Сцена шестая трагедии Иисус

               Иисус

               трагедия


               СЦЕНА VI
               

Раннее утро. Крепость Антония, примыкающаяя к северо-западному
углу Иерусалимского храма. В крепости распологается претория
наместника Иудеи прокуратора Понтия Пилата. В центре крепости
обширный плац, куда входит первосвященник Каиафа в сопровождении
Ханана, своего тестя, влиятельного бывшего первосвященника,
священников и старейшин Синедреона. За ними стража ведёт
скованного, истерзанного и избитого Иисуса.
Следом появляется огромная толпа народа. Слышится сдержанный гул
возбуждённой толпы. Навстречу им из внутренних покоев на площадку,
возвышающуюся над плацем, выходит Понтий Пилат.


               Понтий Пилат

(говорит, усмехнувшись, указывая на избитого Иисуса Назорея)

               Я вижу, что судебного решенья
               Не ждали вы и был ваш суд так скор.
               К чему ж — мой суд, все эти промедленья,
               Коль сами вы решаете свой спор?
               Что за вина лежит на Человеке,
               Которого втащили вы сюда?
               Должно быть вспять повёрнуты им реки,
               И вам вослед спешит уже вода?

               Каиафа

(недовольный насмешливым тоном Пилата)

               Не будь злодей он, не было б причины
               Его представить тотчас пред тобой.
               Он ложные ученья нёс в общины,
               Смущал людей и веры в них устой.
               
               Понтий Пилат

               Тогда возьмите сами и судите
               Его вы по Закону своему,
               И сами наказанье изберите.
               А мне мешаться в это  — ни к чему.

               Каиафа

               Иегемон, о том бы не просили,
               Когда бы не стоял он на своём:
               Он называл себя при том Мессией,
               Да Иудейским звал себя Царём!

               Понтий Пилат

               Ну, хорошо. Пусть подойдёт поближе.
               Хочу я с ним сейчас поговорить.
               Мой суд, я вижу, — ставите вы выше,
               Чем мог я то вначале оценить.

Иисус, гремя сковывающими его цепями, медленно поднимается
по каменной лестнице ведущей на площадку, где стоит Пилат.
Стража хочет последовать за ним, но прокуратор подаёт знак
рукой и они остаются внизу. Подойдя к нему, он останавливается
в нескольких шагах


               Понтий Пилат

               Итак, скажи мне: Царь ты Иудейский?
               И правда, что зовёшь себя ты так?
               Иль, может, то — людей навет злодейский,
               И ты невинным тут попал впросак?

               Иисус

               Ты от себя ли это вопрошаешь
               Или другие это донесли?
      
               Понтий Пилат

               (презрительно)

               Не Иудей я. Разве ты не знаешь?
               Тебя сюда на суд мне привели.
               Ответь мне прямо, не кривя душою:
               Ты всё же Царь, — как тут мне говорят?
               Тебе здесь это ставится виною.
               Зачем стократ о том твердить подряд?

               Иисус

               Я Царь — то так, но Царства лишь иного,
               И Царство не от мира от сего.
               Когда б от мира Царь был от земного, —
               Служители не предали б его.
               Речёшь — я Царь, а я —  на то родился
               И в этот мир пришёл я для того,
               Чтоб Истину, которой всяк дивился,
               Услышал мир от гласа моего.

               Понтий Пилат

               (усмехнувшись)

               А что есть Истина? — Сказать ты можешь?

Отворачивается от него, не дожидаясь ответа, и обращается ко
всему народу, собравшимуся на плаце:

               Тут человек представлен мне на суд.
               Смущал народ он — говорят. Но, всё же,
               За ту вину на смерть не предают.
               Чем проповедь его вас так тревожит?
               Так верьте ж так — как верить вы вольны!
               Допрошен он и не в себе, быть может,
               Но в тех словах я не нашёл вины.
               Не совершил —  достойного он смерти,
               И, наказав, его я отпущу.
               Он лишь плетей здесь заслужил, поверьте.
               Его простите, как и я прощу!
               
               
После этих слов в толпе, подстрекаемой священниками, раздаётся
недовольный гул. Каиафа выходит вперёд, поднимается на несколько
ступеней по лестнице и, повернувшись лицом к толпе, поднимает
руки вверх, призывая к спокойствию. Шум стихает. Затем он
обращается к прокуратору:


               Каиафа

               Постой, иегемон. Не всё так просто.
               Ещё не слышал главной ты вины.
               Тот самозванец на краю помоста
               Угроза для тебя и для страны:
               Себя звал Сыном Бога и Мессией
               И подати он запрещал платить!
               Так эту речь в народе разносили
               И станут так же дале разносить!
               Царём нарёкшись, призывал он к смуте.
               Царём назвавшись, — кесарю он враг.
               А это —  бунт открытый здесь по сути!
               Пособник всяк, кто не считает так.
               И, если ты его отпустишь с миром, —
               Не друг ты кесарю — тому поверь.
               Мятежника ты сделаешь кумиром
               И бунту сам откроешь настежь дверь!

Пилат задумывается ненадолго над этими серьёзными обвинениями
и обращается к Иисусу


               Понтий Пилат

               Ответь, то правда,  — что мне здесь сказали?
               Такие обвиненья — не пустяк.
               Слова, что тут так громко прозвучали,
               То для тебя совсем не добрый знак.

               (не дождавшись ответа от Иисуса, продолжает)

               Что ж ты молчишь? Не отвечаешь дерзко.         
               Не знаешь, разве, только мне под стать —               
               И слово в том моё безмерно веско —
               Тебя простить или на крест послать?

               Иисус

               Ты не имел бы власти надо мною,
               Когда бы свыше не было дано.
               Но больший грех имеет, кто виною —
               Предательство имеет заодно.

Пилат в глубокой задумчивости усаживается в кресло. Неожиданно,
почти неприметно к нему приближается слуга, посланный к нему его
женой Клавдией Прокулой и что-то шепчет ему на ухо, что слышит
только Пилат


               Слуга

               (поспешно)

               Прости, иегемон, что беспокою.
               От госпожи, от Клавдии я здесь.
               Она в слезах и шлёт тебе с мольбою
               Её так потревожившую весть:
               Во сне явился к ней сегодня ночью
               Тот Праведник, что ныне здесь судим.
               Привиделось ей словно бы воочью —
               Во сне она вдруг пребывала с ним.
              "Не делай ничего ему дурного, —
               Она просила передать тебе, —
               Храни себя от шага рокового,
               Который позже скажется в судьбе.
               Я за него так много претерпела,
               Душа моя полна такой тоской,
               Что об одном просить тебя посмела:
               Спаси Его — мне сердце успокой!"

Пилат удивлённо поднимает взгляд на слугу. Затем делает ему
знак удалиться и тот с глубоким поклоном скрывается за дверью
в глубине покоев прокуратора. Прокуратор встаёт и обращается
к толпе


                Понтий Пилат

                Ну, хорошо. Сегодня, перед Пасхой,
                Как мною уж давно заведено,
                Чтоб порешить нам с этой неувязкой,
                Решенье есть к согласию одно.

Поворачивается к своей охране и отдаёт приказание

                Центурион, возьми солдат и скоро
                Варавву из темницы приведи.
                Я думаю, решится всё без спора —
                Согласие предвижу впереди.

Центурион Лонгин делает знак двум римским солдатам, Исавру и
Афродисию, и все они поспешно уходят выполнять приказ. Услышав
имя Вараввы, в толпе слышатся одобрительные восклицания.
Пилат снова обращается к толпе:


                Понтий Пилат

                На ваше полагаюсь правосудье
                И полагаюсь уж не в первый раз.
                Так подтвердят народные мне судьи,
                Что глас народа — это Божий глас?

Слышится звон цепей и появляется узник Варавва в сопровождении
стражи. Толпа, подстрекаемая архиереями, встречает Варавву
радостными криками приветствия. Варавву в Иерусалиме не только
знали, но и считали героем, который был осужден вместе с
повстанцами-зелотами, которые во время восстания против римского
владычества совершили убийство, а Иисус Христос был пришелец,
имя которого мало что говорило горожанам.


                Понтий Пилат

               (указывая на Иисуса, одетого в белые одежды
                испачканые его кровью)

                Вот — Человек! Виной ему лишь только,
                Что Иудейским звал себя Царём!
                Но в том вины не вижу я настолько,
                Чтоб на Галгофу был он возведён!

               (указывая на Варавву, одетого в чёрную одежду
                испачканую кровью убитого им человека)

                А вот — другой! Убийца и мятежник,
                За то он и посажен был в тюрьму.
                Он — делу зла и сатане приспешник —
                Тем Веру вашу он ввергал во тьму!
                Кого ж из них, подумав, выбирайте —
                Хотите вы, чтоб я вам отпустил.
                Достоин кто — тому свободу дайте.
                Кто вам из двух сегодня больше мил?

Вновь в толпе происходит шумное оживление и возбуждённые пререкания
и споры. Шум толпы всё больше нарастает. Архиереи, смешавшиеся с
чернью, убеждают сомневающихся отпустить Варавву


                1-й Голос из толпы

                Освободи Иисуса нам скорее!
                Ему свободу полную верни!...

Находящийся рядом архиерей недовольно толкает его посохом в бок
и тот замолкает

                2-й Голос из толпы

              ...Но отпусти ты нам не Назорея,
                Его уж сочтены, пожалуй, дни!

                3-й Голос из толпы

                Освободи Иисуса нам бар-Аббу!
                Он истинный сегодня наш герой,
                Который прозываем тут Вараввой,
                Хоть и свиреп бывает он порой!

В толпе раздаётся взрыв оглушительного смеха, но все с одобрением
начинают кричать: "Отдай нам, отпусти скорей Варавву!" —
"А Назорея ты пошли на крест!" — "Мы требуем все этого по праву!" —
"Иисус бар-Абба всем знаком окрест!"


                Понтий Пилат

                Ну, так кого вам отпустить для Пасхи?
                Кто праздник ваш достоин украшать —
                Тот, отпущу кого я без опаски,
                Или — убийца и мятежник-тать?

                4-й Голос из толпы

                Отдай бар-Аббу, нашего Иисуса!
                Был недостойным на него навет.
                Не вопрошай нас боле для искуса.
                Другого не услышишь ты в ответ!   

Толпа вновь подерживает эти слова приветственными криками:
"Пусти Варавву! Дай ему свободу!" — "Иисус бар-Абба, мы всегда
с тобой!" После этого Пилат делает знак расковать Варавву, и тот,
освободившись от оков, воздевает руки вверх, обращаясь к толпе


                Варавва

                Благодарю, что дали мне свободу
                И жизнь спасли от мерзкого креста!
                Навек теперь должник я пред народом,
                И жизнь моя для вас вновь начата!

Спускается по лестнице к ликующему народу и, окружённый
большой группой людей, уходит с плаца наружу в город

                Понтий Пилат

                Что делать мне с Иисусом Назареем,
                Которого зовут здесь все Христом?
                Судьбу его решайте вы скорее,
                Но так, чтоб не раскаяться потом!

Оставшийся народ вновь приходит в возбуждение. Слышатся крики,
становящиеся всё громче:


                5-й Голос из толпы

                Распни его! Распни! И кончим дело!
                Там, на Галгофе вознесётся он!
                Пусть на кресте его поднимут тело
                Под крики несмолкающих ворон!

Толпа взрывается единым одобрительным криком. Пилат, пытаясь
перекричать, снова обращается к ним с последней попыткой спасти
Иисуса Христа


                Понтий Пилат

                Но, в чём его вина здесь перед вами?
                Царя ли Иудейского распну?

Его не слушают, продолжая кричать: "Долой, долой! Распни Его скорее!"


                Каиафа

                Другого нет Царя над всеми нами,
                Лишь кесаря мы знаем власть одну!

Пилат безнадёжно поднимает руки, успокаивая толпу, и подаёт знак
принести ему воды для омовения рук по восточному обычаю. Умывает руки.


                Понтий Пилат

                Я невиновен в крови, что прольёте,
                Его на смерть, вы, сами осудив!
                Решайте сами. С вами я в расчёте —
                Вам вашу волю тотчас объявив!

                6-й Голос из толпы

                Пребудет кровь на нас и детях наших!
                И ту вину мы на себя возьмём.
                Пусть кровь падёт на головы решавших
                Судьбу того, кто мнил себя Царём!

Толпа, возбуждённая предстоящим кровавым зрелищем, взрывается
безумными криками поддержки: "Пусть кровь падёт на головы на наши!"
— "Пребудет кровь на чадах и на нас!" Пилат встаёт и долго смотрит
на беснующийся народ, среди которого множество архиереев, сдержанно
поддерживающих всеобщее ликование. Затем он отворачивается и, не
говоря ни слова, уходит. Перед уходом он кивает центуриону и тот
вместе с солдатами уводит Иисуса Христа

                продолжение следует

http://stihi.ru/2024/07/06/1997