Воды не приняли кости

Дружить с половецким  народом
Хотела старинная Русь.
Послал как-то князь воеводу
Наладить военный союз.

Седлал молодой воевода
Красивою сбруей коня
И ехал туда, где свобода
В пространстве разлита звеня.

Туда, где просторы степные
Покрыты сухою травой,
И воют ветра ледяные
Рожденные скорой зимой.

Его к половецкому хану
В степи чабаны отвели,
Туда, где бродили отары
До самого края земли.

А дочка у хана красива,
И песни так нежно поет…
И золото, все, что с ним было
В калым он отдал за нее.

Отдал с позолотой доспехи,
И трех переменных коней,
И черного соболя мехом
Платил он за деву степей.

А дева из лука стреляла
Точнее любого стрелка,
На лошади птицей скакала
И звали ту деву Айка.

И свадьбу степную играли,
Бил в бубен кипчакский шаман,
И в речке невесту купали,
И в воду он кости бросал.

Но воды не приняли кости,
Тонуть не хотели они,
Пришедшему с севера гостю,
Пророча недобрые дни.

Шаман задрожал, холодея,
Но, духов услышав совет,
Прекрасной невесте на шею
Свой медный надел амулет.

И к князю на Русь воевода
Вернулся с младою женой.
Встречала родная природа
Шумящей дубравой лесной.

И князь настоял, дабы свадьбу,
По русским обычаям, вновь,
Сыграли в его же усадьбе,
Чтоб крепче была их любовь!

Там медом хмельным, не жалея,
Гостей угощал щедрый князь.
И слушали гости, пьянея,
Счастливого мужа рассказ.

- Жена моя скачет, как птица,
Стрелой расщепляет стрелу,
И, обняв степную царицу,
Он бил кулаком по столу.

И так, потихоньку хмелея,
Смотрел он на зависть гостей,
И снова явилась идея
Женой похвалиться своей.

И встал, и себе со словами:
«Смотрите, как может она!»
На голову кубок поставил,
Чтоб сшибла стрелою жена.

А дева стрелять не хотела,
Опасность была велика,
Но мужу перечить не смела,
И лук натянула Айка!

И сбила тот кубок стрелою!
И князь, предлагая налить,
Сказал в восхищеньи –
Такое, не сможет никто повторить!

И даже ты сам, воевода,
Хотя ты и меткий стрелок!
И тот, на глазах у народа,
С таким примириться не смог.

И снова, напротив друг друга,
Стояли они на траве,
Но лук был в руках у супруга,
А цель – на ее голове.

А хмель разливался по телу,
Кругами ходила рука.
Не смея перечить, смотрела
На пьяного мужа Айка.

В степи загорелися травы,
И волки завыли вдали,
И отсвет заката кровавый
В степные упал ковыли.

Он выстрелил, но мимо цели
Стрела свой направила путь.
Не в кубок, как все бы хотели,
А в нежную девичью грудь.

Все в ужасе, но, слава богу,
Жива, и ранения нет,
Лишь только погнулся немного
Шаманский ее амулет.