Наш город рана, что не заживает

Наш город – рана, что не заживает,
Где вороньё слетелось на пир.
Они кричат, а сердце замирает,
Вдыхая смрад их лживый, подлый мир.

Они вещали о свободе, братстве,
О равенстве, о светлом, новом дне.
Но в каждом слове – яд, в каждом объятье – рабство,
И души корчатся в кромешной мгле.

Народ поверил, сбросил старый гнет,
Но вместо солнца – тьма, да волчий вой.
И каждый день – как будто смертный год,
И каждый вздох – пропитан горькой болью.

Мы выжили, как корни под землей,
Но вороньё вцепилось в нашу плоть.
Богатства – им, а нам – лишь рабский строй,
И нищета, и вечная забота.

Мы гнемся, но не сломлены, мы ждем,
Когда в сердцах воспрянет гневный дух.
Когда огонь очистит этот дом,
И справедливость вырвется наружу.

Не с песней сладкой, не с приветом нежным,
Придет она – с дубиной, с правдой в кулаке.
Придет с огнем, что выжжет скверну прежнюю,
Что вороньё развело на роднике.

Пусть прячут злато, краденное ими,
Пусть трепещут в хоромах дорогих.
Расплата грянет, словно буря с ливнями,
И смоет всю их мерзость в этот миг.

Мы долго ждали, долго муки знали,
Но чаша переполнилась давно.
И вот теперь, как реки, что восстали,
Мы прорвемся, и будет все равно,

Сколько преград они нам воздвигали,
Сколько цепей ковали для рабов.
Мы встанем все, как исполины встали,
И сбросим гнет, и сбросим этот кров.

И заживем тогда, как жили деды,
Когда земля кормила нас добром.
Когда не знали мы ни страха, ни беды,
Что кто-то отберет наш честный дом.

И будет праздник на Руси великий,
И запоют все песни во всю ширь.
И вороньё, что было так безлико,
Умчится прочь, оставив только пыль.