сеул

мегаполис, формально таковым ещё не сделавшийся.
город, распластавшийся среди гор,
макет вечно недовольного архитектора.
ни одного знакомого слова, хоть вешайся.
сюда попадаешь, как правило, через Инчхон
и вычитаешься тоже. тем, кто ра-
 
ди моря, нужно чуть в сторону - восток, юг, в закат.
в принципе, в любую, лишь бы не север.
так сложилось само, просто там горячее.
число 38 даёт понять, что пока
все идёт по плану, что зерна защищены от плевел.
на знаке у приграничной деревни красуются кости и череп
 
населяющих ее неизменных внешне женщин.
было и хуже, а так, вроде, не катастро-
фа. ветер опять гонит смог и пыль из Китая,
но шуршание вон в кармане, которых могло быть и меньше,
радует тем, что тебя не выставят вон из бистро,
что на пропитание тебе еще хватает
 
и даже останется на автобус через реку. Хан
выцветшей линией черной туши делит город
поровну. туда-сюда снуют туши, их души,
по бесчисленным, раскинутым над водой мостам.
Каннам с левого берега ищет повод
пробраться в Сондон, но уходит в Соннам по суше.
 
кругом толчея, Седжон, ненависть к коммунизму, флёр ким-чи.
телебашня, как НЛО, повисшая над Намсаном.
в каждом чимчильбане сидит в парилке
нагой продюссер дорам, сочиняя мечты.
взгляд аборигенов полон почтения к иностранным
паспортам, что есть комплекс колонии, осевший в затылке.
 
небоскребы сменяются парками, горы кланяются дворцам.
забитые закусочные по вечерам, из которых выходят,
пьяно шатаясь, труженники-горемыки.
ты не был независим почти никогда, какая разница.
учебник твоей истории – что-то вроде
тебе не принадлежащей книги