Теория взрыва 39

                Не шепчи ты мне, о любви своей,
                Не могу тебя, я любить сильней.
                На моих губах ночи сладкий сок,
                Не буди меня, подожди часок…

                Маша Распутина


39:  ТЕОРИЯ  ВЗРЫВА


Какой навязчивый обычай,
Что гонит нового юнца   
На смелую охоту за добычей:
Он провоцирует самца,      
Чтоб дело делал до конца.

Хоть мало опыта и знания,
Зато в обилии желания -
Они! главенствуют пока.
И эта ветреность легка,
Как жизнь лесного мотылька -
Вмиг улетит, где слаще.

Не годен возраст сей гулящий,
Для далеко идущего настроя,
Семейной жизни и покоя;
Огню лишь подчинён полёт.    
Он светит впереди, зовёт,
Тех, темпераментных парней,    
Что вылупились только из детей.

«Поговорим уже серьёзно» -
Татьяна вдруг сказала грозно:    
«Огнёв, не надо про любовь…
Такое вспыхнет и погаснет,
И недоступностью лишь дразнит.

Для вас я повторяю вновь,
Должны усвоить вы урок,
И всё тогда случится в срок:
Мужчина, держится в руках,
Не суетится впопыхах,
А это похоть лишь у вас,
Её не выставляют напоказ».

Так поучала мудрая Татьяна.
Что ж, рассужденья без изъяна,
Да только от реалий далеки -
Не слушают такое мужики.

А время-то уж позднее идёт,
И тает постепенно лёд.   
         
Его напор и молодое тело,
Всё распалили до предела;
Закрыв глаза, Татьяна лепетала:
«Вы негодяй, бандит, нахал,
Сейчас я крикну персонал».
Но не кричала почему-то…

Ещё чуть-чуть, одна минута,
Она уже как лист дрожала,
И ласки  жадно принимала;
Всё больше, больше позволяла,
И даже робко отвечала,
На страстное откровение,
И дикой плоти возбуждение.

Без боя её крепость пала.
Она промолвила устало:
«Огнёв…ах, Женя…я сдаюсь…
Не скрою, очень я страшусь
Слепого вашего огня -
Пусть будет так, люби меня»

Что ж, разрешение дано,
И всё теперь предрешено.
Она его взяла за плечи,
Шепча несвязанные речи,
Глаза лишь чёрные горят,
Они всё ясно говорят.

С ней был слегка он неумелым,
Зато необычайно смелым;
Он, как любовник Дон Жуан,
В желаньях был не ограничен,*
Несносно авантюристичен,
И юностью порочно осиян.

А начал он с себя, невежа…
И наспех сбросил он одежду -
Всё на полу, без исключения.
Так возжелал сейчас Евгений.

Она покорная стояла,
И блузку белую снимала,
Открыв божественную суть,
В бюстгальтер втиснутую грудь,
Шестого, видимо, размера -
Шок для любого «пионера».

Я слышал давеча учение,
Размер имеет тут значение…
Хоть в жизни правило одно,
В веках проверено оно:
Любое якобы учение,
Всегда чревато исключением.

Он целовал ей грудь и тело,
Везде, где страсть его горела;
И жарко в губы целовал -
Вот уж, действительно, нахал.
А руки, не смотря на лица,
Сплошь шастали по ягодицам.

Всё ближе цель его срамная,
И юбка узкая, стальная,
Наверх уж задрана высоко;
И запах женственного сока…

Рука его скользит туда,
Где раскалённая п….
Вся в ожидании изнывает.

Мужчина всякий это знает,
Но юноша не так уверен;
Хотя, казалось бы, проверен.

Она всё сразу поняла.
И, так как ждать уж не могла,
Взялась сама за это дело,
Непринуждённо и умело -
Она нагнулась эротично…

Представь, товарищ, это лично!
Всей статью говоря своею:
Бери меня наглец смелее,
Посмотришь после, не в музее.

Была она, как та Венера,
Гламурно-нецензурного размера,
Немодных форм как будто бы;
Но не обманешь тут судьбы,
Физиологии мужской -
На кости не бросается ковбой.

И тут, любовник молодой,
Красоткой знатной овладел,
Всё сделать по-мужски сумел.
Здесь зрелость и младая спесь,
Слились в критическую смесь.
……………………………….


Бывает это в жизни, братцы,
Но не советую равняться,
Затянет этот омут вниз!
Тут важно отпустить каприз,
Закончить вовремя интригу,
Иначе ты получишь фигу.

Неравная любовь хрупка,
Свидетельствуют многие века,
Она не знает перспективы,
И в этом главные мотивы.

Забыв приличия статуты,
Они не спали ни минуты,
И как ровесники болтали,
Когда от страсти отдыхали;

Лишь в полночь выключили свет,
Чтоб не светился кабинет.


   Москва – Афанасьево

                2015