Путешествие в Арзрум. Часть первая

Кавказские записки 2025

ТРАВЕЛОГ

ПУТЕШЕСТВИЕ В АРЗРУМ
   (в пяти частях)

Предлагаемое произведение – это дерзновенная попытка автора воссоздать трепетную ткань мыслей, чувств и поступков поэта, пронизавших его душу во время и после легендарного арзрумского похода 1829 года. 
Представлено вольным переложением путевых заметок Александра Сергеевича Пушкина, сплетённым четырехстопным хореем, с убывающей стопой, от лица самого поэта.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мне попалась в руки книга
«Voyages <…> Orient».
Белой нитью она шита –
Правды в оной нет.
Говорится в ней постфактум
Про поход в Арзрум.
Не был автор там по факту,
Потому – он врун.
Фонтанье меня представил
Как шута двора.
Будто очерк я составил
В стиле sayira.

Мол, за тем в Арзрум я ехал,
Чтоб воспеть набег.
И прославить тех героев,
Коих пока нет.
Ехать в армию за этим
Не пристало мне.
И сатиры той, заметим,
Мало на войне.
Зато есть там ратный подвиг
И храбрец солдат,
Кто за лидера погибнуть
Будет только рад.

Уничтожил Граф Паскевич
Пару корпусов,
Не успев за время сечи
Намочить усов.
Перевал прошёл удачно
Он чрез Саган-лу.
Сераскира озадачил
И Осман-пашу.
Взять Арзрум в течение суток,
Это ль не успех?
Нашим было не до шуток,
А французу смех?!

Где же здесь находит юмор
Mon ami француз?
Был бы ранен граф иль умер,
Он для них – всё трус.
Слава Богу, жив фельдмаршал
И его злой ум!
Он когда стоял на марше,
Злился на Арзрум.
За полётом мысли зрелой
Я ходил в поход,
Чтоб потом рукою смелой
Кончить эпилог!

Коль не милы мои строки,
Иль ошибки в них,
Хай француз мне даст уроки,
Я запомню их.
Пусть бранят меня журналы,
Ведь они свои.
От чужих же мы не ждали
Столько мерзкой лжи.
Если надо, критикуйте
И по существу,
Но тогда уж обоснуйте,
И я вас пойму.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Из Москвы через Калугу
Ехал на Орёл.
Наносил визит я другу,
Уж в отставке он.
Двести вёрст проделал лишних,
Стоило того.
Близ Орла, средь сопок пышных,
Высилось село.
Там живёт герой Ермолов –
Гордый генерал.
Он давно уже не молод
И седой уж стал.

Глава 2

Принял он меня любезно,
Чаем угостил.
Стал закрыт он, как известно,
В свет не выходил.
Навещает он лишь только
Старого отца.
Остальных ругает колко
В бровь и за глаза.
Не доволен он верхушкой,
Ведь его ушли.
Наигрались как игрушкой
И убрать сочли.

Глава 3

Я нашёл его суровым –
Огненны глаза.
В чекмене своём зелёном –
Дыбом волоса.
Голова большого тигра,
Геркулесов торс.
Ляжки толстые и икры,
И огромный рост.
Неприятная улыбка,
Хищный и оскал.
Испугался б его шибко,
Если бы не знал.

Глава 4

На стене ладком висели
Шашки и кинжал.
Уж давно клинки не пели,
Потускнел металл.
А бывало на Кавказе,
В дело шли они
И звучали на абхазе,
Будто певуны.
Задавала им звучанье
Твёрдая рука,
Что рубила в назиданье
Головы врага.

Глава 5

То была рука владыки,
Кто держал Кавказ,
Где абхазы и адыги
Шли ему в отказ.
Примирил народы эти,
Подчинил себе.
Чтоб с Россией им навеки
И в одной семье.
Тяжело ему без дела,
И не стар совсем.
Но напомнил он мне деда
За брюзжаньем всем.

Глава 6

Удивлён своей отставкой
И горячкой той.
Кто-то действовал украдкой
За его спиной.
Он с Паскевичем был в ссоре
До того  как раз,
И велели ему вскоре
Передать Кавказ.
Император не доволен
Положением дел.
Высочайшей своей волей
Тут же повелел.

Глава 7

Он Паскевича поставил
На высокий пост,
А его домой отправил
Из Кавказа прочь.
Кто-то сильно постарался
И он знает кто.
Но сказать мне постеснялся,
Я заметил то.
В донесении говорилось
О бузе в частях.
Обо всём, что там творилось
И его делах.

Глава 8

О Паскевиче всё время
Говорил, язвя,
Не назвал ни разу имя,
Всё фамиль твердя.
Принижал его победы,
Мол, легки они,
Как Навин тот рушил стены
Звуком из трубы.
Ерихонским графом кликал,
Не щадя его,
Принижая графский титул –
Эриванского.

Глава 9

«Пусть возьмёт, – язвил Ермолов,
– стены при Шумле,
Сдвинет турок бестолковых,
Сунется к паше.
Их паша упрямый, смелый,
Натиск бы сдержал,
А Паскевич, столь умелый,
Тут же бы пропал!»
Он имел в виду визиря
В битве при Шумле.
Мы едва его разбили
В славной той войне.

Глава 10

Возразить я не решился –
Больно злился он.
От бессилия глумился,
Критикуя трон.
Николай его отставил
По доносу тех,
Кто себе задачу ставил
С целью на успех.
О политике молчали –
Для него табу.
По глазам лишь мы читали
Нашу правоту.

Глава 11

Получил Кавказ Паскевич,
Он и не мечтал.
Что чина услали – мелочь,
Всех он сосчитал.
Двоевластия не будет,
Он теперь один.
Доблесть в армии разбудит
Он, как дворянин.
Наведёт в частях порядок,
Пресечёт бунты,
И прибавит в распорядок
Элемент муштры.

Глава 12

Я с Ермоловым не спорил,
Слушая его.
Он Паскевича всё хулил,
Видно знал за что.
Не со всем я соглашался,
Должен вам сказать,
На писателя сослался,
Чтобы дать понять.
Передал слова Толстого:
Граф хвалил смешно
Полководца молодого –
Друга Самого.

Глава 13

Храбро действовал Паскевич
В годы той войны.
Он для нас Иван – царевич,
Страх – для сатаны.
Заключил тогда с Ираном
Туркманчайский мир.
Эривань с Нахичеваном
Подчинили мы.
Получили Закавказье
В виде отступных.
Принесли народам счастье
В земли бренны их.

Глава 14

Лев Толстой шутил (цитата):
«Отличиться хош?!.
Тогда действуй хуже графа –
Столь уж он хорош!»
Засмеялся тут Ермолов,
Юмор зацепил.
Не нашёл в словах крамолы,
Но не оценил.
Он сказал почти дословно:
«Можно было бы…
Поберечь людей, бесспорно,
В ходе той войны».

Глава 15

Недоволен он остался
И Карамзиным.
Литератору достался
Отзыв вот таким:
«Он в Истории словесно
Описал народ,
Неумытый, как известно,
И голодный сброд.
Нешто не было в нём силы
За себя стоять?
Похватать из гумен вилы
И умножить рать!

Глава 16

Побороть на поле боя
Нечисть – сатану,
Широко ногами стоя,
Славить сторону.
Всему русскому народу
Совершить поход.
Из ничтожества к Олимпу
Сделать переход!»
Он желал бы, чтоб историк
Пламенным пером
Написал мирской патерик,
И чтоб подвиг в нём.

Глава 17

Два часа мы говорили,
Около того.
С генералом мы дружили
И уже давно.
Он в отцы уж мне годился,
Было тридцать мне.
Связью этой я гордился
Где-то в глубине.
Звал по имени меня он,
Отчество забыл.
Извинился комплиментом –
Я его простил.

Глава 18

Стал вопрос литературы,
Разбирали стих.
Обсуждали те фигуры,
Кто замечен в них.
Поднимался Грибоедов –
«Горе от ума»,
Где он высек дармоедов,
Обличив сполна.
Друг комедию тактично
Осудил, шутя:
«Уж болят от тех двуличий
Скулы у меня».

Глава 19

Он не сдерживал эмоций,
Говорил как есть.
Его речи без пропорций
Должен я был снесть.
Пришло время попрощаться,
Крепко обнялись.
Стал в дорогу собираться,
Путь держал в Тифлис.
Не увиделись мы боле,
Не свела судьба.
Не завидовал я доле
Злого старика.

Глава 20

До Ельца проезд ужасный,
Застревал в грязи.
Чернозём, излишне вязкий,
Не давал пройти.
Уж не раз коляска вязла
И пришлось толкать,
И потом камзол весь грязный
Мне пришлось менять.
Проезжали в сутки мало –
Вёрст так пятьдесят.
Скоро мне казаться стало,
Что столбы стоят.

Глава 21

Указатель придорожный
На Новочеркасск.
Позади знать, путь тревожный,
Дальше – как Бог даст.
Вкруг воронежские степи,
Твёрдая земля.
Трава сочная в кювете
Вдоль дорог легла.
Встретил я в Новочеркасске
Графа Мусина.
Он присел в моей коляске
И заметил: «Да-а-а!».

Глава 22

Предложил продолжить вместе
Ехать на Тифлис.
В его бричке было место
И свободный низ.
Там хранились и продукты,
И вина запас.
Мусин-Пушкин взял мушкеты,
К ним боезапас.
Ружья нам необходимы
Защищать себя.
Так как горцами хранимы
Были те места.

Глава 23

Ближе всё к степям калмыцким
Приближался я.
Уж предел лугам холмистым,
Гладкая земля.
И леса сильней редели,
И плотней трава.
Горизонты зеленели,
Ожила среда.
Птиц неведомых всё больше,
Мелкого зверья.
В горле делалось всё горше –
Ижма зацвела.

Глава 24

На обочинах дороги,
Облепив бугры,
Восседали, яко боги,
Южные орлы.
А иные, тож в рядочки,
Вылупив глаза,
Оседлали рядом кочки,
Будто юнкера.
По-хозяйски нас встречали,
Отдавали честь.
А другие провожали,
Всех не перечесть.

Глава 25

А на пастбищах пустынных
Кони – скакуны
Кобылиц неукротимых
Гнали в табуны.
Те брыкались и лягались,
Не давались им,
Дико ржали и кусались,
Потом лезли к ним.
Нарезвившись, отдыхали,
Бились в табуны,
Вместе рядышком гуляли,
Ели лопухи.

Глава 26

Возле хаты станционной
Жил с семьёй калмык.
У кибитки его скромной
Был неважный вид.
Свит плетень из толстых веток
Вдоль и поперёк.
Обрешёчен в виде клеток
И сплетён порог.
Белым войлоком обтянут,
Чтобы виден свод.
По бокам верёвкой стянут
И оставлен под.

Глава 27

Заглянул к нему я в гости –
Пригласил он сам.
За ночь я продрог до кости
И согрелся там.
На костре котёл варился
Посреди жилья.
В нём и чай, и жир томился,
В меру соль была.
Пар валил струёй к вершине,
Где маячил свод.
Мне, как пришлому мужчине,
Показали вход.

Глава 28

За столом млада калмычка,
Недурна собой.
Даже пагубна привычка
Не мешала той.
Она шила и курила
Трубку и табак,
Да кокетливо дымила,
Создавая смрад.
Чуть опешил и, смущаясь,
Сел подле неё,
И немного сомневаясь,
Испытал её…

Глава 29

«Как зовут тебя?» - спросил я.
Буркнула в ответ.
«Сколько лет тебе?» - гадал я.
«Десять <+> восемь» нет.
«Что ты шьёшь?, кому всё это?»
«Портка для себя».
Отдаёт мне трубку слепо,
Черпая с котла.
Стали завтракать, однако,
Та суёт мне ковш.
Отказать не мог – во благо
И хлебнул с ней тож.

Глава 30

Что я чувствовал при этом,
Словом не сказать.
Не заел бы если хлебом –
Начало бы рвать.
Я другой не знаю даже
Кухни, что могла
Приготовить завтрак гаже
Этого стола.
Я боялся той калмычки –
Отравить могла.
Добежал скорей до брички,
Съехал со двора.

Глава 31

Утром в Ставропольском небе
Видел облака.
Те стоят на горном гребне
Ровно, как тогда.
Это белые уборы
Скалистой цепи.
Девять лет ласкают взоры,
Балуют мечты.
Шапки снежные сияли
В небе голубом.
Обо мне они всё знали,
И пути моём.

Глава 32

Из Георгиевска заехал
На Горячий ключ.
Те места, что я проехал,
Навевали грусть.
Весь источник поменялся,
Не узнать совсем.
В дивный камень заковался,
На забаву всем.
Не видать крутых тропинок,
По которым лез.
И следов нет от ботинок,
Где сосновый лес.

Глава 33

Из источника черпали
Донышком стекла
От бутылки, что ломали,
Чтоб достать со дна.
В моё время бил источник
И стекал с горы.
Чтоб набрать с ложбины срочно,
Брали ковш с коры.
Ныне выстроены ванны
И стоят дома,
И дорожки все убраны,
Но не для меня.

Глава 34

С грустью я оставил воды,
Повернул назад.
Повезло с ночной погодой –
Тысячи звёзд горят.
Ехал берегом Подкумка
И гремел поток.
Я не спал – шумел он громко,
Забрезжил восток.
Величавый Бешту сверху
Помахал хребтом.
Он с рассветом канул в лету,
Я скучал по нём.

Глава 35

Вот Грузинская дорога,
Главный перевал.
Близ Екатеринограда
Сделали привал.
Уж почтовый тракт закончен –
Там Владикавказ.
А в ущелье мир непрочен,
Надобен приказ.
Нам дадут конвой казачий,
Пеший к ним отряд.
Пушку выделят в придачу,
К ней боезаряд.

Глава 36

Мы с оказией поедем,
Почту обождём.
С ней надёжно дальше тронем,
В этом убеждён.
Дожидались мы недолго,
Служба подошла.
Собралось нас очень много –
Боле пяти ста.
К отправлению готовы,
Пробил барабан.
Кони сверили подковы,
Двинул караван.

Глава 37

Впереди тащили пушку,
Пешие вокруг.
Если что, они на мушку
Враз врага возьмут.
А за ней тянулись брички
И коляски тут.
Следом полные кибитки,
В них солдатки прут.
Жёны рекрутов годами,
Следуя судьбе,
Кочевали за мужьями,
Кто был на войне.

Глава 38

За кибитками обозы
Двухколёсных арб.
Кто-то вёз с собой припасы
И домашний скарб.
По обочинам бежали
Табуны коней.
Бычьи стада подражали
Церемонии всей.
И волов сопровождали
В бурках седоки.
Если те на так бежали,
В ход нагайки шли.

Глава 39

Мне всё нравилось сначала,
Но потом устал.
Чья-то лошадь часто ржала,
Вол под нос мычал.
Пушка ехала уж шагом
И фитиль горел.
Прикурить давал солдатам
И при этом бдел.
Те прикладывали трубки
И горел табак.
Вёрст пятнадцать мы за сутки
Проходили так.

Глава 40

Не хватало всем припасов,
Да ещё жара.
Не жалел для нас скот газов,
Подпускал сполна.
Ароб тошное скрипенье
И нагайцев крик
Выводили из терпенья,
Я смотрел и сник.
Беспокойные ночлеги,
Невозможно спать.
Вылезал я на забеги,
Чтобы сон прогнать.

Глава 41

Шли мы долго по равнине,
Далеко холмы.
С графом редко говорили,
Всё молчали мы.
Изредка встречали крепость,
Так и есть, со рвом.
И любой бы ту нелепость
Одолел прыжком.
Вал разрушен, пушки стары,
Домочадцев чуть.
Гарнизон гусей усталых
Преграждает путь.

Глава 42
В ней есть несколько лачужек,
Нечего с них взять.
Молока хош пару кружек,
Да яиц штук пять.
Дальше едем в одно место –
Крепость Минарет.
Она старая, известно,
И оставит след.
В обе стороны курганы,
Пышная трава.
Растут липы и чинары,
Радуют глаза.

Глава 43

А курганы те – могила
Тысячей людей.
Их чума косой скосила
Всех за двести дней.
Справа нас Кавказ под снегом,
Слева нас – гора.
Брал казак своим набегом
Здешние места.
За горой лесистой – крепость,
А окрест – аул.
Татартуб погиб за дерзость
От соседских пуль.

Глава 44

Разорён и уничтожен
В Кабарде аул.
Был разбит, но не унижен,
Память заслужил.
Минарет один остался,
Он не пал в бою.
Не раскаялся, не сдался,
Всё ещё в строю.
Возвышается над грудой
Попранных камней,
Поистрёпанный, но мудрый,
На зло клике всей.

Глава 45

Внутри лестница исправна,
Я взошёл по ней.
Там площадка не убрана,
Постоял на ней.
Не взовёт мулла к намазу,
Не споёт азан.
Восстановится не сразу,
И придёт ль имам?
Покидал ту крепость с миром
И болел душой.
Будем жить мы с ними мирно,
Станем ли семьёй?

Глава 46

Живописна ли дорога,
Наша впереди.
Я итак увидел много
Всякого в пути.
Без конца тянулись горы,
Стада у вершин.
Мне б поспать немного в пору,
Много трачу сил.
Но снедает любопытство –
Что же там в горах?
Заглянул туда я быстро,
Разглядел тех птах.

Глава 47

Они мелкие как мошки,
Медленно ползли.
Их невидимые ножки
Прятались в шерсти.
То стада гуляли чинно,
Виден и чабан.
Верно русский тот мужчина,
В плен черкесом бран.
Постарел видать в неволе
Он за много лет
И не думал о свободе,
Знал, её уж нет.

Глава 48

Нас черкесы ненавидят,
Видно есть за что.
Одного тебя увидят,
Схватят ни про что.
И посадят тебя в яму,
Бросят ли в подвал.
Не болеть тогда уж спьяну –
Чёрствый хлеб, вода.
Не отпустят на свободу,
Будут выкуп ждать.
Обменять кому в угоду,
Могут же опять.

Глава 49

Мы тесним черкеса в горы,
Гоним с родных мест.
Ставим крепости, заборы,
Ему места нет.
И уходит он всё выше,
Горы не отдаст.
С корабля бегут лишь мыши,
Волк найдёт балласт.
И озлобленный не в меру,
Поднабравшись сил,
Он готовится к набегу,
Значит не простил.

Глава 50

Он становится изгоем
На своей земле.
Конфликтует с нашим строем
И готов к войне.
Нападает из засады
И берёт своё.
Угоняет наши стада
И крадёт добро.
Навещает гарнизоны,
Как простой купец.
И меняет на патроны
Наших же овец.

Глава 51

Вытесняем из аулов,
Изгоняем их.
Остаются те без мулов
И отар своих.
Те вершины не пригодны,
В основном снега.
Травы менее съедобны
И скудна земля.
Их лишили бытового
Важного ядра –
Дела родоплеменного –
Выпаса скота.

Глава 52

Из под ног их выбив почву,
Нажили врага.
Как луга убили сочны,
Так и их дела.
У них нет пути иного,
Только воевать.
И они на всё готовы,
Лишь бы нас прогнать.
Правда, редко нападают,
Где число равно.
И пехоту уважают –
Врежет хорошо.

Глава 53

А при виде нашей пушки,
Сразу бегут прочь.
Держат ушки на макушке,
Узнают всё в точь.
Не упустят зато случай
На отряд напасть,
Если малый и летучий,
Когда есть что красть.
Коли воин одинокий
В руки попадёт,
То получит клинч жестокий,
Целым не уйдёт.

Глава 54

Усмирить черкеса сложно,
Он как дикий зверь,
Грубой силою возможно,
В счёт больших потерь.
Есть ещё одна причина
В деле не простом.
Если только ты мужчина –
Отомсти потом.
Месть замешана на крови
И она страшна.
Не потушишь если скоро,
Выжжет всё дотла.

Глава 55

Для него кинжал и шашка
Части плоти всей.
А не то, что под рубашкой
У других людей.
Их младенец начинает
Уж владеть имя,
Когда слов ещё не знает
И невесть ума.
Им убить – что порукаться,
Раз – и нет тебя.
И не надо обольщаться,
Защищай себя.

Глава 56

Раз поймали мы черкеса,
Что из «мирных» был.
Он солдата возле леса
Наповал убил.
И когда его спросили,
Почему, зачем?
Он ответил, мол, простите,
Не хотел совсем.
Просто долго находилось
С пулею ружьё
И чтоб правильно хранилось,
Разрядил его.

Глава 57

Что же делать с тем народом,
Чем занять его?
Если делать мимоходом –
Значит ничего.
Приобщать к своей культуре,
Просвещать народ –
Это путь к архитектуре,
Что плоды даёт.
Если почва благодатна,
Семечко спело,
То и нива будет жатна
И зерно благо.

Глава 58

Чем не повод ко сближению –
Тульский самовар!
С ним легко придём к решению,
Разделив отвар,
Для чего, нарост с берёзы
Бросим в кипяток,
Настоим до чёрной розы,
Охладим чуток.
И сосуд с целебной влагой
Пустим по рукам.
Он наполнит нас отвагой,
Даст надежду нам.

Глава 59

У меня ещё есть средство,
Как смириться нам:
Поискать меж нами сродство,
Может общий храм.
Раньше все мы преклонялись
Нескольким богам.
Истуканам в вере клялись
И творили срам.
Позже мы переменились,
Стал единый Бог.
Даже в вере укрепились,
Каждый, кто как мог.

Глава 60

Часть ушла в магометанство –
Дали им Коран.
Часть крестилась по - христиански,
Библия уж нам.
Часть пошла за Моисеем –
Тора и Талмуд.
Часть за Шивой и за Вишну,
С Ведами уйдут.
Разделили всех по вере,
Дали «Буквари»,
Чтоб вести нас по туннели
Днями – как в ночи.

Глава 61

Подошли к Владикавказу,
Прежде был Капкай.
И предстал моему глазу
Тот предгорный край.
Городок расположился
У подножья гор.
Он компактно уложился
В не широкий дол.
Здесь проста архитектура,
Ровные дома.
Деревянная структура,
Садик у окна.

Глава 62

Проживают осетины,
Там оседлый быт.
Создают горшки из глины,
Те находят сбыт.
Ткут ковры, валяют бурки
И папахи шьют.
Продают товар на рынке,
Ремеслом живут.
Вокруг крепости – аулы,
В них беднее люд.
Кормят их крутые склоны,
Там овец пасут.

Глава 63

Посетил аул, что ближе,
Похороны шли.
Говорить старались тише –
Траур все блюли.
У порога ветхой сакли
Толпился народ.
Утирали слезы, сопли,
Били себя в лоб.
На дворе стояла арба,
Впряжены волы.
На плечах, на белой бурке
Мертвеца несли.

Глава 64

Положили на повозку,
Рядом с ним ружьё.
Уж в последнюю поездку
Взял чабан его.
Безопасило при жизни,
Нежно  берегло.
И теперь на скорбной тризне
Снова с ним оно.
Защитит его в могиле,
Отпугнёт злой дух,
И разгонит тёмны силы,
И уснёт пастух.

Глава 65

Оживились аульчане
И пошли волы.
А за ними вслед миряне,
А потом ослы.
Провожали всем аулом,
Я смотрел им вслед.
Никогда не видеть жмура,
Дал себе обет.
Осетинцы бедно жили,
Жальче их здесь нет.
Еле - еле  те сводили
И концы, и чет.

Глава 66

У ворот, при входе в крепость
Женщин повстречал.
Те выказывали смелость,
Я ту отмечал.
Но по мере приближения,
Кутались в чадры.
Это не было смущением –
Таковы они.
По традициям ислама
Женщина должна
Прикрывать себя от срама,
Взгляда чужака.

Глава 67

Обе в чёрном, тело скрыто,
И в руках узлы.
Матерь с дочкой деловито
В казематы шли.
В заточении томился
Жалкий осетин.
По долгам не расплатился –
Сроки пропустил.
Посещенья и обеды
Там разрешены.
По субботами и по средам,
Только в эти дни.

Глава 68

Аманатов видел резвых
Родом из Чечни.
Среди них полно и беглых,
В кандалах они.
И мальчишки там проказят,
Ведь малы они.
По заборам больше лазят,
Словом – шалуны.
На них ветхие одежды,
Да одно рваньё.
Не ухожены невежды,
Но им всё одно.

Глава 69

Распахнул Кавказ объятья,
Принял нас к себе.
Что там дальше – без понятия,
Но занятно мне.
Нас оставила та пушка,
Сами за себя.
Теперь шпага да ружьишко –
Вся моя броня.
Подниматься надо в горы
Пеше иль верхом.
Устремляли кверху взоры
Мы свои молчком.

Глава 70

Слышно Терека журчанье,
Виден злой прибой.
И мы тронулись отчаянно
Левой стороной.
Волны шумные крутили
Мельниц колеса.
И в муку зерно дробили
Скромные веса.
С конурой собачьей схожи
Эти ветряки,
Раз уж кормят, значит гожи,
Прочее пустяки.

Глава 71

Чем мы дальше углублялись,
Уходя в подъём,
Тем теснее мне казались
Берега кругом.
Терек, скалами стеснённый,
Злился и ревел.
И в свободе ущемлённый,
Пеною кипел.
Он бросался на утёсы,
Создавая муть,
Сыпал волны и угрозы,
Пробивая путь.

Глава 72

Он сильней любого камня,
Раз сточил его.
И пробил себе заранее
Русло сквозь него.
Извивается ущелье,
Как велит река.
Вдоль влекущего течения
Круты брега.
Его скальные подошвы
Сточены волной,
Отшлифованы дотошно
Ровною каймой.

Глава 73

Шёл пешком и поминутно
Озирался я.
Обгоняли, кто попутно,
Позади меня.
Мрачной прелестью природы
Поражался я.
И не чувствовал угрозы,
Головой вертя.
Было пасмурно и сыро,
Облака черны.
Над вершинами крутило
Покрывало тьмы.

Глава 74

Я отстал уж от конвоя
И застрял меж скал,
Засмотревшись как разбойно
Хлещет Терек там.
Тут бежит ко мне конвойный
И кричит сдали:
«Вы не стойте, ваше …родье,
Ведь убьют они!»
Дело в том, что в узком месте,
Прям через Терек,
Подло прячет пулю бестия
Осетин – абрек.

Глава 75

Накануне, уж напали
Здесь на седока.
Генерала обстреляли
Те из - за угла.
Проскакал Бекович резво,
Пули обманул.
Что он чувствовал, известно,
Как вошёл в аул.
На скале какой-то замок
И руины вкруг.
Раньше был могуч и ярок,
Враг будь или друг.

Глава 76

Он облеплен кучкой саклей
Мирных осетин.
На их месте груды камней
И разгром один.
А когда-то в них селяне
Жили хорошо.
Поставляли в замок ткани,
Мясо, молоко.
Сакли издали казались
Мне гнёздовьем птиц,
Будто ласточки остались,
Свив дома, где тишь.

Глава 77

В Ларсе встали на ночёвку,
Встретился француз.
Бросил путную издёвку –
Как к десятке туз.
Напугал нас той дорогой,
Какой нам идти.
Экипажем иль двуколкой
Там, мол, не пройти.
Всем повозки бросить в Коби
И седлать коней.
И тогда подняться в горы
Будет веселей.

Глава 78

За совет благодарили,
Сели мы за стол.
Кахетинского разлили,
С бурдюка взят он.
В первый раз вино мы пили
С кожаных мехов.
Отдавали и смердили
Запахом быков.
Поутру пошли мы далее,
Турки повели.
Арестанты тропы знали,
Много раз тут шли.

Глава 79

Не довольны они пищей –
Чёрный хлеб дают.
Им привычен был пшеничный,
Нет такого тут.
Мне напомнило всё это
Острые слова,
Шереметевым воспеты
Кухня и еда.
«Худо, брат жилось в Париже,
Нечего поесть.
Чёрный хлеб там в дефиците,
Белый тошно есть».

Глава 80

Произнёс их мой приятель –
Тонкий острослов.
Он большой изобретатель
В части метких слов.
Уж в семи верстах от Ларса
Дариальский пост.
До него нам, как до Марса,
Чрез висячий мост.
Дариальское ущелье –
Коридор меж скал.
Грандиозное творенье,
Что Господь создал.

Глава 81

Доходили эти скалы
До самих небес.
И величием пугали,
Как титанов Зевс.
Мы зажаты ими были
Как в железный пресс
И с тревогой проходили
Каждый их отвес.
И над нами лишь окошко –
Неба лоскуток,
Утешало нас немножко,
Что воды глоток.

Глава 82

Как писал один скиталец:
«Было так тесно,
Что казалось – высунь палец,
И его б свело.
А над нашими главами,
С горной высоты,
Споря с острыми камнями,
Падали ручьи.
Разбивались об уступы,
Превращались в пыль.
Их колючих капель крупы,
Возвращали в быль.

Глава 83

Дюже те кололи лица,
Щёки и глаза.
И рождалась небылица,
Но на ум не шла.
Похищение Ганимеда
Зато вспомнил я,
Где с законом Архимеда
Не в ладах струя.
Рембрандт странную картину
Написал, шутя:
«Брызги, мальчика, пучину,
Страшного орла».

Глава 84

Терек справно омывает
Всю подошву скал
И местами огибает
Каменный завал.
Через реку мостик брошен,
По нему на пост.
Он порядком уж изношен
И совсем не прост.
Мост трясётся, шумит Терек,
Мы уж в ветряке.
Переходим на тот берег,
Будто в колесе.

Глава 85

А напротив Дариала,
На крутой скале,
Крепость иверов стояла,
Судя по стене.
По преданию считалось,
Будто в башнях тех,
Государыня скрывалась,
За-ради утех.
Дарьей звалась та царица,
И, мол, в честь неё,
Была названа теснина
И врата её.

Глава 86

Поневоле всяк стремится
В тесный коридор,
Хотя исподволь страшится
Его чёрных гор.
Дариал с форси – ворота,
Были заперты.
Они раньше от набегов
Местных берегли.
С Дариала путь к Казбеку
Через балку – рвы.
Напрямую, в руки к беку,
Скоро мы пришли.

Глава 87

У подошвы гор Казбека
Есть Казбек – село.
Оно собственность Казбека,
Так зовут его.
Князь Казбек высокорослый,
Сорок пять ему.
И поскольку уже взрослый,
Дюже слаб к вину.
Мы нашли его в духане –
То харчевня есть.
В настроении и тумане,
Пригласил нас сесть.

Глава 88

Во дверях бурдюк пузатый –
Тот воловий мех,
Растопырил лёжа лапы,
Хватит там на всех.
Великан тянул душевно
Из него чихирь.
Задавал вопросы верно:
«Цели и визит?»
Отвечал ему с почтением,
Как велел устав.
В соответствии со званием,
Ростом и во нрав.

Глава 89

От него ушёл не сразу,
Похудел бурдюк.
Князь не принял бы отказа,
Он теперь мне друг.
Притупились впечатления,
Я продолжил путь.
Уж природные явления
Не искрят ничуть.
Безобразны водопады,
Терека злой рёв,
Не давали той прохлады,
Я бежать готов.

Глава 90

Мне доехать не терпелось
До Тифлиса уж.
Одного теперь хотелось,
Снять дорожный гуж.
А туманная погода,
Да противный дождь,
Омрачали нам дорогу,
Приходила дрожь.
Нам навстречу шли коляски,
Преграждая путь.
Седоки точили лясы,
Пока те уйдут.

Глава 91

Объявил один конвойный –
Конный офицер,
Что поэт при нём придворный
До столицы сел.
Я просил его охрану,
Чтоб свели меня.
Те подались к Фазиль – Хану,
Дёрнув стремена.
С переводчиком на пару,
Начал свой фортель.
Я хотел высокопарно,
И Восток воспел.

Глава 92

Но мне совестно вдруг стало,
Когда тот сказал,
Что жалеет, что так мало
Для знакомства нам.
Что желал бы в Петербурге
Повидать меня,
Так как следует с прислугой
Он как раз туда.
Своей речью благозвучной
Он сразил меня.
И учтивостью певучей
Восхищался я!

Глава 93

Я жалел, что разминулись
И ругал себя
За слова, что обернулись,
Супротив меня.
Я был вынужден оставить
Свой шутливый тон.
Перейти себя заставить
На оксюморон.
Русский любит надсмехаться
Даже над собой.
И не надо удивляться,
Что перс не такой.

Глава 94

Если судишь человека
По его мехам,
Не получишь ты ответа,
Кто под ними там.
Вот урок моей насмешке.
Впредь не стану я,
Суд чинить над кем-то в спешке,
А начну с себя.
Фазиль – Хан носил папаху,
Красил ногти в кант.
Оттого и дал я маху,
Думая, что франт.

Глава 95

Подошли к селенью Коби,
В нём контрольный пост.
Ночевали там мы, чтобы
Днём продолжить ход.
Одолеть подъёмы надо
Крестовой горы.
Лучше сделать это рано,
Пока все свежы.
Совершить ужасный подвиг
Можно лишь верхом.
Вол в повозке слабо ходит
В столь крутой подъём.

Глава 96

Написал на всякий случай
Я письмо наверх.
Испросил волов, а лучше,
Лошадей для всех.
И отдав себя удаче,
Улеглись мы спать.
Для решения задачи,
Стали тягу ждать.
Уже днём, часов в двенадцать,
Услыхали звук.
Пар воловьих восемнадцать,
Еле пёрли груз.

Глава 97

Феерическая сцена
Тронула меня.
От волов летела пена
И лишь толкотня.
А тащили те коляску –
Венская она.
Понуждала их в приплясу
Голая толпа.
Осетинцы подгоняли
Немощных волов,
А животные мычали
В тридцать шесть голов.

Глава 98

Я смотрел на ту коляску,
Головою тряс.
Получив большую встряску,
Бросил тарантас.
И верхом решился ехать,
Оседлал коня.
Не любил видать, он бегать,
Но повёз меня.
Не последовал примеру
Разлюбезный граф.
Пушкин впряг в свою карету
Весь воловий ряд.

Глава 99

Мы подъехали к торосу,
Впереди обвал.
Глыба съехала с утёса,
Прям на перевал.
Запрудила реку Терек,
Завалив проход.
Не понять теперь, где берег,
Где её проток.
Часовые увидали,
Как свергался сход,
А лавина увлекала
Камни, снег и лед.

Глава 100

И река мелела тоже,
Истощилась вся.
Сквозь обвал пробилась всё же
Через два часа.
То-то был ужасен Терек,
Как прорвал завал,
Обозначил сразу берег,
Сель с собой забрал.
Он ревел и гнал каменья,
Плена не простил.
От того оцепененья
Тяжко отходил.

Глава 101

Подымались мы всё выше,
Кони шли след в след,
Утопали по подмышки,
Лезли в рыхлый снег.
Я смотрел на ту дорогу
И не представлял,
Как пройти колёса могут
Чрез такой навал.
В это время, слышу грохот.
«Это вновь обвал!» –
Говорит мне друга голос,
Он чуть-чуть отстал.

Глава 102

Я увидел груду снега,
Посмотрев назад,
Глаза круглые соседа,
Явный в них не лад.
Здесь обвалы уж не редки,
В прошлом вот году,
Ехал тут извозчик русский
На своём возу.
Вдруг сорвалась сверху глыба
И накрыла их,
И забрав свою добычу,
Покатилась вниз.

Глава 103

Мы достигли той вершины,
Дальше – только вниз.
Позади уже стремнины,
Впереди ждёт тишь.
Здесь поставлен крест гранитный –
Символ высоты,
Генерал Ермолов видный,
Обновил черты.
Здесь выходят с экипажей
И идут пешком
Посмотреть крутых пейзажей
И уйти гуськом.

Глава 104

Проезжал недавно консул,
Был настолько слаб,
Что едва волочил ноги
С помощью солдат.
На подъёме стало хуже,
Он терял себя.
И велел себе потуже
Завязать глаза.
Когда сбросили повязки,
На колени встал.
И молился без оглядки,
«Отче наш» читал.

Глава 105

Восхитительна природа,
Южный воздух там.
Ниже – в Грузию дорога
Надлежала нам.
Покидая эту гору,
Представлял прогон,
Как придут моему взору
Кручи и уклон.
Открывается низина
С вышки Гут – горы.
Кайшаурская долина,
Скалы и цветы.

Глава 106

По долам течёт Арагва,
Русло – след змеи.
С верху как абракадабра,
Снизу – подойди!
Там на дне большая пропасть
Ростом в три версты.
И захочет нас та слопать,
Нам по ней идти.
Мы спускались в ту долину.
Месяц молодой,
Нам указывал дорогу,
Среди мглы ночной.

Глава 107

Южный воздух тих и тепел,
Я заночевал.
На брегу Арагвы летней
Человек встречал.
Господин Чиляев принял
В доме для гостей.
И харчами не обидел,
Всё как у людей.
На другой день мы расстались,
Он любезен был.
В должниках мы не остались –
Я благодарил.

Глава 108

Въехал в светлую долину,
Где Арагва вширь.
Орошает всю низину
Речка – богатырь.
Здесь подгорные равнины,
Ровные луга
Насыщаются разливом,
Смыты берега.
Страшно вспомнить Терек грозный,
Буйный тот поток.
И ущелья образ мрачный,
Ледниковый сход.

Глава 109

Вместо голых тех утёсов
Видел зелень гор.
Плодородие деревьев
И посевов сбор.
А ещё водопроводы
Орошать поля.
Под напором идут воды,
Струи распыля.
Образованы крестьяне,
Гужевой есть скот.
Редко женщины с серпами
Ловко вяжут сноп.

Глава 110

В Пайсанауре стоянка,
Смена лошадей.
Там я встретил интенданта,
Русских егерей.
Те приставлены к обозу,
Чтобы охранять
Одну важную особу –
Принца и всю знать.
Прозвучал вдруг колокольчик,
Просигналив старт.
Целый ряд катаров (мулов)
Потянулся в Язд.

Глава 111

Лошадей мне не подали,
Почему? – как знать.
Раз к подъёму уж позвали,
Я не стал их ждать.
Не дождавшись экипажа,
Я пошёл пешком.
У меня из саквояжа
Лишь тетрадь с пером. 
В пол-версте на повороте
Встретил принца я.
Он кивнул в пол-обороте,
Знать признал меня.

Глава 112

Позже, после нашей встречи,
Совершён налёт.
Принца выследили в сечи
Горцы наперёд.
На Хозрев-Мирзу напали
Сразу с двух сторон.
Только пули засвистали,
Воз покинул он.
Бросил тесную коляску,
Прыгнул на коня
И умчался без оглядки,
Шкуру сохраня.

Глава 113

Дело в том, что азиатец
Ездил всё верхом.
Не смотри, что чужестранец,
Скачет ловко он.
Не привык сидеть в коляске
Будто в западне.
Хорошо в них только в сказке,
Или в сладком сне.
Я дошёл до Ананура,
Даже не устал.
Мягкий воздух всего юга
Сил мне придавал.

Глава 114

Лошадей всё не давали
И опять идём.
До Душета, мне сказали,
Десять вёрст пешком.
Я не знал, что будет в гору,
Знал бы – не пошёл.
Мулы те пришлись бы впору,
Зря я так ушёл.
Уже вечер – я в дороге,
А она всё ввысь.
Липла грязь и вязли ноги,
Да и сам раскис.

Глава 115

Темнота всё приближалась,
Слышал вой собак.
Настроенье поднималось,
Думал рядом град.
Но опять я ошибался –
Это был шакал,
За отарой увязался,
И пугал собак.
Проклинал я нетерпенье,
Чёрт меня погнал.
Не сиделось мне в имении,
Там бы чай шаргал.

Глава 116

Делать нечего, уж полночь,
Я один в степи.
Наконец, есть шанс на помощь –
Увидал огни.
Там дома, вокруг деревья,
Встретился абхаз.
Проводил до управления,
Требовал абаз.
Городничий тут опешил,
Увидав меня.
Офицера я утешил –
У меня «броня».

Глава 117

Я потребовал покои,
Где б раздеться мог,
Вина кружку мне с дороги
И абаза чтоб.
Грузин сразу растерялся,
Старый, да со сна.
Явно мною сомневался,
Мол, с чьего рожна.
Явно он не торопился
Просьбы выполнять.
Я на это обозлился,
Начал плащ снимать.

Глава 118

Извиняясь за ту вольность,
Я полез в карман
И извлёк документ скромно,
Тот, что бронью стал.
Подорожная сыграла
Визовую роль,
Мою личность доказала
И что я не вор.
Тут же комнату доверил,
Дал стакан вина,
И абаз тому отмерил,
Кто привёл меня.

Глава 119

Извинился перед нами
За такой приём,
И отпил немного с нами,
Всё как у грузин.
Пропустив на сон грядущий,
Лёг я было спать.
Но отряд кровососущий;
Стал меня кусать.
Богатырский сон сломали
Блохи – существа,
Будто крови не видали
Целые века.

Глава 120

Да уж, лучше бы шакалы
Съели дочиста,
Чем разборчивые «дафнии»
Грызли до утра.
Поутру явился малый,
Объявил, что граф
Миновали перевалы,
Ждут, мол, в погребах.
Нужно было торопиться
Ехать мне в Душет.
Мусин-Пушкин там томится
И Шернваль – сосед.

Глава 121

Меня скоро посетили
Двое в номерах
И любезно предложили
Ехать на конях.
Я отбыл с приятной мыслью –
Впереди Тифлис.
Кони шли аллюрной рысью
По дороге вниз.
Та приятна, живописна,
Без следов жилья.
Солнце жаркое повисло,
Грелась им земля.

Глава 122

Не доехав Гарцискала,
Перешли Куру.
Древний мост видал немало,
Римскую войну.
Дали волю крупной рыси,
Иногда шли вскач.
Хорошо, что мы в Тифлисе
Будем ночевать!
Незаметно очутились,
Аж в восьмом часу,
Мы в окрестностях столицы,
Благо, наяву!

(Продолжение следует)