Античный герой в средневековой философии. В стихах

В ходе учебы была написана статья на тему трансформации образа античного героя, на примере муз, Геракла, Прометея, Миноса и Одиссея в философской литературе эпохи Средних веков в работах мыслителей Боэция, Фульгенция, Данте и Энрике де Виллены. В качестве креатива преподавателем предложено изложить суть работы в форме стихотворения в александрийском стиле. Моя попытка изложения статьи представлена ниже:

Часть 1. Боэций.

Однажды вечер безмятежный
На взор мне сон навел неспешный.
Забыла муза про меня.
Ее нисколько не виня
За нрав ее непостоянный,
Сон сбросив, труд я многогранный,
Открыла. Мудрости желая,
И логос в помощь призывая.
Стрелою в высь ее взлетел
Он в знаний заглянул удел…
И вдохновение кличА,
Он, словно малое дитя,
Зовущее родную мать
Стал философию искать...

Воображением влекома
Ладью призвала окрылённу
На ней проделала я путь,
Желая мельком заглянуть
В сюжет Античности знакомой
В идею мысли межвекОвой.
Боэций здесь помочь мне смог,
И в «Утешении» меж строк
Я образ музы раскрывала,
Как философия желала.
Начало труд сей положил
Статье, как образ пережил
Античность древнего героя
И как его, не раз оспорив,
Дух философский изменил.
Начнем! Уж больше нету сил!...

Труд славный написал Боэций –
Средь основных его «интенций»
Есть утешений тех причина —
Когда разбита чувства лира
На место флейта ей придет
И новый в песню смысл внесет.
И здесь, на место музы страстной,
Но бесполезной и опасной,
Родившей скорби лишь поток,
Приходит логоса цветок.
Что философией зовется,
И муз безвестных табор мнется,
Потупив свой распутный взор
Под строгий мудрости укор.
Искусства блажь легка и смела
Но по лекарству – кантарелла,
Для летаргии сносный яд —
Но грусть не лечат чем хотят!

— Боэций скажет, так считая...
Однако же судьба другая
Коснулась чудных Аонид
В античных текстах. И пиит
Дарам их строго знает цену.
Здесь вновь на римскую арену
Выходит очень давний спор,
Который длился до сих пор.

Часть вторая. Фульгенций.

Отложим спор и скинем бремя.
Продолжить путь приходит время.
Мне по учености морям.
Позволив мысли якорям
Упасть в сомнений вязких тину
На свет огня сквозь парусину
На ощупь, чрез прозрачный мрак
Я сделала отважный шаг,
Миф стародавний лицезрела
О том, как хитрость Прометея
Сыграла злую шутку с ним,
Как преподнес легенду Рим.
Как Греция его создала,
И как душа-огонь попала
В сердца людей, им мудрость дав,
Как мир, заботами терзав
Его*, представлен мудрецом
Был коршуном, а не орлом...

Трактовке образ подчиняя,
Скрывался смысл, свой вид меняя,
Так сей бесстрашный Прометей
Стал мудрецом среди людей.
Им молний объяснил природу,
Как пламя добывать народу,
Бег Птолемеевских светил
Он достоверно изучил...
В тени пещерной под землей
Осмыслив путь нелегкий свой,
Его продолжить поспешая
 И курс какой держать решая,
Я обращу свой взор на север
Вперед помчусь я, словно ветер.
Видны «Комедии» врата
Веди, полярная звезда!

Часть третья. Данте

«Оставь надежду, всяк сюда входящий»,
Трактат, о Преисподней говорящий,
Открыть осмелилась недрогнувшей рукой,
Здесь Классика нашла себе покой.
Теперь Ахилл, Атилла и Дидона,
Смышленый Улисс, брег родного дома,
Покинувший, остались навсегда,
В глубинах раскаленного жерла.
Я путь продолжу, и тогда, быть может,
Мне Данте в размышлении поможет,
Его прочту поэму, не шутя,
Где скрылась любомудрия заря...

Погнавшись за пером поэта,
Средь тех страниц, где солнца нету, 
Спустилась с ним в чертог огня,
Где нет ни радости, ни дня.
Здесь критский Минос, суд свершая,
С теней спросил, стезя какая
Свела их в гибельный порок.
И выбирал среди кругов,
В какой направит он беспечных
И тех, кто в негах быстротечных
Докончил свой недолгий век.
Воздастся грешнику за грех!
Где не видать небесной дали
Царят мученья и печали,
И исправления здесь нет,
Всем тем, кто отвергает свет...

Оставив Миноса в покое,
Я перешла к восьмой юдоли,
Где рок настигнул за обман
Плутов со всех подлунных стран.
Во мгле искрилась воля злая
Тех, кто советами от Рая
Дурными уводил людей,
Пылать им до скончания дней,
Среди огней в ночи блуждая.
И тот, кого вода морская,
Разверзнув бездны грозный зев,
С досадой выпустила, вслед
За ними, в немощи вздыхая
И бури в гневе насылая,
 Отныне здесь. И лишь Борей
Зовет над морем: «Одиссей»!...

В стремленье к истине незримой
К скале Чистилища старинной
Он устремил души полет,
Не зная, что в конце найдет.
Познания объятый страстью,
Он заразил сердца напастью,
Рожденной в те еще лета,
Как Рая запер Бог врата.
Корабль пересек границу,
Встрясая рябь, как крылья птицы
Порой тревожат ветра дом.
Взмахнул веслами – грянул шторм.
В нем навсегда исчезла жажда
Далеких странствий экипажа,
Наказан смертью дерзкий ход,
Закон презрел – и сгинул флот…

Четвертая часть. Энрике де Виллена

Комедии мудреной строки
Несли ответы и уроки,
Воспринял их мой юный ум
Вложив в потоки смелых дум.
И муза мудрости явилась,
Со мной идеей поделилась -
Античный образ был сравнен
И с младшим братом примирен.
На свет из пропасти ужасной,
Глядящей меж строки согласной,
Поднялся снова разум мой,
Готовый дальше рваться в бой.
Италии покинув стены,
Я к жаркой родине Виллены
Крылатый повела дромон,
Иберии достигнул он.
О славных подвигах Геракла
Молва в народе не иссякла,
Ведь, говорят, монарха род
От змееборца ход берет…

Античность чтил сеньор Энрике.
Читал Фульгенция он книги,
О мифах много размышлял,
И храбрых воинов наставлял,
Им прививал любовь к науке,
К стараниям, противным скуке,
Геракла образ воссоздал –
В нем мудрость стойкостью питал.
И указал: герой Алкид
Искал не сада Гесперид,
Где младости был взращен плод,
А знаний мудрости оплот.
Была опорою решимость
Тому, кого души томимость
К наукам привела в тот день,
И, принципов изведав темь,
Забаву отложив пустую,
Нашел он истину седую
И поделился ей с царем,
Который благ был и умен,
Со слов Энрике де Виллены.
Однако мифов незабвенных
Античный образ был другой,
Геракл-мудрец – не их герой.
Хотя не глуп был, со сноровкой,
С врагами он справлялся, только
Античный образ Геркулеса –
О силе и о мощи сердца…

И вот дописана страница,
Из рук вспорхнула как орлица,
История итог подводит,
Наш путь уже к концу подходит.
В статье итоги подвела –
Воспеты разума дела.
Спасибо я хочу сказать,
Тем, кто решил мне тему дать.
Теперь спокойно спит поэт–
Устроен плавно весь сюжет.
Да и философ тоже горд –
Не ждал о мудрости он од.

Автор: Елиза Орлова

* Некоторые примечания.
- В трактовке Фульгенция орел, замененный на коршуна, терзал не печень, а сердце Прометея.
- Энрике де Виллена изображает Геракла в одном из аллегорических нравоучительных примерах старательных учеником, достигающим мудрости.
- Одиссей, он же Улисс, у Данте олицетворяет безмерную и необузданную первородную страсть человеческого разума к познанию мира.