Юношеские стихи

РАЗДУМЬЕ
Среди стволов осенних лип,
Где правит разум и рассудок,
 Где вечной кажется минута,
 Где обладает даже скрип
Своей гармонией, значеньем,
И даже шорох где весом,
Себе кажусь я мотыльком,
Живущим лишь одно мгновенье.
1945 г.

ЗА БАНЕЙ
Татарка милая со мной Пошла,
не думая, за баню.
Все шло обычной чередой:
Я обнимал безумно Маню.

Я весь краснел и обмирал,
Я тело чувствовал впервые...
О красота! Я весь дрожал,
Увидев бедра озорные...
1945 г.
 
***
Пустеют посветлевшие леса,
Слышны все реже птичьи голоса.
В каком-то безразличии немом
Стоит березка с брошенным гнездом.
А я смотрю отставшим журавлем,
Как тают птицы в небе голубом.
Я тоже в синеву взлететь хочу,
Да вот боюсь — один не долечу.
1946 г.

ДРУЗЬЯМ
К чему роптать,
К чему дразнить пигмеев?
Не лучше ль переждать их
В уголке?
Забыть о них,
И пусть себе наглеют,
Пусть строят счастье мира
На песке.
Но нет!
Мы не шуты, не скоморохи,
Нам не к лицу
Терпеть острог и кнут.
Бездействия
Нам не простит эпоха,
И внуки нас
С позором проклянут...
1947 г.
 
БЕССОННИЦА
В звездные ночи приходит бессонница, Месяц подковой в окошке висит.
В небе рассыпалась звездная конница И в ожиданье на месте стоит.
Кто-то стучит в мою дверь... Заходите!
Слышу шаги. Выхожу на крыльцо. Но растворился ночной посетитель, Звякнуло лишь у калитки кольцо.
Звездные ночи. Высокое небо- Смуглые тени роняет забор.
Где-то дворняжка залаяла... Мне бы С ней завести о себе разговор.
Только она, бессловесная псина, Разве поймет, что я ей говорю...
Кто же так рано разбрызгал росинки, Кто же раздул слишком рано зарю?
1946 г.

КОРАБЛИКИ
Кораблики, кренясь под парусами, Из тесного ручья уходят в море, И капитаны, швыркая носами, Для них маршрут выводят на заборе.
На них взирает робко мелкотня, Завистливые возгласы роняя...
Я вижу, как плывет мимо меня Чужое детство, юность догоняя.
1947 г.
 
КАК ВЕРНУТЬСЯ НАМ?
Глубокий свист издалека — Ветра всю ночь, беснуясь, дули. Пуская легкий дым в снега, В сугробах избы потонули.
И заметенные дороги
Узнаешь только по столбам.
Снега, снега...
Рыхлы, глубоки...
Ушедшим как вернуться нам?
1948 г.

В МАТРОССКОМ КУБРИКЕ
Над бухтой вечерние тени Ложились густой пеленой...
Две веточки белой сирени Повеяли в кубрик весной.
Они мне напомнили встречи В апрельскую синь у реки, Несмелые, робкие речи, Тепло твоей нежной руки.
И сердце восторженно бьется, И радостно мне, и легко...
Любовь моя чайкой несется На берег, в твое далеко.
1948 г.

РОМАШКА
Взял ромашку в руки, Лепестки срываю.
Вовсе не от скуки — О тебе гадаю.
Любишь иль не любишь?
Не дождусь ответа.
Уж не зря ли люди Выдумали это?
Лепестки срываю, Только, видно, зря — Лепестки не знают, Любишь ли меня.
1948 г.

***
Прохожу незнакомою улицей И смотрю: у забора, вблизи, Деловитые первые курицы Ковыряются молча в грязи.
И в залатанных, стоптанных валенках На исходе апрельского дня Бабки греются на завалинках — Обсуждают, наверно, меня.
1948 г.

УТРО НА РЕЙДЕ
Небо в ярком румянце зари, Заискрились и ожили дали, На листах корабельной брони Золотые лучи заиграли.
Умывается утро росой, Солнце в кубрик стремится пробраться. Тишина. Вдруг сигнал боевой: С якорей и швартовых сниматься!
Заработали плавно шпили, Взбили пену винты за кормою...
И снялись, и ушли корабли Верным курсом, дорогой морскою.
Расплылись очертания гор И растаяли в дымке туманной... Так всегда мы уходим в дозор — Берег наш под надежной охраной.
1948 г.

ПАМЯТЬ
Бабка Маруся, Соседка моя, Письмо мне для сына Диктует: Мол, возвращайся В родные края, Одна извелась, Тоскуя.

Пенсии мне
Не хватает совсем.
Подбросил бы, сын. Деньжонок.
И повалил в огороде плетень Соседский варнак — поросенок. Такие дела...
И ко мне:
— Сынок!
Спасибо, помог старухе.
Уж ты не побрезгуй, Возьми кулек — Конфеты сует мне в руки...
Ах, память ты, память.
От мамы письмо
Открыв,
Достаю листочек.
И к горлу подходит, Встает комок
От детских неровных строчек.
1948 г.

ИСТИНА В ВИНЕ
Давно ли удаль моряка Была для нас мерилом чести? Мы в драку шли наверняка, Всех уложить могли на месте.
Сейчас другие времена:
Устав силен, порядки строги. Стакан дешевого вина Сбить может каждого с дороги.
 
И все ж дерзай и веселись, Люби блаженство и отвагу, Чтоб годы в прошлое неслись, Чтоб без вина нам здесь ни шагу!
Мы знаем: истина в вине, Нам не найти другого дара. Давно мы поняли вполне: Не потушить в душе пожара!
Лишь тот велик, кто превзошел Устава глупые наказы, Кто счастье в истине нашел, Не изменил ему ни разу.
Так пей, браток, лаская дев, Лови обманчивую славу! Нам по душе простой напев, Нам жизнь принадлежит по праву!
1949 г.

ЛЕНЕ ВЕРХОЛЕТОВОЙ
Я не знаю, откуда взялась, Но взглянула глазами серыми И такую навеяла власть Над моими крутыми манерами, Что я сердцем в пучине тону, Восторгаясь небесными чарами. Видно, Бог мне послал Сатану — Не спастись мне привычками старыми...
1950 г.
 
АННЕ АХМАТОВОЙ
Люблю тебя, прекрасная богиня,
Когда кровавый дождик моросит, Лишь ты одна, ты для меня святыня, Мне есть кому молиться на Руси.
Пройдут года. Все наше в Лету канет, Другие песни будут сердце жечь, Но только нас другое не обманет, Нам есть чем дорожить и что беречь.
Да, мы уйдем, живое в нас не вечно, Но вечна в этом мире красота.
Все, чем живем, все это бесконечно, Все это — наша светлая мечта.

ПОГИБШИМ СВЕРСТНИКАМ
Сверстники сороковых годов
В длинных не по возрасту шинелях Замерли над радугой цветов, Голоса их рано отзвенели.
Та война прошла уже давно,
Жизнь забрав у сверстников — мальчишек, Но мы часто видим их в кино,
Узнаем о подвигах из книжек.
Восемнадцать — разве это много?
Видно, много, раз мои годки
Твердо шли по фронтовым дорогам И гордились: мы — фронтовики!
1951 г.

***
Как будто живая, Плеща, негодуя, За волной набегает волна... И берег угрюмый, Охваченный думой Мятежно ласкает она. Но ласка коварна, Объятья холодны, Огня нет безумных страстей. Веками волнуясь, Она не утешит Страдающей жертвы своей. Так ты, дорогая, Словами играя, Рокочешь, как эта волна. Но ласка чужая, Без чувства, без страсти, Поверь — мне она не нужна.
1951 г.

***
Ты не меня хотела. Я не тебя хотел. Ты до меня опустела. Я до тебя опустел.
Слышал твои проклятья В бледном тумане дня. Складки несвежего платья Отталкивали меня.

Ночь, разделенная нами, Останется за тобой.
Мне же оставь на память Вечер до ночи той.
1951 г.

ПАМЯТИ САЗОНОВА
Товарищ мой не вышел из пике. Он падал там, где рощи зеленели, Где темный лес шумел невдалеке, Где хаты изумрудные белели.
Что думал он в последний страшный миг, Когда рука штурвал в тоске сжимала?
Что он терял? Что в жизни он достиг? Какая его участь ожидала?
Прощай, дружище, ты обрел покой.
Тебя не мучат больше укоризны. Весь пыл души, весь разум озорной Ты отдал ей, ты посвятил Отчизне.
1951 г.

ПРОЩАНИЕ
Куда уходят ночью поезда,
Наполнив тишину звенящим свистом?
Горит, горит зеленая звезда
Над насыпью песчаной, каменистой.
Плывут вагоны медленно под ней, Мелькают окон желтые квадраты. И ночь становится еще темней, И я стою и щурюсь слеповато.
Когда холодный красный огонек Вдали притянут ленточки стальные, Стою во мгле задумчив, одинок: Друзей умчали поезда ночные.
1952 г.

РАЗМЫШЛЕНИЕ
Я оставил уже надоевшее место, В суетне пароходной Мне вспомнилось вдруг, Что остался там враг, Что осталась невеста, Что остался
Единственный преданный друг.
Я вернулся назад В то далекое место, Но беззубые бабки Заахали вдруг: Мол, невеста твоя Уж давно не невеста... Кто же муж ее? Враг или преданный друг?
1952 г.
 
ВОССТАНЬТЕ, МАТРОСЫ!
Восстаньте, матросы! В вас дерзкая сила, В вас доблесть святая, орлиный полет.
Под вашим напором загонят в могилу Всех тех, кто неправдой и ложью живет.
Взгляните! Под гнетом страна изнывает, Нет силы страданья народа терпеть.
Окутала каждого мгла вековая, Маячит над каждым позорная смерть.
Пока вы победные вехи вершили, Фашистскую нечисть стирали с земли, Бандиты Советскую власть захватили И лучших людей на убой обрекли.
Довольно терпенья! Долой супостатов!
Вам выпала доля казнить подлецов.
Ваш подвиг прекрасный хранить будут свято. Он будет достоин величья отцов!
Восстаньте, матросы! Смелее к оружью! Направьте линкоры в родной Петроград. Над каждым из вас тень бессмертия кружит, И нет вам сегодня дороги назад.
1952 г.

***
Был могучим и дерзким накал, Только жаль вот, не сдюжили стропы. Стал вдруг мир удивительно мал, Не зовут больше горные тропы.
Значит, все. Значит, крышка, дружок.
Значит, мы уж с тобой отгорели.
Наш последний прощальный рывок Не достигнул намеченной цели.
Но все это, мой друг, не беда.
Кто-то новый придет и достигнет.
Наш черед — уходить навсегда.
В мире так: все отжившее гибнет...
1953 г.

***
Мы живем среди мрачных развалин, Не желая уже ничего.
Нас безликими вырастил Сталин, Мы внебрачные дети его.
Спит страна, как замерзнувший улей... Здесь в борьбе средства все хороши, — Вытравляли нагайкой и пулей Сокровенные чувства души.
Гнали в пропасть и жаждой томили, Не беда, что менялись с лица, — В преисподней сполна получили И комедий, и драм, и свинца.
Мы от жизни порядком устали, Нам безверье дороже всего, Потому что нас пестовал Сталин, Мы внебрачные дети его.
1953 г.
 
***
Ночь луною к закату клонится...
Мне не спится, бурлят мечты.
Это ходит моя бессонница Коридорами темноты.
Уж не жду ни письма, ни встречи я. Как пустынно — не по годам!
Где ты, где ты, душа беспечная, Потерялась по городам?
И искал, ожидая, напрасно я:
Ты не вышла из темноты...
Где ты, близкая? Где ты, ясная? —
И сама не знаешь, где ты...
1953 г.

В. ПРОСКУРЯКОВУ
Знаешь, Васька, люблю я вино Жизни пить горьковатую влагу. Видно, так уж судьбой суждено: Без него не ступить мне ни шагу.
Видно, вечно вечерней порой Забываться в тяжелом угаре, Вспоминая твой взгляд озорной, Что-то бренькать на старой гитаре.
Видно, вечно грустить о былом, О своих переломанных крыльях, О просторе, всегда голубом, О друзьях, о родной эксадрилье.
Знаешь, Васька, люблю я вино Жизни пить горьковатую влагу. Видно, так уж судьбой суждено; Без него не ступить мне ни шагу.
1953 г.

СЕРДЦЕ МОЕ
Сердце мое, почему ты не стало Твердым, как сталь боевого клинка? Или от жизни суровой устало?
Или потеря твоя велика?
Сердце, воспрянь! Не к лицу униженье. Нам ли молчать под плитой гробовой, Если над всем тяготит преступленье, Если все честное просится в бой? Сердце, гуди, как набат, не смолкая, Черные тучи сомнений развей!
Рухнет пред истиной ложь вековая, Только ты сил для борьбы не жалей. Видишь: в тебе разуверились люди, Зло без просвета повсюду царит, — Яростным гулом ты спящих разбудишь, Светлые чувства поднимешь на щит. Пусть обрекут твою плоть на лишенья, Пусть кандалы на тебе зазвенят — Яркий огонь твоего вдохновенья Силы других преумножит стократ.
Только бескрылые ищут покоя, Сильные духом — куют на века! Стань же, о, стань мое сердце простое Твердым, как сталь боевого клинка!
1953 г.