Ситцевый ветер. Глава 3

          Высокий берег заканчивался внезапным обрывом, и внизу река с удовольствием облизывала доставшиеся ей в наследство упрямые мохнатые камни. Вечером, когда солнце садилось на том берегу, внутри проеденной плешами тайги, камни покрывались багряным налетом. Если закат был особенно силен перед ветреным днем, можно было думать, что по камням течет кровь…
          Крючок достаточно долго и весьма добросовестно обхаживал куст одинокой пижмы, аккуратно рыл землю у ее корня и весело крутил хвостом. Решив, что растение достаточно ухожено, он прибежал к хозяину, положил голову на николашину ногу и стал озорно смотреть вдаль. Солнце уже пронзило землю, и с того берега, из темно-синей мохнатой чащи раздался далекий, уходящий в низы вой, похожий на отчаянный и бесконечный в своей тревоге гудок покидающего порт буксира. Почти сразу к нему присоединились два баритона помоложе. Крючок заерзал на ноге, решив, что безопаснее сейчас будет как можно ближе прижаться к хозяину и уткнутся влажным носом в его теплую руку.   
          - Волки, Крючок, - шептал Николаша, поглаживая пса за ухом – Им там тоже не сахар…
          Крючок поднял на Николашу грустные, почти детские глаза. Возможно, он вспомнил, как щенком тонул в луже, тщетно пытаясь оттолкнуться маленькими, сведенными судорогой лапами от липкой грязи. И как в последнюю секунду, когда он уже утратил всякую надежду и решил, что жизнь пошла «псу под хвост», чья-то сильная рука выдернула его из воды. Именно эту руку он сейчас с удовольствием ощущал у себя за ухом.
          Пока пес придавался воспоминаниям, Николаша стал мыслить вслух, для чего, собственно, он и приходил со своим другом на одинокий, но гостеприимный берег. 
          - Когда смотришь на тайгу, как она шумит под ветром, думаешь - вот также она шумела сто, двести, триста лет назад. И бывает вдруг ощущение, что ты прыгнул в это «назад», и в том времени смотришь на нее… Вот сейчас покажутся из лесу мужики в старых чембарах и косоворотках, женщины с полными горбовиками грибов… Знаешь, Крючок, у меня иногда возникает очень странное ощущение… Будто моя жизнь идет отдельно, по другой дороге, и я смотрю на нее как бы со стороны. Смотрю, как я иду к магазину, прохожу мимо конторы, на крыльце которой Пахомыч, размахивая потухшей папиросой, скандалит с Полиной Семеновной. Вижу, как я здороваюсь с дедом Устином, отдыхающим на лавке возле калитки, как сижу с Серафимой и слушаю её детские истории… Причем, вот странность – в этот момент я не знаю мыслей того, второго я, думаю о нем, как о совершенно ином человеке и даже когда разговариваю с кем-то, все равно чувствую, что слышу этот диалог как-бы со стороны… Он живет моей жизнью, идет по моей дороге, радуется и огорчается, а у меня-то своей нет, иду по обочине вслед за ним… Хочется выйти на дорогу, но не знаю как, словно неведомая сила не пускает меня, держит на краю... А выходить-то надо, что думаешь?
          Доподлинно неизвестно, что в этот момент думал Крючок, да и понимал ли он тревоги хозяина. Однако, что точно было видно – это любовь и благодарная нега в собачьих глазах, готовность хоть до петухов лежать на хозяйской ноге и слушать, слушать, слушать…
          - Или вот бывает, смотришь фильм и думаешь – как все странно получается. Вроде бы события в другом городе, люди тебе незнакомые, может даже придуманные… Но какие это люди! Сколько в них близкого тебе, родного... Как было бы хорошо жить с ними рядом, на одной улице, работать на одном заводе, воевать в одном полку, уехать на одну и ту же стройку. А то просто ходить с ними в кино или в походы, или рыбу удить, разговаривать у костра, мечтать. Они и есть твоя родня! И уже рисуешь себе в голове, как оно все было бы, о чем говорил бы, как пахнут те цветы из фильма и какая вода в реке, прохладная… А вот за плохих персонажей всегда стыдно, так стыдно, что хочется закрыть глаза и не видеть эту часть фильма... Вот такая педагогика...
          Крючок чихнул и виновато посмотрел на хозяина, но, видимо, не почувствовав осуждения с его стороны за прерванные мысли, зевнул и снова улегся.
          - Я вот что думаю – спокойно продолжал Николаша - а не из одного ли казана эта каша? Моя жизнь идет не со мной, а мне хочется в другую…. Очень похоже, что процесс-то один! Только ведь нельзя же всю жизнь прожить за другого человека… А может моей душе своего тела на Земле не хватило, вот и живу в чужом??? Это вроде бы и объясняет мой взгляд со стороны… Только вот не объясняет, что делать… Но я уверен, что у вселенной на это свои планы, все что мне дано – случится, и случится вовремя, так что будем ждать…
          Ночь уже прилипла к земле, звуки и запахи стали другими, совсем другими… Речной оркестр наладил гармонию с песнями берегов, и их симфония отчетливо и проникновенно обрушилась на мир. Полная луна вовсю любовалась своим отражением в реке, осока играла со слабым ветром и волной, ночь была нежна и монументальна.
          - А ты хороший собеседник, Крючок, умеешь слушать – Николаша погладил пса по голове, - ну вставай, пойдем.
          И они пошли вверх по тропинке, ведущей то ли в деревню, то ли прямиком в звездное небо. Казалось, еще несколько шагов, и друзья перемахнут линию горизонта, окунутся во влажную тьму с жемчужной россыпью, будут смотреть оттуда вниз, на раскиданные как грибы по буграм избы, и удивляться…