Философская новелла 3

.



Философско-критическая новелла (миниатюра к стихам)


ЛОДОЧНИК С ФОНТАНКИ (Усвоенное в школе так себе / КХ)

В тот вечер, когда небо над Санкт-Петербургом, подобно прорвавшемуся пузырю с чернилами, излило на город тьму, с тусклыми блёстками звёзд-фонарей, старый лодочник, чьё лицо напоминало пятно тины, выброшенной на берег, сидел у дырявой барки, изливая свою душу на голову пьяного студента. Он говорил о том, что жизнь – это не учебник, а единственно-правильная инструкция, а не все остальные, почему-то оказывается в руках за мгновение до того, как корабль идёт ко дну.
– Видишь ли, – хрипел он, обнажая чёрные от табака зубы, – все мы вроде бы её читаем, но никто не успевает исправить курс видя перед собой рифы.
И тогда студент, чьи глаза были полны усталостью от бессонных ночей, увидел, как из воды поднимаются те, кто когда-то пытались спастись, – патриции в разорванных тогах, купцы с пустыми кошелями, поэты с перебитыми пальцами – все они плыли в одной лодке, которая   была дырявой всегда и называлась – этот волшебный мир.


ЧЕЛОВЕК ЧАСЫ (Ты знаешь, что такое пустота / М.Т.)

Он был создан из пружин, шестеренок, балансов, спиралей и тикал, тикал, как исправный механизм, но внутри у него не было сердца, вместо него была пустота, которая гудела, гудела, как ветер между осенних стёкол.
 – Ты знаешь, что такое время? –  как-то раз спросила его одинокая женщина.
Он улыбнулся грустно, как улыбаются те, кто давно потерял надежду, и ответил:
–  Время –  это когда стрелки идут по кругу, а ты остаёшься на месте.
– Ты знаешь, что такое пустота?   
– Пустота? Она бывает разной, сегодня она – не отсутствие вещей, к которым ты привыкла и которые тебя окружают, а их искажённое присутствие. А завтра… она – твоё собственное сердце.   
Тик-так, тик-так, тик-так…


ЗОЛОТАЯ ДОРОЖКА (Ты знаешь, что такое пустота / М.Т.)

Она боялась света, потому что во тьме вещи и предметы, её окружавшие, казались ей более настоящими – не такими ничтожно-хрупкими, не такими откровенно-обманчивыми. Поэтому она жила в комнате с зашторенными окнами и выходила на улицу только ночью, когда мир становился мягче, расплывчатее, готовым в любой момент исчезнуть. Однажды она забыла зашторить окно и когда вернулась с прогулки – увидела солнечный луч, рисующий на полу золотую дорожку, ведущую к двери. Она так и не решилась ступить на неё, но с тех пор каждый солнечный день садилась рядом и смотрела, как свет медленно тает, зная, что ему никогда не выбраться из этой комнаты.


БЕЛЫЕ ПЧЁЛЫ (Рой белых пчел величиною с шершней / К.Х.)

В ту ночь, когда туман, словно забытый плащ четвертого волхва, окутал улицы Петербурга, а луна, бледная и размытая, словно пятно на пергаменте, застыла над чёрной гладью Невы, из созвездия Большой Медведицы вырвался рой белых пчёл, ослепительных, как капли расплавленного серебра, чьи жала были остриём воспоминаний. Они кружили над городом, словно вымеряя ход давно остановившихся часов, и каждый, кто поднимал глаза к небу, чувствовал внутри себя, почти забытое – дыхание ушедшей осени, той, что уже никогда не вернётся, но чьи страхи всё ещё живут в трещинах дореволюционных домов.
Один старик, живший в мансарде дома у Литейного, утверждал, что эти пчёлы – души тех, кто молчал, когда следовало говорить, и теперь они ищут утешения в свете, который никому не принадлежит. Он сидел у окна, курил трубку, и смотрел на белых пчёл, на то как патлы туч, растрёпанные ветром, превращаются в седые пряди его времени.


ШИШИ НАДЕЖД И СНЕЖНЫЙ ШАРМ (Рой белых пчел величиною с шершней)

На Невском, у Анничкова моста, встретились двое: один – молодой поэт, чьи стихи никто не покупал, другой  –  старый торговец, продававший воздух в запечатанных бутылках.
–  Вот, возьми, –  сказал торговец, протягивая стеклянный сосуд, внутри которого клубился туман. – Это последние шиши надежд. Обменяй их на снежный шарм, и, быть может, твои стихи обретут голос.
Поэт взял бутылку, встряхнул её, и из горлышка вырвался хохот, похожий на звон треснутого колокола. Он понял, что обменял нечто важное на пустоту, но было уже поздно  –  снег, до этого момента падавший медленно и торжественно, незаметно превратился в пепел сгоревших миров.


ДУША (Рой белых пчел величиною с шершней)

В старом особняке на Фонтанке жила женщина, которая каждую ночь открывала окно и выпускала из груди светящийся шар – свою душу. Та летела к звёздам, купалась в их сиянии, а на рассвете возвращалась, холодная и тяжёлая, похожая на каплю ртути.

Однажды душа не вернулась.

Женщина ждала у окна, пока не превратилась в тень. Говорят, её до сих пор можно увидеть в лунные ночи – она сидит на подоконнике и смотрит в небо, где среди звёзд мерцает одна лишняя, напоминающая то бедую пчелу из улья Белой Медведицы, то каплю ртути из разбитого градусника.