Один день

Пробил рельс. Не звон, а просто лязг,
Чтоб вырвать из короткого забвенья.
И первый враг, что лезет в щели глаз, —
Мороз, как часть тюремного правленья.

Щ-восемьсот пятьдесят четыре, встать.
Идти на счёт, где ветер режет скулы.
Со счёта сбиться — хуже, чем упасть.
Здесь цифра — жизнь. А человек — сутулый,

Безликий номер в серой череде,
Что по команде топчет снег до зоны.
Но даже в этой мёртвой мерзлоте
Есть свои, особые резоны:

Стена растёт. И кладка — как закон.
Ровнее шов, послушнее цемент.
И в этой кладке забывает он
Про срок, про боль, про тягостный момент.

Потом — баланда. Жидкая, как дым.
Но ложку он из голенища вынет.
И каждый рот, наполненный скупым
Теплом, на миг о холоде забудет.

Он хлеб припрятал. В карцер не попал.
Не заболел. Достал табак на вечер.
День прожит. Он почти не голодал.
Почти счастливый. Календарём отмечен.

Что можно так, без лишней суеты,
Прожить ещё один. И кануть в дрёму.
Таких вот дней в его сроку большом —
Три тысячи шестьсот пятьдесят четыре.