Без мужа, Июнь

Без мужа
Толпятся строфы,
Как овечки на бойню.
Кто мы с тобою?-
Антропологическая катастрофа.

Иду с косою, окосев от  роста трав,
Беру топор на сухостой,
Что остаётся от человеческих прав
Кто - мы с тобою?

Пилю горбыль-стружки летят,
Лажу себе хоромину,
На ветках звёзды, мерцая горят,
Всё есть у меня, тебя кроме.
1.6.25.

Голос подпаска

Я вернусь обратной перспективой
В ту страну, где зреет виноград,
Где в листве запутались мотивы,
Где паломники идут тропою наугад.

Где сияние под кровлею убогой
От рассвета вспыхнувших свечей,
Где равна любая тварь у Бога,
Где стада не знают свист бечей.

Чистый голос юного подпаска
Держит родниковый звук,
Где, как совесть неизбежна Пасха
После запредельных мук.
2.6.25.

Гласные

Я доставала гласные стальным пером из чернильницы,
Спала на тюфяках, набитых соломой довоенной,
Графа Монте Кристо в курной избе читала умильно,
Чуть не перерезала свои младенческие вены.

Ложкой глотала ложь человечью,
Падала с березы в болотную клюкву,
Спала под военным тулупом овечьим,
Пыталась играть на сломанной лютне.

Пила с мужиками пиво в пристанционных стоячках,
Спорила о Сталине с инвалидами,
Молилась за ни, а как же иначе?
Любовалась приволжскими видами.

Читала стихи влюбленным дворникам,
Шила наряды сама, будто карденовы.
Перо макая в милость народную,
Чистой кровью ,набухшими венами.

Осталось нынче молиться по папертям,
Подаяние делить с нищими,
Глохнуть от словесной трухи партий,
Делится с бездомными псами пищею...
3.6.25

Равная

Цыганской нитью память зашивая,
Зачем она, кто я такая?
Чтоб помнить все потери и обиды,
Продрогшие летят под тучей виды -
Иных эпох слух ловит эхо,
Но я молчу в ночи про это.
В почти мистическом позоре,
Как крест дана мне дальнозоркость,
Рыданья вечные Путивля,
Лохматая седая ива.
Смывает серебро в кринице,
Чтоб мне, беспамятной, присниться,.
Кукушка кличет Ярославной
Мне, непутёвой, будто равной.
4.6.25.
Предместье

Из баланды не сварганить балладу,
Там плавает остов селедки.
Трагедия под балалайку
Жжёт и взрезает глотку.

Качает дуб неумолимо явь,
Свечу колеблет сон неверный,
Ты тексты мёртвого не правь,
Любившего немеренно.

О, как же рыцарство доверчиво,
Прикинься ангелом-поверит...
Мне не припомнить пьяный вечер,
Когда бежала хлопнув дверью.

Из тех сияющих предместий,
Где были мы почти что вместе.
 
5.6.25.
Тверской бульвар

Причина, следствие, причина-
Тогда ещё бежали все ручьи к нам,
Весна была почти невинна
Трясла всей пыльной кроною осина.

И в переулках я была всесильна,
Вскрывала с легкость шипучку,
И ты меня еще не мучил
Мятежной ревностью своей,

А заносил свет фонарей
Отточенный твой карандаш
В блокнот исчерченный.
Тверской пока ещё был наш
И город Вечный.

6.6.25.
Око луны

В брошенной столице
Меня не окликнет никто
Нечему научиться
У той что и помолиться
Не может иконе святой.

Да я умею плавать
Но ждет там  глухая заводь
Да чай бересты из чаги
Да окрик охрипший чаек,

Да запах травы  оскоминный,
Посланье с рифмой скомканной.
Налитое мёдом око Луны
И... ощущенье вины.

7.6.25.
Рог

Хоть рогом упирайся , хоть кричи,
Притащат тебя к финишной черте
Разноязыкие мед. сестры и врачи
В профессиональной маяте.

А ты пиши, глаголь, с собою спорь
Уже почти на мертвом языке,
Нету прекрасней одиночества неволь
Никто по фене не пошлет в пике.

А главное свой текст не тормози
Застрянет как топор в берёзе ,
Твоё спасение в движенье по оси-
От яви ,не по мерке ,к грёзам.

Тебя толкает в спину провиденье,
Ступай и, главное ,не оглянись,
 Опустится как в воду день твой-
Молчи, скрывайся и таись.
8.6.25.

Кулаки

Над снегами замерзшей реки
Вижу лики синеглазые, околенелые-
Это в брод облаков кулаки
Опускаются пред смертью на колени.

Их ссылали семьями на льдины,
Россию на плечах держали -
Силища  непобедимая-
Противоречить не дерзала.

Ну, что еще отдать Державе?
Она горазда  пороть-
Они горазды  пахать.
За совесть службу нести, не за страх.
Отдав пришельцам свою плоть.
9.6.25.

Корона из одуванчиков

Лиловой росой вереска крещена,
Оскоминной клюквой приобщена,
Короной одуванчиков коронована.
Ходила в стадо за коровою,

Детство запивала парной теплотой
Попробуй сладить со мною той...

Переплывавшей Волгу -туда и обратно
Без устали.с песней под дождём
Спасшую тонущего брата,
Снегами к России примороженную.

10.6.25.
Буриме

 Мы играть пытались в буриме-
Это легче начерталки
Мне простоволосой, чуждой мер
Там коты бессмертье начихали.

Нам во след - -молчание химер
Да фантомов хохот каменный,
Не играйте дети, в буриме
Всё равно обманет.

Фары дальнозорко щурятся
От предчувствия  измен и  лжи
Поспешает пешеход   по улице,
"Где жилище моё?-подскажи.."

11.6.25.
На открытие памятников Сталину

Джон Донн уснул, уснул Иосиф,
Исаич дремлет и Высоцкий,
И только памятники в росыпь
Белеют Сталину Иосифу.

В колючей проволоки совесть
Одна стою в пустыне людной
Белеет парус рвутся жилы ,
Господь ответь,-мы живы.?
Хотя бы в День Твой судный.

Рвут небеса по-прежнему высотки,
Исаич спит и спит Высоцкий,
И только в небесах высоко
Краснеет парус одинокий.

12.6.25.
Город

Улицы изъезженные
Крадутся по пятам
Пьяницы помешанного
В дряхлых летах.

Земля асфальтом распята,
Выхлопы облаков
 С десятого на пятое
Голубь скакать готов,

Суицидальная птаха,
Что тебе город, к чему?
Шею свернут  с маху,
Как душу стиху моему.

13.6.25.
Друг

Е.М.

На Литейном, иль на Невском,
Хоть в кунсткамере, хоть в Смольном
Напиваться друг мой волен,
С Блоком или с Достоевским,

Возрожденье всем пророчит
Он в настое белой ночи
Бьёт неверными ногами
В зазеркалья амальгаму,

Ловит он забвенья миг.
Но его и с пивом мало,
И грозит ему старик
Острым пальцем из портала,

Из далёких званных мест,
Куда каждый тащит крест.

14.6.25.
Река играет

Насекомые в брачной пыльце,
Незримым соловьем озвучены,
Пора короткая не мне поручена,
Не звякнет колокольчик на крыльце.

Река сияньем лун легко играет,
Сиянью подставляя лоно.
Мы пали в ожиданье Рая,
Во время неживое оно.

Была я женщиной с лицом прекрасным,
Ты обожателем безгласным,
Никто не помнит полуночников,
Видавших прошлое воочию.
15.6.25.

За пределами
Ни дать, ни взять,
Ни Литургию отстоять,
Из памяти на йоту не из'ять.

Готовится плоды дать колченого
Артрозная старуха вишня
Опрастана охотником берлога,
Жизнь, в общем,за пределы вышла.

Спешит в наморднике особь собачья,
А западник с  народником
Здесь пьют и плачут,
Из номеров да в роботы доросли
Пред кем весь мир-лежал в пыли

16.6.25.

Погоня
Какой народ утратили
кровавые мечтатели,
несытые и праздные
под лозунгами красными.

Нам ясно  - ватники не греют
Как кости зеков - колымский берег.
В Аду  узнаю  по портретам
В лучах их орденов согретой.

Мне не уйти от их погони,
От слез кровавых на иконе.

17.6.25.

Песня
Когда еще тебе спою,
Как в той поездке по просторам,
Привычку потеряв свою-
Не петь ни в коем хором.

Уйду кровавящей стернёй
Искать былое по болотам,
К корням берёзы прикорнёт
Моя печаль- забота.

А ты мой голос не найдёшь
Ни в рюмке, ни в стакане,
Лишь собутыльников трындешь
Тебе подмогой станет.

18.6.25.

Лебединое
Над памятью горит свеча
И жалит раскаленным воском
Вдоль озера бреду ничья
В чужом пальто не носком.

А лебедей чайный сервиз
Скользит по глади меж кувшинок
Они похожи на кувшины
Носы  неся то вверх, то вниз.

Ты был так юн, велеречив
Хвалил стихи, с прической длинною,
Чей автор Парфенон сравнив
С зубной своей руиною,
.
К чужим холодным берегам
По воле волн отчалил
И Нобелем утешен там
 В обмен на тьму печали.

Свои ты мысли не додумал
Не стал ни старым, ни угрюмым
Я ж дальнозорко при свече
Ладонью сберегая пламя
Не вспомню всех твоих речей
И нежность юную меж нами.

19.6.25.

Война
В ту войну было много ягод,
И безбожно кололся крыжовник,
И Петлюра, блюющий ложью,
Пролетал над цветущим садом.

У соседки убили сына,
Возвратился слепым у соседа,
И незряче сияли синью
Очи ,цветом пошедшие в деда,

Унеслось село за колокольней,
За распятым единым Богом
В кущи,где ни печали, ни боли,
Ни обратной на землю дороги.

20.6.25.


Ещё
Еще пульсирует запястье,
Еще мой дом не опустел,
У циферблата есть в запасе
Деления для главных дел.

И теплится движенье крови,
Не занимает ни печаль, ни гнев -
Поправить бы прореху в кровле
И довершить для осени посев.

Земля - вот главный лекарь
Да родника стремленье к ней,
Из всех из радужных молекул
Из света , из движения теней.

И каждый день, похоже, строже,
Зовёт к последнему ответу ,
И каждый час, будто дороже
Перед прощальным светом.
21.6.25.
Ю...
..
Кряжи тёмно-серого гранита инвалидного Валаама
Ты оставил, в поисках русских смыслов,
Евхаристию в свежей храмине служить не нам,
И, в забытую Богом Европу смылся.

По воле судьбы, кем-то исчисляемой,
Я убыла туда, где антоновка оскоминная,
С удочкой бамбуковой за лещём отчалила
С мыслью потаённой, почти нескромной,.

Антропологическая катастрофа - за мной
По Волге, проглотившей княжну,
Ставшей не смытой стенькиной виной,
Нежнейшую из нежных, почти жену...

А ты и не вспомнишь отражений в глади
Скрещенья пред аналоем наших рук,
Кто же тебя от меня отвадил,
Далёкий полузабытый друг.

Мне бы улечься в погостном сосняке
Рядом с волооким братцем
В венчальном кольце на руке
Под коленца соловья убраться.

22.6.25.

Что будет?
Я была неузнана столькими,
Потерявшими ойкумену,
Шла путями дождливыми скользкими,
Не замечая измены.

Не парады- мольбы православные,
Не брусчатка -тропы нехоженые,
Зацелованные кресты оставленные
По скудельницам обезбоженным.

А в избе заколочены ставни,
И цветок - закладкой в Псалтыри,
Тру виски я с вопросом давним,-
Что же будет в подлунном мире?

23.6.25.

Чача
А в темноте не разберёшь,
Там в море -призрак иль фелука?
Абазией пропахла мушмала.
Не ведала, что пахнет так разлука,
И пеной йодистой, что в темноте бела
Дыханье ночи впрок не соберёшь...
Роскошны за решетками сады,
Застывшие с молчанием органа,
Что с вечера гремел в Соборе.
Предчувствие немыслимой беды,
В стакане чача простенькой огранки,
Которой запивают горе.

24.6.25.

Тень лилий

В своём саду тень лилий срезав,
Не замечая, что кровавлю безымянный,
Я подарю мальчишке на протезах,
Голубоглазому, в бою последнем раненному.

Его вчера я поминала в церкви,
А боль никак не уходила,
Там от колен полы все лаковы,
Свеча под тихий звон кадила
В ладонь мне плакала...
25.6.25.

Кайся!

Горе, как сундук без ручек,
Тяжестью всей гнет к земле,
Опыту чужому не научит,
По своей иль по чужой вине.

Гроздью гневе душу напитает,
Откреститься -  ох, как не легко,
Журавлиный клин в пространстве тает
Над несущей бремя слёз рекой.

Кайся избам и скудельницам
Нищий шут и крохобор,
Жизнь не лёгкая безделица
С самых первобытных пор.
26.6.25.
Горшечники
Даже горшки обжигают боги,
А не мы убогие,
Званных мало, да много ссученных,
Бедою кромешной не обученных,
А не мы, горшечники,
В  глину ушедшие,
Даже Лазаря насмешившие,
Воскресшего свыше,
Ко всему привыкшего.
27.6.25.
Волы и трамваи
Степенно двигались трамваи
По безымянным берегам,
Цвели сады -чего не знаю,
Торчали месяца рога.

Ушёл восторг из сладострастья,
Баржа стремилась по реке,
Шел май чужой какой-то масти,
Лист клёна лип к щеке,

Ни Герцена, ни Огарёва
С их дерзкой клятвой,
И шли волы зарёванные,
И Солнце было свято.
28.6.25.

Чело
Кто ластится к Веласкесу,
Кто подражает горлице,
Отдам земную ласку я
Страстной субботнице.

Паду об пол челом я,
В слезливом покаяние,
Церковным словом ломанным
Сожгу вконец гортань я,

Горланит дьякон басово,
Юрод играет мелочью,
Никола смотрит ласково,
Ему ответить нечем мне.
29.6.25.

Найдёныш
Ты таро тасовала
В тоске чернокудрой,
Мела юбкой вокзалы,
Засыпала под утро.

На подушке соломенной
С тайным старым цыганом,
В ласках с молоду сломленная,
Ни с трезва и ни с пьяну.

Плетью били по грёзам,
Коль украсть не успела,
И оскоминной слёзы
Ты глотала неспелые.

Иудейка  - найдёныш,
Что же станет в конце,
Ничего ты не помнишь
Об убитом отце.
30.6.25.