КНДР. Ресинхронизация имперского осколка

КНДР. Ресинхронизация имперского осколка.

Введение: КНДР в российском имперском контексте – преодоление старых схем

Отношения России (РФ) и Северной Кореи (КНДР) часто описывают тремя упрощенными схемами:
    1. Буфер: КНДР как щит России от США и Южной Кореи.
    2. Клиент: Пхеньян как получатель российской помощи в обмен на сдерживание угроз.
    3. Изолированный анклав: КНДР как замкнутый режим, взаимодействующий с РФ только по необходимости.
Проблема: Эти схемы не объясняют глубину, специфику и стратегический потенциал сближения РФ и КНДР в последние годы. Они не дают ответов на ключевые вопросы:
    1. Почему сотрудничество устойчиво и взаимовыгодно, выходя за рамки сиюминутных интересов, даже под давлением?
    2. Почему процессы интеграции (экономика, культура, военное дело) идут с аномально низким сопротивлением по сравнению с другими российскими проектами на постсоветском или глобальном пространстве?
Гипотеза: Предлагается новый взгляд. КНДР – не периферия и не внешний клиент, а осколок исторического ядра российской/советской имперской системы. Этот осколок пережил период десинхронизации (разрыва связей, отставания в развитии), но сохранил базовые черты системы. Эта системная родственность объясняет глубину связей и потенциал их резкого углубления, вплоть до реинтеграции в новую конфигурацию «расширяющегося ядра» России.
Методология анализа: Ядро-Периферия (Функциональный подход)
Для обоснования этой идеи используется подход к империям как функциональным системам [Каракулька А.А. (2025) "Империя как функциональная система: от структуры к результатам"], чья главная задача – обеспечение могущества, безопасности и ресурсов своего исторического Ядра (Метрополии, Имперского Центра) [Doyle, M. W. (1986). Empires. Cornell University Press. ]. Ключевое различие в этом подходе:
    1. Ядро: Это не просто столица, а зона максимальной и глубокой системной интеграции. Здесь имперские институты, культура, идентичность и механизмы контроля встроены прочнее всего. Ядро – это центр тяжести системы: здесь концентрируются власть, ресурсы, формируется элита и легитимность. Устойчивость всей системы зависит от силы и доминирования Ядра над Периферией.
    2. Периферия: Это территории, присоединенные позже, интегрированные поверхностно или управляемые особыми, часто косвенными методами. Здесь сильны местные традиции, выше риск сопротивления и отделения.
Российская имперская "операционная система" исторически работала иначе, чем, например, Британская. Ее ключевая стратегия – постоянное территориальное и институциональное расширение самого Ядра. Новые территории ассимилировались, превращаясь в органичные части единого пространства через:
    • Единые законы и управление (административно-правовая унификация).
    • Распространение языка и культуры (русификация/советизация).
    • Включение местных элит в общую систему.
Это создавало гигантское интегрированное пространство ("расширенное ядро"), обладающее высокой структурной живучестью (устойчивостью).
КНДР как "осколок Ядра": Почему эта идея объясняет реальность
Применив эту "оптику" к КНДР, видится её уникальный статус, не вписывающийся в рамки обычной Периферии:
    1. Наследие глубинной интеграции (1945-1991): КНДР не была классической колонией. Под руководством СССР произошло фундаментальное переустройство ее системы по образу и подобию Ядра (СССР):
        * Институциональное клонирование: Однопартийная система, плановая экономика, всесильные спецслужбы, система образования – прямые копии советских институтов.
        * Глубокая встройка в систему: Элиты учились в СССР, Пхеньян строился по советским проектам, ключевые заводы создавались как части единого народнохозяйственного механизма СССР. Сформировалась общая управленческая культура (вертикаль власти, главенство государства).
        * Идеологическое родство: Марксизм-ленинизм (позже измененный), коллективизм, этатизм (государственничество), антиимпериализм (антизападничество) были общими скрепами.
    2. Уровень "впайки" в Ядро: Как Сибирь или Дальний Восток в Российской империи/СССР, Северная Корея прошла путь превращения в часть расширяющейся метрополии, а не в отдельную колонию. Владивосток или Новосибирск – не колониальные форпосты, а города расширившегося ядра. Аналогично, Пхеньян и его промышленные центры функционировали как советские анклавы на корейской земле, глубоко встроенные в логику Ядра.
    3. Десинхронизация (с 1991 г.): Распад СССР не уничтожил базовую "операционную систему" в КНДР. Она сохранилась, но изолировалась и эволюционировала в своих условиях, породив уникальные черты (например, культ Кимов). Однако, ее сущностная природа – "имперский код" (централизм, этатизм, специфические методы управления и легитимации) – осталась прежней.
Таким образом, КНДР – это не внешний игрок, а территориально отделенный, но системно родственный осколок исторического Ядра советской имперской системы, сохранивший ее ключевые функциональные черты. Эта фундаментальная системная идентичность лежит в основе глубины связей с современной Россией (унаследовавшей сходную логику) и создает потенциал для относительно бесконфликтной ресинхронизации (восстановления тесной связи и совместного развития) в рамках новой конфигурации российского "расширяющегося ядра".



Глава 1: Доказательство "ядерности". КНДР как продукт Русской (Советской) имперской модели

Советская имперская инженерия: "Метрополия в миниатюре"
КНДР – это не обычная колония и даже не стандартный союзник СССР. Это уникальный результат советской работы по созданию государства. СССР не просто хотел выкачивать ресурсы. Его цель была сложнее: глубокая синхронизация – сделать из Северной Кореи точную уменьшенную копию самого себя, ключевых частей советской системы. Это как создать не просто союзный завод, а полноценный дубликат головного офиса на новом месте. Такая стратегия – расширение зоны глубокой интеграции ("ядра") – типична для российской/советской модели: новые территории не просто контролируются, а становятся органичной частью единого целого [D. Lieven “Empire: the Russian empire and its rivals”]. Вот доказательства, что КНДР стала не сателлитом, а именно осколком формирующегося расширенного ядра:
    1. Полное копирование систем (дублирование):
        * Однопартийная система: Точная копия: Трудовая партия Кореи (ТПК) – клон ВКП(б)/КПСС. Такая же структура (Центральный Комитет, Политбюро), такой же полный контроль партии над всем.
        * Плановая экономика: Внедрена советская система Госплана. Полный госконтроль: что производить, кому продавать, по какой цене, куда вкладывать деньги. Экономику КНДР изначально спроектировали как специализированный модуль в большом советском хозяйстве, а не как самостоятельную единицу.
        * Система госбезопасности: Созданы органы (предшественники МГБ) – прямые аналоги НКВД/КГБ. Те же функции (тотальный контроль, репрессии, слежка за идеологией), та же структура (централизованные управления, особая власть спецслужб), те же методы (слежка, доносы, лагеря).
        * Идеологическая машина: Пропаганда – адаптированный, но структурно идентичный советский марксизм-ленинизм, интернационализм, антиимпериализм. Управлялась по тем же схемам (советский Агитпроп).
    2. Копирование "имперского кода" (программное обеспечение): (Пояснение: "имперский код" = базовые правила работы власти, управления и ее обоснования, переданные от СССР)
        * Коллективизм: Главенство общих (государственных) интересов над личными – зеркальное отражение советских норм, противопоставление Западу.
        * Этатизм (государственничество): Государство – всемогущий и священный институт, стоящий над обществом и экономикой. Прямое наследие русской традиции сильной центральной власти – основа "имперского кода".
        * Антизападный дискурс: Риторика непримиримой борьбы с "империализмом" (главным образом США) – прямая копия советской пропаганды времен Холодной войны. Ключевой элемент для мобилизации внутри и внешней политики.
        * Советские культурные шаблоны: Массовое заимствование символов (гербы, знамена), стиля (монументальная архитектура соцреализма), праздников (1 Мая, 7 Ноября), ритуалов (съезды партии, демонстрации). Создавало видимое единство.
    3. Управление: Наследство и интеграция элит (кадровая синхронизация):
        * Жесткая вертикаль власти: Абсолютное единоначалие и партийная дисциплина – копия советской системы. Решения спускаются сверху вниз, обратной связи или разделения властей нет.
        * Номенклатурная система (кадровый резерв): Подготовка, отбор, назначение кадров (особенно верхушки) – по советскому шаблону. Ключевой инструмент синхронизации: массовая отправка северокорейских студентов в СССР (технические ВУЗы, военные академии, МГИМО). Это создавало лояльную, русскоязычную элиту, освоившую советские методы управления и имевшую личные связи в СССР.
        * Образовательная интеграция: В КНДР использовались советские учебные программы и учебники, закрепляя советские знания и взгляд на мир.
    4. Физическое воплощение ядра: Пространство и экономика (аппаратная синхронизация):
        * Строительство по советским чертежам: Пхеньян, Нампхо, Хамхын и др. города спроектированы и построены советскими специалистами по советским генпланам. Расположение административных зон, заводов, жилых кварталов, монументальный стиль – создавали физически узнаваемое "советское" пространство, материальное доказательство принадлежности к ядру.
        * Экономика – часть единого контура: Ключевые заводы КНДР (металлургический в Чхонджине, Хичхонский завод, электростанции) строились не для вывоза сырья в метрополию, а как звенья единого или дополняющего советского хозяйственного комплекса. Их продукция (металл, электричество, станки) была вписана в общесоюзные или дальневосточные планы снабжения и кооперации. Степень этой промышленной интеграции была уникальной [Armstrong, C. K. (2003). The North Korean Revolution, 1945–1950. Cornell University Press. ], выше, чем у большинства стран Восточной Европы.
Представленные доказательства ясно показывают: КНДР создавалась не как колония (как у Британии/Франции) и не как обычный сателлит (типа ГДР или Польши). Ее создали как "метрополию в миниатюре" – намеренно собранную копию самого ядра советской системы, глубоко синхронизированную с ним на всех уровнях: системы управления, идеологии, кадров, пространства, экономики. Цель СССР – коренная переделка северокорейского общества и государства по своему образцу, вплоть до городской застройки, для расширения зоны глубокой интеграции ("ядра"). Это наследие глубинного структурного сходства, а не поверхностного, доказывает статус КНДР как осколка исторического ядра. Это объясняет уникальную прочность, специфику и потенциал ее связей с современной Россией, унаследовавшей ключевые черты того же "имперского кода".

Глава 2: Легитимация без конфликта. Сакрализация Кимов в рамках имперской прагматики

Культ Кимов как региональный аналог имперских механизмов обоснования власти
История имперских систем показывает их универсальную потребность в механизмах легитимации (обоснования законности) власти – от религиозных доктрин ("Третий Рим" в России) до идеологических конструкций ("Бремя белого человека" в Великобритании). Северная Корея демонстрирует уникальный феномен: синкретический (слитный) конфуцианско-социалистический культ личности династии Кимов. Ключевой тезис данной главы: несмотря на свою специфику, этот культ функционально эквивалентен (выполняет те же задачи) имперским механизмам обоснования власти. Благодаря своей строгой локализации (ограниченности территорией КНДР), он потенциально совместим с российской имперской моделью. Эта модель исторически инклюзивна (включающа) к разнообразным сакральным (священным, обожествляемым) системам на периферии, при условии их лояльности и сохранения верховенства Центра.
Функциональная эквивалентность и эволюция Культа: Мобилизация, Легитимация, Статус Центра
Исторически российские империи использовали различные инструменты легитимации – от православия до коммунистической идеологии. Их общая цель – обеспечение стабильности, мотивации населения и сакрализации (наделения священным статусом) власти Центра. Северокорейский культ Кимов решает схожие задачи в рамках своей системы, как совместимый модуль в имперской конструкции:
    • Легитимация: Упрочняет власть династии Кимов через создание нарративов (сюжетов, мифов) божественной/сверхъестественной санкции и преемственности.
    • Мобилизация: Позволяет концентрировать усилия общества на государственных задачах, подавляя альтернативные центры лояльности (как устранение конкурентных процессов в системе).
    • Создание уникального статуса Центра: Превращает Пхеньян в сакральный центр (аналогично Москве или Лондону в своих имперских контекстах) – главный управляющий узел.
Важное уточнение: Культ Кимов эволюционировал, вобрав сильные националистические и расовые элементы ("чистота крови Пэктусан"), что отличает его от ранних советских моделей. Однако его ключевая характеристика в контексте имперской совместимости – отсутствие претензий на универсализм. Он локализован исключительно на территории КНДР и не конкурирует с российскими общенациональными легитимирующими нарративами или религиями. Эта строгая территориальная ограниченность является необходимым условием его потенциального принятия в рамках российской системы.
Российский имперский прагматизм: Включение локальных сакральных систем и пример Кадыровых
Российская имперская традиция характеризуется прагматичной (основанной на практической выгоде) способностью инкорпорировать (включать, интегрировать) разнообразные религиозные и идеологические системы [Гельман, Г. (2021). авторитарная россия: бегство от свободы или почему у нас не приживается демократия ] на периферии в общий проект, подчиненный Центру, при условии их лояльности и отсутствия глобальных амбиций. Исторические примеры включают:
    • Интеграцию Ислама в Поволжье (Татарстан, Башкирия).
    • Признание Буддизма в Бурятии и Калмыкии.
    • Современный прецедент: Культ Кадыровых в Чечне. Этот региональный политико-религиозный культ, основанный на риторике "отца нации", опоре на местную традицию и персонализированной лояльности, сосуществует с общероссийской идентичностью и верховенством федерального центра. Это наглядно демонстрирует действующий механизм: уникальная региональная сакрализация возможна в рамках единой имперской системы только при ее строгой локализации (как отдельный, но совместимый модуль) и отсутствии конфликта с общероссийскими легитимирующими конструкциями и властью Ядра.
Совместимость с "Имперским кодом" Ядра и условие локализации
Функциональная эквивалентность (способность выполнять схожие задачи) Культа Кимов имперским механизмам обоснования власти и российский исторический опыт включения локальных моделей создают предпосылки для его восприятия. Однако критически важно подчеркнуть:
    1. Совместимость предполагает его существование ТОЛЬКО в рамках КНДР как элемента периферии. Любые попытки его распространения (включая корейскую диаспору в РФ) будут восприняты как угроза целостности системы (несанкционированное расширение модуля).
    2. Националистические элементы культа ("чистота крови") потенциально противоречат российскому имперскому нарративу, основанному на многонародности (многонациональности). Это создает скрытое напряжение, требующее постоянного управления со стороны Центра (корректировки сигнала).
    3. Его принятие диктуется не идеологическим сходством, а имперским прагматизмом – признанием его эффективности для стабильности соседнего системно родственного образования (осколка ядра) и отсутствием конфликта интересов с Ядром при условии локализации.
Северокорейский культ Кимов представляет собой уникальный пример региональной адаптации имперских механизмов обоснования власти. Российская имперская традиция, с ее опытом включения разнообразных локальных сакральных систем (как в исторических, так и в современных примерах, подобных культу Кадыровых), теоретически допускает его существование на строго локализованной основе в рамках КНДР. Функциональная эквивалентность его задач (легитимация, мобилизация, сакрализация Центра) задачам "имперского кода" Ядра, а также его отсутствие универсальных претензий являются ключевыми факторами потенциальной совместимости. Однако эта совместимость носит сугубо прагматический характер и безусловно требует его ограничения территорией КНДР (строгой локализации модуля), нейтрализации его националистических противоречий с российской моделью и постоянного контроля Центра. Именно эта способность управлять сложным разнообразием на периферии, подчиняя его логике Ядра, отражает глубинный принцип российской имперской устойчивости.

Глава 3: Механика неизбежности. Самоподдерживающиеся циклы ресинхронизации

Экономическая взаимодополняемость (комплементарность) как двигатель сближения
Экономическое сотрудничество – это и катализатор (ускоритель), и стабилизатор связей между КНДР и Россией. Здесь формируются самоподдерживающиеся циклы – как замкнутые контуры с положительной обратной связью, где выгода каждой стороны усиливает другую:
    • Цикл 1: Рабочие руки и развитие региона:
        * Трудовая миграция из КНДР ; Восполнение нехватки рабочих в РФ (Дальний Восток) * Рост экономики и инфраструктуры региона ; Усиление позиций и безопасности России ; Гарантии стабильности для КНДР ; Новые возможности для миграции и денежных переводов домой.
        * Пояснение: Дисциплинированные северокорейские работники идеально подходят для стратегических проектов развития Дальнего Востока России. Деньги, которые они отправляют домой, поддерживают стабильность в КНДР. Это создает замкнутый круг взаимной выгоды. Примеры – совместные проекты, такие как реконструкция железной дороги Хасан—Раджин/Туманган.
    • Цикл 2: Передача технологий и безопасность:
        * Передача технологий и ресурсов из РФ ; Модернизация ключевых отраслей КНДР (промышленность, энергетика, сельское хозяйство) ; Рост производительности и уровня жизни в КНДР ; Укрепление внутренней стабильности КНДР ; Снижение рисков неконтролируемых проблем у границ РФ ; Повышение безопасности для России.
        * Пояснение: КНДР остро нуждается в современных технологиях. Россия может их предоставить в ключевых областях. Улучшение экономики и жизни в КНДР напрямую снижает угрозы для России у ее границ, создавая прочную основу для более тесного сотрудничества.
Культурно-административная совместимость: Основа для "бесшумной" работы
Совпадение глубинных принципов управления [Smith, H. (2015). North Korea: Markets and Military Rule. Cambridge University Press.] и поведения [Lankov, A. (2013). The Real State of the North Korean Economy. The Journal of Economic Perspectives / Asian Survey  ] создает уникально благоприятную среду для взаимодействия, минимизируя "трение":
    • Отсутствие культурного барьера: Поведение, основанное на уважении к иерархии, высокой дисциплине, коллективизме и вере в главенство государства, характерно и для России, и для КНДР. Это подтверждается данными: северокорейские работники хорошо адаптируются в РФ, а деловые контакты устанавливаются легко.
    • Наследие советских времен как "мягкая сила": Знание русского языка старшим поколением элиты КНДР (учились в СССР), архитектурное сходство ключевых городов (Пхеньян, Хамхын – построены по советским проектам), общие в прошлом ритуалы и символы создают ощущение знакомости и исторической связи. Это упрощает восстановление контактов и восприятие России как среды с понятными "кодами", а не чего-то абсолютно чужого.
    • Похожесть "систем управления" (Институциональная изоморфность): Принципы работы госаппарата, унаследованные от СССР (жесткая вертикаль власти, ведущая роль силовиков и спецслужб, централизованное планирование), до сих пор лежат в основе и КНДР, и современной России. Эта общность обеспечивает предсказуемость и легкость взаимодействия чиновников и бизнеса, которые работают по очень похожим правилам.
Политико-военный симбиоз: Укрепление общего "каркаса"
Сотрудничество в сфере безопасности и политики создает прочную основу устойчивого союза, основанного на общих интересах и схожем подходе:
    • Военно-политический союз как стабилизатор: Сближение формирует общий фронт против общих угроз (главным образом, со стороны США и их союзников). Российские возможности в военных технологиях, обучении и стратегии дополняют потенциал КНДР. КНДР, в свою очередь, – важный геостратегический партнер России в Азии, усиливающий ее позиции.
    • Совместимость "силовых модулей": Схожие принципы работы спецслужб и принятия решений (концентрация власти, секретность, приоритет госбезопасности) позволяют наладить эффективную оперативную координацию и обмен информацией, что было бы сложно с партнерами другой системы.
Представленные механизмы экономической, культурно-административной и политико-военной взаимозависимости образуют самоподдерживающуюся систему с мощными центростремительными силами (тянущими к сближению). Их взаимодействие создает огромный потенциал для относительно бесконфликтной ресинхронизации (восстановления синхронной работы) КНДР с российским центром силы, который унаследовал ключевые элементы исторического имперского ядра. Эта синергия (усиливающийся совместный эффект), вызванная фундаментальной системной родственностью, а не только краткосрочной выгодой, делает сближение объективной закономерностью в рамках логики восстановления связей отколовшегося фрагмента ядра.

Глава 4: Минимальное сопротивление. Почему интеграция не встречает барьеров "периферийного" типа

Проблема периферии: Почему обычно трудно
Когда Россия интегрирует территории, которые исторически были ее окраинами (периферией) – как Кавказ или Средняя Азия, – почти всегда возникает сильное сопротивление. Причины:
    1. Культурный разрыв: У этих регионов были свои глубокие традиции, религии и устройство общества, сильно отличающиеся от российских.
    2. Историческая травма: Их включение в империю часто было болезненным – через завоевание, насильственное переселение людей, подавление местной культуры ("русификацию"). Это оставило глубокие раны и недоверие.
    3. Статус "второго сорта": Эти регионы интегрировали поверхностно, сохраняя свою сильную специфику. Они всегда чувствовали себя периферией, а не равной частью целого. Навязывание российских институтов (правил, законов, структур власти) здесь было сложным и конфликтным.
Феномен КНДР: Легкость вхождения в орбиту
Интеграция КНДР в сферу влияния современной России идет принципиально иначе – с минимальным сопротивлением. Это объясняется системной родственностью КНДР российскому историческому ядру. КНДР – не классическая периферия, а десинхронизированный, но структурно совместимый осколок этого ядра. Представьте деталь, отколовшуюся от сложного механизма: ее можно вставить обратно гораздо легче, чем пытаться присоединить деталь от другого устройства.
1. Для России: Готовая система под ключ
Россия не воспринимает КНДР как "изолированный анклав" или "хаотичную периферию", которую нужно полностью переделывать. Напротив, российский подход основан на признании КНДР как уже готовой и работающей системы, построенной по знакомым чертежам (имперским лекалам). Советское наследие обеспечило глубокую схожесть институтов (институциональную изоморфность):
    • Система управления: Однопартийность и жесткая вертикаль власти – точная копия советской модели.
    • Роль государства: Этатизм (государственничество) и элементы плановой экономики – государство доминирует везде, как и в ключевых аспектах российской модели.
    • Идеологический фундамент: Коллективизм ("общее важнее личного") и антиимпериализм (антизападничество) – общие ценностные основы, несмотря на корейскую специфику.
    • Силовой блок: Первенство (примат) силовых структур и механизмов контроля – структуры и принципы работы очень похожи на российские.
Вывод для России: Интеграция видится не как колонизация (захват и переделка чужой системы), а как реинтеграция компонента [Цымбурский, В. Л. (2007). Остров Россия. Перспективы российской геополитики. Полис. Политические исследования, (5), 33-46. ], который изначально проектировался как часть расширенного ядра советской имперской машины. Конкретные проекты (восстановление ж/д Хасан—Туманган, совместная энергетика, расчеты в рублях) – это не навязывание чужих стандартов, а восстановление исторических связей и логистических цепей в рамках общей системной логики. Как ремонт и запуск старого, но знакомого конвейера.
2. Для КНДР: Нет боли, есть преемственность
КНДР не пережила исторической травмы колонизации Россией, в отличие от многих других регионов, бывших на периферии империи. Советское влияние воспринимается не как что-то чужое и навязанное, а как органичная часть собственной государственности и идентичности:
    • Элиты: Значительная часть нынешних руководителей училась в СССР, усвоила его "код" управления и говорит по-русски.
    • "Железо": Ключевые города (Пхеньян, Хамхын) построены по советским генпланам. Это не символы колониальной эксплуатации, а воплощение общего имперского пространства – как заводы, построенные по единому проекту.
    • Связующее звено: Знание русского языка среди старшего поколения элиты и инженеров снижает "шум" в коммуникации.
    • Положительный опыт: В отличие от репрессий или насильственной ломки уклада в других регионах, советский период для КНДР – это время создания самого государства и его базовых институтов.
Вывод для КНДР: Сотрудничество с Россией не включает "защитные рефлексы", связанные с памятью о подчинении или подавлении. Оно воспринимается как взаимодействие в рамках общей исторической матрицы и знакомой институциональной среды – как возвращение к работе с партнером, который понимает твою "техническую документацию".
Контраст: Периферия vs. Осколок Ядра (Кавказ/Средняя Азия vs. КНДР)
Почему интеграция Кавказа и Средней Азии была болезненной?
    1. Культурный разрыв: Инкорпорация регионов с мощными своими корнями, другой религией и социальным устройством.
    2. Методы интеграции: Часто – насилие: массовые переселения, подавление сопротивления, навязывание русского языка и культуры (русификация). Это порождало травму и отторжение.
    3. Статус: Классическая периферия с неглубокой интеграцией и сохранением своей сильной специфики.
КНДР – принципиально другой случай. Ее интеграция в советскую систему носила не периферийный, а ядерный характер (см. Главу 1). Ее не завоевывали и не переделывали, а изначально создавали по образу и подобию Ядра ("метрополия в миниатюре"). Поэтому нынешнее сближение с Россией (наследницей "имперского кода" Ядра) не требует:
    • Преодоления глубокой культурной пропасти.
    • "Исцеления" исторической травмы подчинения, характерной для периферийных регионов.
Отсутствие этих барьеров – ключевая причина "легкости" интеграции КНДР по сравнению с Кавказом или Средней Азией.
Минимальное сопротивление интеграции КНДР и России – не временное везение, а следствие глубинной системной совместимости. Эта совместимость коренится в статусе КНДР как исторически интегрированного компонента советского имперского ядра.
    • Для России КНДР – знакомая, отлаженная система, не требующая коренной переделки ("перепрошивки").
    • Для КНДР нет травмы колонизации Россией. Сотрудничество воспринимается в контексте преемственности собственной идентичности.
В отличие от сложной и конфликтной интеграции классической периферии (Кавказ, Средняя Азия), взаимодействие с КНДР происходит как ресинхронизация структурно родственных образований в рамках общей исторически сложившейся логики имперского ядра. Как синхронизация двух узлов одной когда-то единой системы после временного сбоя связи.

Глава 5: Сценарий и риски. Поэтапная ресинхронизация по модели ограниченной интеграции

Теория и практика: Ускоренная реализация ключевых этапов
Предложенная ранее модель поэтапной ресинхронизации («белорусская модель») базировалась на логике постепенного восстановления связей между системно родственными, но десинхронизированными образованиями. Однако динамика российско-северокорейского сближения в 2023-2025 гг. продемонстрировала значительное опережение графика, особенно в военно-политической сфере. Теоретический сценарий уже частично реализован на практике, причем с интенсивностью, превосходящей первоначальные прогнозы:
    1. Этап 1: Военно-политический симбиоз – НЕ ПРОГНОЗ, А РЕАЛЬНОСТЬ:
        * Формат достигнут и превзойден: Заключение Договора о всеобъемлющем стратегическом партнерстве (19 июня 2024 г.) стало не просто символическим актом, а конкретной реализацией Этапа 1. Более того, его положения (включая статью о взаимной военной помощи "всеми имеющимися средствами" в случае войны) выходят за рамки первоначального прогноза по "глубине институтов", приближаясь к уровню формальных союзнических обязательств. Это уже созданный "общий защитный контур" высочайшей прочности.
        * Совместные действия: помощь корейских войск в освобождении коренной территории РФ (Курская область) и массовые поставки северокорейских боеприпасов и артиллерийских систем в РФ – это реальная оперативная военная кооперация и взаимозависимость в условиях конфликта. Это беспрецедентный уровень интеграции в силовой сфере, подтверждающий тезис о "системной совместимости силовых модулей".
    2. Этап 2: Экономическая взаимодополняемость и сращивание инфраструктуры – ЗАПУЩЕНЫ КЛЮЧЕВЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ:
        * Трудовые ресурсы: Хотя масштабная программа еще формируется, сам факт обсуждения и подготовки к привлечению северокорейской рабочей силы на Дальний Восток РФ свидетельствует о запуске данного направления. Потенциал этого "цикла взаимодополняемости" признан обеими сторонами.
        * Передача технологий:  Вероятные поставки аэрокосмических и судостроительных технологий в КНДР – это прямой старт элемента "Целевая передача технологий и модернизация ключевых отраслей КНДР". Фокус на высокотехнологичные отрасли (а не только энергетику/транспорт) указывает на стратегический характер сотрудничества, выходящий за рамки простой стабилизации.
        * Совместные проекты (Инфраструктура): Работы по восстановлению железнодорожного сообщения (Хасан—Туманган), хотя и не завершены, активно ведутся. Это практическое воплощение идеи "восстановления исторических логистических цепей". Обсуждаются и другие инфраструктурные проекты.
    3. Этап 3: Подгонка госсистем и культурных связей – НА СТАРТЕ:
        * Пока остается областью планирования и медленной проработки. Интенсивность военного и начавшегося экономического сотрудничества опережает процессы в этой сфере.
Таким образом, теоретическая модель поэтапной интеграции подтверждается, но с важной оговоркой: Военно-политическая интеграция (Этап 1) уже вашла на исключительно высокий уровень. Ключевые элементы Экономической взаимодополняемости (Этап 2) – трудовые ресурсы, передача высоких технологий, инфраструктура – уже запущены в работу, хотя их полномасштабная реализация потребует времени. Это свидетельствует об исключительно высокой динамике сближения на фундаменте системной родственности и геополитической необходимости.
Актуальность модели и факторов риска:
Несмотря на ускорение, основная логика модели – движение от силового симбиоза через экономическую взаимозависимость к постепенной гармонизации систем – сохраняет актуальность для понимания дальнейшего пути. Более того, факторы риска, изначально обозначенные в модели, не только остаются в силе, но и приобретают новую остроту на фоне столь стремительного развития событий:
    1. Китайский фактор [Лукин, А. В. (2023). Поворот на Восток: внешняя политика России в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Международная жизнь, ]: Углубление военного альянса РФ-КНДР и передача высоких технологий напрямую затрагивают стратегические интересы Китая. Риск его противодействия (экономического, политического) возрастает многократно.
    2. Внутриполитические риски в КНДР: Столь тесная военная интеграция и зависимость от РФ – серьезный вызов доктрине "чучхе". Усиливаются риски опасений элит относительно потери уникальности и суверенитета. Ключевая роль лидера Ким Чен Ына и его готовность балансировать стали еще критичнее.
    3. Внутрироссийские риски: Потенциально масштабная трудовая миграция и углубление сотрудничества с режимом, имеющим сложную репутацию, могут вызвать более сильную негативную реакцию в российском обществе и среди части элит, особенно на фоне уже идущего сотрудничества.
    4. Внешнее давление (Санкции): Уровень сотрудничества (особенно военный) гарантированно вызовет новые, более жесткие санкционные пакеты Запада. Хотя "маржинальные издержки" могут быть управляемы, риск блокировки конкретных высокотехнологичных и финансовых проектов ЭТАПА 2 существенно вырос.
    5. Риск сбоя из-за скорости (Учет рассинхронизации): Крайне высок. Стремительная военная интеграция и начало передачи технологий создают огромную нагрузку на консервативную систему КНДР. Риск непредсказуемых реакций, сбоев или отката из-за неспособности системы адаптироваться к темпам изменений стал одним из главных вызовов. Необходимость дозированности, осторожности и постепенности в экономике и гармонизации систем (Этапы 2 и 3) многократно возросла, несмотря на давление обстоятельств.
Реальность 2025 года подтвердила логику постепенной ресинхронизации системно родственных образований. Однако она также показала, что под воздействием острой геополитической необходимости (конфликт на Украине) военно-политическая составляющая (Этап 1) была реализована досрочно и с максимальной интенсивностью, а ключевые экономические элементы Этапа 2 получили стремительный старт. Это доказывает мощь "центростремительных сил" системного притяжения между РФ и КНДР.
Однако именно эта скорость и глубина начальной интеграции многократно усиливают актуальность и опасность ранее обозначенных факторов риска. Успех дальнейшего движения по намеченному пути (особенно в реализации полноценного ЭТАПА 2 и переход к ЭТАПУ 3) теперь в еще большей степени зависит от способности сторон управлять возросшими китайскими и внутриполитическими рисками в КНДР, минимизировать внутрироссийские издержки, противостоять новым санкциям и, самое главное, соблюдать исключительную осторожность и дозированность в преодолении глубокой рассинхронизации, чтобы не сломать хрупкий механизм интеграции. Теоретическая модель "ограниченной интеграции без поглощения" остается верной, но ее реализация проходит в условиях форсированного старта и связанных с этим повышенных вызовов.

Глава 6: Геополитический кошмар для Южной Кореи: последствия ресинхронизации

Реализация сценария глубокой ресинхронизации России и КНДР представляет собой экзистенциальную угрозу для Южной Кореи, кардинально меняя ее стратегическую реальность. То, что для Пхеньяна и Москвы выглядит как закономерное восстановление системной связности, для Сеула является кошмаром наяву, реализующимся с пугающей скоростью.
    1. Военная катастрофа: Разрушение прежнего баланса сил
        * От гипотетического к неизбежному: Военная помощь КНДР России в освобождении Курской области (2025 г.) стала точкой невозврата. Российское общество и военные элиты воспринимают эту помощь не просто как политический акт, а как пролитую кровь союзника на своей земле. Это создало мощный моральный императив ("долг чести") внутри российской системы.
        * Вмешательство РФ: Вероятность вступления России в любой будущий конфликт с участием КНДР против Южной Кореи теперь крайне высока. Это уже не вопрос политической воли Кремля в конкретный момент – это системная реакция, обусловленная:
            + Формальными обязательствами: Статья о взаимной военной помощи в Договоре 2024 г. ("всеми имеющимися средствами").
            + Народным восприятием: Невыполнение обязательств перед КНДР будет непонятно и неприемлемо для значительной части российского общества и армии, сформировавшихся под влиянием событий в Курской области.
            + Имперской логикой защиты "своих": КНДР, как осколок ядра, воспринимается как часть системы, которую необходимо защищать.
        * Крах старой парадигмы сдерживания: Прежняя стратегия Южной Кореи и США, основанная на гарантированном сдерживании КНДР (даже без победы, то есть способности отразить нападение), полностью рухнула. Теперь Сеул сталкивается с перспективой войны против объединенного российско-северокорейского блока.
        * Бессилие США: В современных условиях (огневая мощь, высокоточное и гиперзвуковое оружие, ПВО/ПРО РФ и КНДР, географическая удаленность) возможности США по эффективной защите Южной Кореи в такой войне крайне ограничены. Повторение сценария Корейской войны 1950-53 гг. технически и стратегически невозможно. Помощь США не сможет компенсировать прямое и массированное вмешательство России.
    2. Демографическая и культурная бомба замедленного действия
        * Ресинхронизация как драйвер развития КНДР: Процесс интеграции с РФ (экономика, инфраструктура, технологии) неизбежно приведет к значительному росту уровня жизни в КНДР в среднесрочной перспективе. Уровень жизни в КНДР будет стремится к общероссийским стандартам (пусть и с отставанием по аналогии с РБ), а не к катастрофически низкому текущему состоянию.
        * Культурно-идеологическое давление: Рост уровня жизни в КНДР при сохранении ее идеологического каркаса создаст мощный культурно-пропагандистский прессинг на Южную Корею. Контраст между "успешной", "сильной", "идейно сплоченной" КНДР (в рамках ее нарратива) и Южной Кореей с ее:
            + Катастрофической демографией (самый низкий в мире коэффициент рождаемости ~0.72, стремительное старение).
            + Социальным расслоением и кризисом идентичности.
            + Зависимостью от США.
будет активно использоваться Пхеньяном для подрыва легитимности южнокорейского государства и пропаганды воссоединения на своих условиях.
        * "Мягкое" поглощение: КНДР может достичь своей главной цели – поглощения Юга – даже без полномасштабной войны. Устойчивый рост уровня жизни и статуса КНДР в рамках российского "ядра", на фоне демографического и социального кризиса Юга, создает условия, при которых воссоединение под эгидой Пхеньяна может стать воспринимаемым на Юге как меньшее зло или даже неизбежность через 1-2 поколения. Идея "сильного Севера" и "слабого, вырождающегося Юга" станет мощным пропагандистским оружием.
Вывод для Южной Кореи: Существование под вопросом
Ресинхронизация РФ-КНДР ставит Южную Корею перед беспрецедентным вызовом:
    1. Военная безопасность: Страна лишилась гарантий выживания в конфликте с КНДР. Баланс сил необратимо сместился в пользу Севера при прямой поддержке России. Само существование РК как независимого государства в случае войны с КНДР теперь полностью зависит от воли Пхеньяна и Москвы.
    2. Долгосрочная устойчивость: Демографический коллапс и потенциальная утрата идеологической привлекательности на фоне растущего Севера делают Южную Корею крайне уязвимой к "мягкому" поглощению в рамках процесса ресинхронизации КНДР с более мощной системой (российским "ядром"). Культурный и идеологический прессинг со стороны КНДР будет только нарастать по мере роста ее благосостояния и статуса.
    3. Геополитическая изоляция: Традиционная опора на США больше не обеспечивает безопасность. Поиск новых союзников или стратегий сдерживания в условиях доминирования российско-северокорейского блока в регионе представляется крайне затруднительным, если не невозможным.
Таким образом, для Южной Кореи сближение России и КНДР – это не просто осложнение региональной обстановки, а прямая угроза ее национальному существованию как в военном, так и в долгосрочном демографическо-идеологическом аспектах. Суверенитет Южной Кореи теперь напрямую зависит от того, насколько далеко зайдет процесс ресинхронизации "осколка ядра" (КНДР) с его историческим центром (РФ) и от готовности Пхеньяна использовать новую реальность для достижения своих стратегических целей.

Глава 7: Китай и ресинхронизация осколка. Стратегическая дилемма Пекина.

 КНДР в треугольнике Москва-Пекин-Пхеньян
Любой анализ процесса ресинхронизации КНДР с российским историческим имперским ядром будет неполным без учета позиции Китая – ключевого регионального игрока, чьи интересы и действия напрямую влияют на динамику и пределы этого сближения. Для Пекина углубление связей РФ-КНДР представляет собой сложную стратегическую дилемму, где вынужденный прагматизм сталкивается с глубокими историческими амбициями и опасениями.
1. Исторические амбиции и геополитическая ревность
    • Корея как сфера влияния: Китай исторически рассматривает Корейский полуостров как зону своего традиционного доминирования и буферную зону. Любое усиление влияния другой великой державы (особенно России) в Пхеньяне воспринимается Пекином как потенциальное ущемление его стратегических позиций.
    • Опасение потери рычагов: Глубокая ресинхронизация КНДР с РФ снижает зависимость Пхеньяна от Пекина. Китай теряет монополию на роль главного спонсора и защитника Северной Кореи, что ослабляет его ключевой рычаг влияния на режим Кимов и ситуацию на полуострове в целом.
    • Конкуренция имперских моделей: Успех российской модели "реинтеграции осколка ядра" может создать нежелательный для Китая прецедент, косвенно бросая вызов его собственным имперским амбициям в регионе и модели взаимодействия с сателлитами.
2. Прагматизм и стратегическая необходимость: Факторы сдерживания
Несмотря на недовольство, Китай крайне ограничен в возможностях активного противодействия ресинхронизации РФ-КНДР. Это обусловлено комплексом критических факторов:
    • Сверхкритическая зависимость от РФ:
        * Неблокируемые поставки сырья: Россия – жизненно важный, незаменимый источник энергоносителей (нефть, газ, уголь) и критических минералов для китайской экономики, особенно в условиях санкционного давления Запада и "торговой войны" с США. Любая серьезная конфронтация с Москвой ставит под удар энергетическую и промышленную безопасность КНР.
        * Стабильность тыла: В условиях нарастающего противостояния с США, Китай абсолютно не может позволить себе конфликт или даже серьезное охлаждение отношений с Россией. РФ обеспечивает стратегическую глубину и стабильность на северном фланге.
    • Общность стратегического противостояния с Западом:
        * "Безграничное" партнерство: РФ и Китай объединены общей целью – ослаблением гегемонии США и созданием многополярного мира. Открытое противодействие российским инициативам в КНДР подрывает этот стратегический альянс, играя на руку Вашингтону.
        * Координация в международных институтах: Эффективное взаимодействие в ООН, БРИКС, ШОС и других форматах требует сохранения высокого уровня доверия и координации между Москвой и Пекином.
    • Ограниченность ресурсов и приоритеты:
        * Индийский фронт: Постоянные трения и пограничные конфликты с Индией отвлекают значительные военные, дипломатические и экономические ресурсы Китая. Открывать "второй фронт" конфронтации с Россией из-за КНДР для Пекина крайне нерационально.
        * Тайвань и Южно-Китайское море: Основные геополитические фокусы и риски Китая лежат на восточном и южном направлениях. Корейский полуостров, при всей его важности, не является приоритетом номер один в условиях этих вызовов.
3. Стратегия Китая: Управляемое недовольство и сдерживание через взаимодействие
В этих условиях Китай вынужден избрать осторожную и прагматичную стратегию в отношении ресинхронизации РФ-КНДР:
    • Публичная поддержка "тройственной солидарности": Демонстрация внешнего единства Москвы, Пекина и Пхеньяна перед лицом "империализма" США. Это позволяет сохранить лицо и использовать антизападную риторику в своих интересах.
    • Негласное давление и сдерживание:
        * Экономические рычаги: Возможность тонкой настройки экономической помощи КНДР (объемы, сроки, условия) для напоминания Пхеньяну о своей важности и влиянии.
        * Дипломатические сигналы: Передача Москве и Пхеньяну непубличных, но четких сигналов о "красных линиях", которые не следует пересекать (например, масштабы военно-технического сотрудничества, угрожающие безопасности Китая; попытки полного вытеснения Китая из экономики КНДР).
        * Усиление собственных связей с КНДР: Активизация экономических, инфраструктурных и культурных проектов с КНДР для сохранения своего присутствия и влияния.
    • Фокус на минимизации рисков для себя:
        * Противодействие провокациям: Давление на Пхеньян с целью недопущения резких военных провокаций (особенно ядерных испытаний или ракетных пусков), которые могли бы дестабилизировать регион и втянуть Китай в конфликт против его воли.
        * Сдерживание конфликта на Корейском полуострове: Китай остается ключевым сторонником статус-кво и диалога, так как полномасштабная война между Кореями с участием РФ и США была бы катастрофой для его интересов.
4. Риски для Китая и пределы терпимости
Несмотря на сдерживающие факторы, терпимость Китая к ресинхронизации не безгранична. Ключевые риски, способные спровоцировать резкую реакцию Пекина:
    • Создание РФ постоянной военной инфраструктуры в КНДР: Развертывание российских баз, крупных контингентов войск или систем ПВО/ПРО, способных угрожать Китаю.
    • Качественный скачок в военно-техническом сотрудничестве: Передача КНДР технологий, кардинально меняющих баланс сил (например, передовых систем ПВО С-500, гиперзвуковых технологий, технологий подводных лодок), особенно если это напрямую угрожает безопасности Китая или подрывает его региональное превосходство.
    • Полное вытеснение Китая из экономики КНДР: Формирование замкнутой экономической системы РФ-КНДР, исключающей китайские компании и инвестиции, лишающее Пекин важных рычагов влияния и экономических выгод.
    • Попытки РФ использовать КНДР для прямого давления на Китай: Любые признаки того, что усилившаяся благодаря РФ КНДР может быть использована Москвой как инструмент шантажа или давления на Пекин в двусторонних спорах.
 Вынужденный прагматизм перед лицом высшей стратегической необходимости
Для Китая углубляющаяся ресинхронизация РФ и КНДР – это нежелательный, но пока управляемый геополитический вызов. Стратегическая ценность альянса с Россией (неблокируемые ресурсы, совместное противостояние США, стабильность северных границ) в настоящее время существенно перевешивает риски и недовольство, вызванные усилением Москвы в Пхеньяне.
Пекин вынужден мириться с этим процессом, стараясь сдерживать его темпы и пределы через негласное давление, экономические рычаги и дипломатию, и минимизировать для себя риски (дестабилизация, провокации, полная потеря влияния). Открытое противодействие – не вариант в условиях тотальной "торговой войны" с США, напряженности с Индией и абсолютной зависимости от российских ресурсов. Китай будет стремиться балансировать, сохраняя лицо в рамках "тройственной солидарности", но при этом делая все возможное, чтобы КНДР не превратилась исключительно в инструмент российского "имперского ядра" у своих границ. Успех этого балансирования будет ключевым фактором, определяющим устойчивость и глубину всей конструкции ресинхронизации.

Заключение: "Имперский код" и логика системного притяжения

Углубляющаяся интеграция России (РФ) и Северной Кореи (КНДР) — это не просто результат сиюминутной выгоды или симпатий политиков. Как показал анализ через призму теории империй как функциональных систем (работающих как единый механизм), сближение вызвано двумя главными причинами:
    1. Действием одинакового "имперского кода" (основных правил организации власти, управления и обоснования этой власти: строгая централизация, всеохватывающее государственничество (этатизм), главенство контроля и безопасности).
    2. Объективной взаимной выгодой для обеих стран.
Главный вывод исследования (подтвержденный анализом в Главах 1 и 4): КНДР — не классическая периферия (окраина империи), а исторически интегрированный, но десинхронизированный (выпавший из общего ритма работы) осколок советского имперского ядра.
Ключевое различие:
    • "Ядро" империи — это центр системы, где интеграция максимально глубокая и прочная. Здесь сосредоточены власть, ресурсы и лояльность.
    • Наследие советской эпохи в КНДР — идентичные институты (однопартийность, плановая экономика, ведущая роль спецслужб), общая управленческая культура (жесткая вертикаль власти), схожие культурные установки (коллективизм, государственничество, антизападничество) и уровень интеграции (Пхеньян строился как часть единого пространства, элиты учились в СССР, промышленность была звеном общего комплекса) — неопровержимо доказывает: Северная Корея создавалась и работала как часть расширенной метрополии по российской/советской модели, а не как отдельная колония.
Совместимость систем РФ и КНДР проявляется в ключевых областях:
    1. Общий "Имперский код": Жесткая централизация, доминирование государства над обществом и экономикой, приоритет контроля и безопасности — это "системные настройки", унаследованные РФ от имперского ядра и "законсервированные" в КНДР.
    2. Адаптация механизмов обоснования власти (Глава 2): Культ семьи Кимов, несмотря на свою уникальность, выполняет те же функции (легитимация власти, мобилизация общества, возвышение центра), что и другие имперские механизмы. Российская имперская традиция прагматично включает локальные системы легитимизации власти (как ислам в Татарстане или современный культ Кадыровых в Чечне), если они лояльны и не претендуют на глобальность. Поэтому теоретически возможно принятие культа Кимов строго в рамках КНДР как элемента периферии.
    3. Синергия взаимной выгоды (Главы 3,5): Экономическая взаимодополняемость (дисциплинированная рабочая сила для РФ / технологии и ресурсы для КНДР), совместимость культурных и управленческих подходов (общие нормы поведения, знание русского языка), военно-политическая синергия (КНДР как геостратегический партнер / РФ как гарант безопасности) создают мощные силы притяжения (центростремительные механизмы). Эти механизмы формируют потенциал для относительно бесконфликтной ресинхронизации, где успех одной стороны укрепляет другую, повышая общую устойчивость системы.
Анализ внешних сторон этого процесса подтверждает и усиливают эту логику:
    • Южная Корея: Ресинхронизация создает экзистенциальную угрозу для РК, кардинально меняя военный баланс и подрывая долгосрочную устойчивость Юга через контраст с развивающимся Севером в рамках российской орбиты. Это неизбежное следствие усиления осколка ядра и восстановления его связей с центром. Угроза Югу — побочный эффект закономерного процесса ресинхронизации, а не его главная цель.
    • Китай: Пекин оказался в стратегической ловушке. Его сверхкритическая зависимость от РФ (ресурсы, стабильность тыла, общая борьба с Западом) перевешивает исторические амбиции в Корее и ревность к усилению Москвы в Пхеньяне. Китай вынужден мириться с ресинхронизацией, пытаясь лишь сдерживать ее темпы и пределы через негласное давление. Открытое противодействие — не вариант. Это доказывает мощь системного притяжения и прагматическую неизбежность процесса реинтеграции осколка ядра даже перед лицом интересов регионального гиганта.
Таким образом, распад СССР в 1991 году означал не гибель имперской системы, а её "разборку" (фрагментацию) и рассинхронизацию компонентов. Как мы подчеркивали, империя существует как самоподдерживающаяся система, чья главная задача — обеспечение мощи и безопасности своего ядра. "Операционная система" этого ядра — его базовые принципы и логика работы ("имперский код") — не только сохранилась в России, но и была "заморожена" в КНДР. В условиях нынешней геополитической нестабильности и взаимной потребности происходит не просто "сближение", а ресинхронизация "десинхронизированного осколка ядра" с сохранившимся центром исторической имперской системы.
КНДР движется не просто к "России" как стране, а в орбиту того самого имперского ядра, частью структурной логики которого она была изначально создана и основные принципы ("код") которого она впитала. Это движение обусловлено не только решениями лидеров, но и действием системного притяжения между исторически и функционально совместимыми частями. Логика имперской механики [Lieven, D. (2000). Empire: The Russian Empire and Its Rivals. Yale University Press. ], направленная на самоподдержание, усиление ядра и минимизацию издержек управления через интеграцию совместимых элементов, создает мощные предпосылки и делает крайне вероятным этот процесс как закономерный этап эволюции обеих систем в новой конфигурации. Как показали главы о Южной Корее и Китае, даже мощные внешние силы не имеют возможности полностью остановить эту логику системного притяжения, лишь корректируя ее скорость и форму. Ресинхронизация осколка ядра — это восстановление работы некогда единого контура имперской системы.

P.S. Всё вышеизложенное является аналитикой автора на основе открытых
источников с использованием модели из его прошлой статьи "Империя как функциональная система"

Зеркало: https://proza.ru/2025/06/12/1742 и https://dzen.ru/a/aEs5xZ8f8WF-mQW2