Новоселье 89

                Самый лучший день заходил вчера,
                Ночью ехать лень, пробыл до утра.

                Григорий Лепс


      89: НОВОСЕЛЬЕ


Огнёв заехал в хату ночью:
Картина Репина «Не ждали»…

Все зэки в это время спали.
Один лишь урка худосочный,
Весь синий от тату не спал,
На грязном столике писал.

Конвойный процедил сквозь зубы:
«Примите зэка, душегубы» -
И обратился к урке так:
«Введи его в курс дела, Квак».

-Еще чего - ответил «синий» -
-Начальник, ты чудачишь*, или
-В натуре держишь за баклана?*
-А может ты сегодня пьяный?

«Поговори мне, сучье племя,
Найду и для тебя я время,
Получишь вскорости за всё…
Не зли меня… хулиганьё!» -

Конвойный посмотрел на зэка,
Как на пустого человека,
И дверь тяжелую закрыл.
Огнёв стоял один без сил.

Он смутно видел эту «хату»:
Двухъярусные шконки в три ряда,
И беспросветная нужда
Во всём сквозила жутковато.
А вонь такая – ест глаза…
Молиться лишь на образа.

Синюшный Квак его спросил:
«Ты как сюда, студент, свалил?».
И выслушав ответ добавил:

«На зоне этой много правил.
Твоя понятна мне статья -
У многих здесь «сто пятая».
Поговорим всё по порядку
Потом, на «утренней зарядке».

Чуть отвлекусь от темы я,      
Что та «сто пятая» статья,
Порою спорная на зоне;
Но даже тёмный вор в законе
Кичится этою статьёй.

Весь уголовный мир такой:
Убийство, скажем, по понятиям*,
Вполне геройское занятия.

Осклабясь «синий» просипел:
«Наутро будет много дел.
Ну, а пока шконарь вон – залезай.
Покамест, паря, отдыхай».
Евгений там расположился,
И сразу же во сне забылся.

Очнулся он под громкий смех.
Увидел вдруг сидельцев всех
Глядящих на него чудно,
И недоброжелательно.

Евгений враз просёк  базар*,
И спрыгнул вниз с высоких нар.

Один, наверное, блатной,
Худой, с побритой головой,
Его презрительно спросил,
(На вшивость парня он грузил):
-Что, к маме хочешь на блины?
-А сисю пососать жены?
-Ах, да, ты маленький ещё…
-А может ты влагалищо*?
-У нас найти тут можно пару,
-Ты мальчик сладкий, с пылу с жару.

Евгений на словах таких,
Пробил ему ногой под дых,
Без разговоров и упрёков,
И угрожающих намёков.

Удар поставленный, нет спору,
Как по ножному тренажеру.

Тот лысый скрючился, упал,
И жалобно заверещал;
И даже, Боже, обмочился,
И уважения лишился
Средь контингента навсегда.
Такое не забудут…Да.

Лишь поединок всё рассудит…
-Ещё вопросы будут, люди? -
Огнёв угрюмо вопрошал.
Молчанием ответил зал.

На зоне драки под запретом,
И можно так присесть за это,
Что выйдешь дряхлым стариком,
Поломанным, больным притом.

-Эй, молодой – раздался глас,
Прокуренный, с акцентом бас:
-Ты правильно, жиган, решил,
-Хоть геморрой себе нажил.
-Ты прописался – отвечаю…
-Но я тебя предупреждаю.

«Его зовут Маис Блестящий -
Шепнул Огнёву Квак тихоня:
Сюда поставлен он смотрящим,
Скажи ему, мол, ты всё понял».

Огнёв, однако, промолчал,
И равновесие удержал.

Что ж, для вчерашнего подростка,
В тюрьме, среди блатных, непросто
Достоинство хотя бы отстоять.
Приходится и насмерть воевать.


               Москва

                2021