17. 02. 88 А. Башлачеву

жадная пасть окна проглатывает целиком
объедки несбывшихся дней. глаз изучает скатерть
как альтернативу савану. часы будто метроном
отбивают ритм, от которого хочется спятеть.
 
тишина звенит колокольчиком. в захудалом теле,
за язвой рта, оскалом, слепящим золотом,
зреет отчаянный вопль. алчущий исцеления,
алчущий быть услышанным, алчущий быть понятым,
 
ты гасишь его в себе, глотаешь, и этот плач,
словно перитонит, растекается гноем
по всему организму. зрачки под конвоем
век отливают монетами - забери сдачу
 
с прожитого века. мелочь, а приятно.
на дорогу хватило, тем более, что она
пусть и звенела надрывно, но порвалась струна
и конец с началом оказались неприлично рядом.
 
твое имя выводят сажей. кучкой пепла,
опалённым еретиком приходит истина
после, как предрассудок, умирая. петлями
хвосты прописных букв опутывают мысли
 
и тянут тебя к себе, к корням. приставки, суффиксы
трамбуют свежую землю, делая её плоской,
стирая напоминания. в том и смысл -
никто не уходит рано: либо вовремя, либо поздно