Нас было много

Нас было много и в каждой теплилась изначальная амбиция стать первой, той, что готова выдержать всё во имя любви и жертвы духу, но не ради него, а чтобы опередить других...Но нужна ли подобная жертва истинному Духу? Он просто есть здесь и сейчас, и не нужно просить, вымаливать его проявления, пока ты сама в тишине сердцем его не услышишь.

Каждая мечтала броситься в ноги, лишь бы заслужить то, что уже итак было в нас, но просто забыто под слоями сомнений и ограничений...Кто ты, если до сих пор презираешь в себе женское начало? Тебе дано было родиться в этом хрупком теле, чтобы ты его отвергала? Ведь если ты осуждаешь других женщин, как ты сама можешь себя любить и дарить любовь другим? Если не уживаешься со своими сёстрами по душе, называя их лживыми, коварными, глупыми, ты же говоришь не о них, а о себе...Кто в тебе презирает тебя? Навязанные мнения извне, интроекты отцов, предков, встреченных тобой на пути мужчин, которых не хвалишь, а просто им льстишь?

Ты борешься с женской природой, а потом чувствуешь себя отрезанной от неё, мечтая вновь сиять, как сияла юной девушкой. Ведь когда нам плохо, мы в первую очередь призываем силу женского начала и рода для регенерации и восстановления, которому не требуется понимание нас, а проживание. Ты жаждешь этой жизни и отвергаешь её. Парадокс и противоречие. Ты берёшь на себя много больше, чем способна выдержать, но уже считаешь себя единственной и примером для подражания. Но ты даже не знаешь, кто ты в этом и где твоя истина...Угодить или жить по сердцу? Первое удобнее, сразу есть аванс внимания и одобрения, второе сложнее, придётся быть честнее хотя бы иногда. Придётся признать, что ты бываешь слабой и не всё тебе дано просто так. Когда живёшь интересами других, ты совершенно не знаешь, какой есть у тебя твой собственный смысл и интерес. Есть и те, кто признал свою суть и просто терпеливо наблюдает, как другие проходят то, что уже было и с тобой. Больше их не судишь, а трезво смотришь на ход событий. Каждый получит то, что просил.

Я увидела и сейчас себя в той, что служит мужскому началу с подобострастием, при этом внутри не приемля и презирая саму себя, заслуживая этого принятия в другом. Нет, это не жалость, а ретроспектива пройденных тернистых троп. Я помню свои ощущения и могу наверняка сказать, что ощущает она. Это уже не ново. Спасибо, что могу теперь наглядно это изучать и рассмотреть со стороны, как это выглядит, когда есть развилка между внешним и внутренним. Да, зато есть внимание, зато ты якобы не одна. Но всему есть предел и цена. Насколько надо отчаяться, чтобы выдержать то, о чём просишь? Я просто желаю всем испытать это на себе. Ведь на слово никто не поверит. Вне зависти или обиды, пусть люди получают опыт, не стоит жадничать и закрывать им путь. Если же они пройдут путь достойно, не на словах, а на деле, я даже пожму руку. А пока, их оценки о том, как я его прошла, не могут быть компетентны.

Я просто перестала бороться, когда меня коснулось лично и непосредственно то отношение, которое я питала к женскому началу. Когда иссякли все потенциальные цели на горизонте, целью стала я. Тогда я ещё спросила, когда мне подкинули очередную пташку: "А зачем я буду её травить, ведь у меня та же природа и всё это может обернуться против меня?". Ответа не последовало, точнее, он был явлен через время, через опыт, тогда у меня отпало всё желание осуждать тех, кто просто ещё не дошёл до понимания всего происходящего вокруг.

Зачем я буду обрывать крылья птице, если я сама мечтаю летать? Ведь от того, что у всех не станет крыльев, я не взлечу. Или делать только ради того, чтобы мне поставили оценку "пять"? Да хоть десять, разве это важно, когда небом дышишь и в море купаешь природу?  Я не смогу унести до могилы все оценки, а с собой останусь до конца. Но это называлось подавать верно патроны в бою, но кто нас вызывал на бой? Разве это была война с обязательным исходом? Всё равно все остались при своём.

В последний раз я избрала метод мягче, воззвать к женской интуиции и душе, будто к своей собственной, без зла. Я представила, как люблю эту женщину, приняв на себя образ мужчины. Меня нередко принимали за него, когда я начинала чувствовать любовь к ним, раненым, хромым, но всё же птицам. Тогда я плакала, через мужской аспект вживаясь в чувство к ним. Тогда я пробуждала свой собственный дух. Я узнала, что значит любить женщину. Тогда я начала постепенно принимать себя, просто позволив влюбиться в такую несовершенную меня. Именно об этом внутреннем остове я писала в стихе ранее, он мужской, тот, что не всегда только жёсткий и коварный.