в приподнятом настроении. После больничного завтрака она достала из своей тканой сумки собственноручно выпеченные сдобные пирожки с брусничным вареньем, налила еще чаю в граненые стаканы, поставила их на блюдца, предварительно положив в них по пирожку. Пирожки были еще теплыми и румяными, как и сама Варвара Степановна, угощавшая ими Николашу и Винавера.
          - Посмотрите, какие вы у меня богатыри – любуясь тем, как мужчины едят ее сдобу, приговаривала медсестра, - просто любо на вас смотреть. Пирожки эти особые, скушаете их и сразу поправитесь, это я вам верно говорю.
          Николаша не знал, что ответить, а Михаил Игнатьевич понимал – вовсе не нужно отвечать, глубокая простонародная мудрость, нашедшая себя в немолодой уже медсестре районной больницы, и так все понимает.   
          После трапезы Михаил Игнатьевич тщательно вытер руки полотенцем, сделал раскрасневшейся Варваре Степановне несколько комплементов и в изысканной старомодной манере попробовал поцеловать ей руку, что она решительно отвергла. Попытка завершилась дружеским пожатием, женщина, немного сконфуженная, но все-таки очень довольная, собрала посуду и, отозвавшись в коридор своим раскатистым «уже иду», плечом закрыла дверь в палату.
          - А вы знаете, молодой человек, что слово «богатырь» образовалось из двух слов – «бог» и «тырить». Вот только «тырить» в древнерусском языке означало «нести», а вовсе не «воровать». Так что богатырь в те далекие времена, когда это слово родилось, означало - несущий Бога… Но есть еще более верное, на мой взгляд, предположение.  Вторым словом было не «тырить», а «торить», то есть «прокладывать дорогу». Возможно, наши предки богатырем считали человека, имеющего силы не только идти самому, но и прокладывавшего другим дорогу к Богу. Скажите, мой друг, разве у человека может быть более величественная миссия в жизни? Разве это не самая достойная из всех достойных целей?
          - Так что, они богатыри не потому, что сражались с нашими врагами? – спросил Николаша с искренним любопытством.
          - Отчего же не сражались, очень даже сражались, причем, впереди войска – не раздумывая, отвечал Винавер. – Но скажите, неужели беззаветное служение Родине, своему народу противоречит тому божественному, что скрыто внутри нас?
Михаил Игнатьевич вдруг почувствовал в себе бывшего учителя, даже обрадовался ему. Он вспомнил небольшое помещение кафедры, зеленую настольную лампу на столе, вспомнил жажду, испытываемую всякий раз, когда он приближался к разгадке, скрытой в толще истории. И в благодарность он решил проигнорировать той опасностью, которую сулила беседа на щекотливую, даже деликатную тему с незнакомым человеком, внезапно вызвавшим его доверие.
          В это время Николаша смотрел в окно, на протянутую к нему ветку липы.
          - А для чего нас вести к Богу? – спокойно и в тоже время твердо спросил он Винавера.
          - Ну, молодой человек, самый главный вопрос нашей жизни – её цель. Насколько мне известно, многие умы пытались рассуждать об этом, спорили и снова возвращались к рассуждениям, опирались на мудрость древних и противоречили ей. Но если Вы спросите меня о цели жизни, мне нечего будет Вам сказать, вернее, я так долго могу говорить, что смысл утонет в череде малопонятных определений, философских теорий и великолепных цитат.
          - Ну, хотя бы ответьте, она у всех одна?
          - И это доподлинно нам неизвестно… Наш писатель Максим Горький сказал: «День – это маленькая жизнь, и надо прожить её так, будто ты должен умереть сейчас, а тебе неожиданно подарили ещё сутки». И вот что я думаю – цель в жизни на каждом ее этапе может быть разной.
          - Как так?
          - Это лишь мои смелые предположения, юноша, и тем ни менее – разная. Все зависит от того, сколько времени на жизнь Вы себе отводите. Допустим, восемьдесят лет, вполне приемлемая цифра, некоторые живут даже много дольше. А теперь Вам, допустим, двадцать. Какую цель вы поставите перед собой? Учиться, получить диплом, чтобы потом работать, достичь профессиональных высот, испытать уважение людей, построить дом и научить правнука скакать на лошади… Достойно, и это полувековой план… А если Вам скажут, к примеру, что жить осталось не больше года, Вы станете учиться? Думаю, нет. Вы будете искать цель, которую способны достичь при жизни, то есть цель самой вашей жизни, которой осталось не так много. Ведь согласитесь, год – это так мало… Прошу Вас, только не думайте, что я Вам такого желаю – наоборот, живите очень долго и счастливо, мои невеселые рассуждения, как бы Вам точнее сказать, носят исключительно умозрительный характер.
          Винавер на секунду задумался, решая, говорить ему дальше или нет, и продолжил:
          - Так вот, Вы решили направить свою жизнь на иные рельсы, далекие от образования, на которое у Вас все равно не хватит времени. Вы придумали более сжатую цель, сильную и благородную. Но вдруг выясняется, что произошла ошибка в расчетах, и Вам остался один день! Один, и он пройдет так же быстро, как проходит день именин. И в этот день Вы захотите, Вы просто будете обязаны сделать нечто, имеющее цену всей Вашей жизни!
          - А если осталась минута, что можно сделать за минуту? – спросил Николаша, больше у самого себя, чем у соседа, и так же сам и ответил – можно спасти чью-то жизнь…
          - Немало, правда? – глазами улыбнулся Винавер. - Совсем я Вас расстроил, мой юный друг, а ведь вовсе не желал этого. Давайте-ка лучше прогуляемся по парку, что скажете?
          Территория, на которой размещалась больница, была раньше помещичьей усадьбой, построенной в лучших традициях русского провинциального ампира. Размеры здания, количество пилястр с массивной капителью, выверенный ажур лепных карнизов должны были в свое время подчеркнуть огромное состояние или высокий статус своего владельца. Все это относилось и к парку с величественными грифонами и сфинксами внутри фонтанов, монументальными скамейками и гранитными дорожками, запутавшимися между деревьев. Как и положено такому парку, в нем были альтанки, а вход в самую большую из них, выполненную в турецком стиле, был заставлен бамбуковыми трельяжами, замысловатый и своеобразный орнамент которых был дополнен могучим плющом.
          Винавер пригласил Николашу присесть, сам удобно устроился в углу беседки, и, подперев голову рукой, погрузился в созерцание. День был резким, облака на небе словно вырезали сильным точным механизмом, а променад больных, как и все происходящее вокруг, был контрастным даже в удалении. И звуки были такими же четкими, даже самые слабые из них, они чеканились и тревожили, подчеркивая проявление мира в отдельно взятом больничном парке.
          Николаше было привычно и приятно слиться с этим мистическим молчанием в полном переживании происходящего. С удовольствием он наблюдал за своим знакомым, за потаенным блеском в его темных глазах, за жадностью, с которой он впитывал все новое, неведомое ему.
          - А Вы знаете, молодой человек – внезапно прервал молчание Михаил Игнатьевич, - похоже, время не является линейной величиной, как принято считать в научном мире. Время субъективно, и скорость его течения зависит от прихоти наблюдателя…
          - Честно говоря, я не очень Вас понимаю – растеряно ответил Николаша.               
          - Ну, уж если честно, я и сам не до конца понимаю – Винавер улыбнулся, давая понять Николаше, что нечего пугаться столь непростой темы – поэтому давайте просто поговорим, без права на истину. Вот когда Вы, допустим, стоите в очереди, время не идет – оно тянется. Обратите внимание на глагол – именно тянется! Вы постоянно поглядываете на часы, Вам кажется, что прошло намного больше, чем показывает хронометр. И что самое интересное – прошло два часа, а что Вы можете о них рассказать, кроме сухого «стоял в очереди»? Ничего! Совершенно ничего!!! А теперь другой пример – Вы сидели с девушкой, в которую влюблены, на берегу моря и смотрели на закат. Действие не менее статичное, чем стоять в очереди, правда? А время просто летит. Летит! Вроде только присели, а уже прошло два часа и ей нужно идти домой. И если я попрошу Вас рассказать о вашей встрече, Вы вспомните и привкус чабреца среди ароматов морского бриза, и волнующий крик чайки как раз в тот момент, когда Вы нерешительно коснулись девичьей руки, и последний зеленый луч упавшего в море солнца, и еще десятки мелких подробностей, практически навсегда запечатанных в Вашей памяти…
          Проходящая мимо под руку с военным девушка в голубом фланелевом халате, видимо, узнав библиотекаря, поздоровалась с Михаилом Игнатьевичем, на что он учтиво склонил голову и продолжил, глядя ей в след:
          - В обоих случаях два часа…  Но какие разные! Первые тянулись и зафиксированы в памяти банальной констатацией, вторые пролетели, пронеслись, оставшись великолепным событием, которое Вы, возможно, будете помнить в мельчайших подробностях всю жизнь. 
          - И что это может означать?
          - Только одно, мой друг, только одно – количество времени не есть его важнейшая характеристика! А какая же важнейшая?
          Винавер прищурил левый глаз и наклонил голову, как это делают учителя, пытаясь привлечь внимание ученика. Николаше не хотелось отвечать сгоряча, вставляя в диалог первые попавшиеся, нелепые или экзотические догадки. Он не решился умничать, но понял, что ответ на этот вопрос ему очень важен, так важен, что он готов выдержать любую артистическую паузу своего собеседника.
          - Качество! – библиотекарь поднял указательный палец левой руки вверх и заглянул Николаше в глаза, пытаясь увидеть, дошел ли ответ в глубины его мозга или по-прежнему колеблется на поверхности акустической гармоникой. – Ка-чес-тво! Скажу больше – именно события, пролетающие сквозь нас и оставляющие неизгладимый след в памяти, я бы и назвал самой жизнью. А стояние в очереди – это пустоты, вынужденные перерывы… Наполняйте свою жизнь событиями, мой друг, и вряд ли Вы когда-нибудь пожалеете об этом.
          Винавер поднялся, давая понять, что разговор окончен и сейчас самое время уделить особенное внимание пышным хризантемам, оккупировавшим садовые клумбы. Николаша, повинуясь желанию своего старшего товарища, не стал противиться и пошел вслед за ним…