Теперь она в Америке живёт

Беседовал с Америкой... слова,
Как корабли, скользили по волнам.
И вдруг, как будто ожила трава
Под снегом, что давно забылся нам.
Усинск возник, далёкий, снежный край,
Где юность пела, не боясь зимы,
И первой страсти разгорался рай,
В объятьях северной, таинственной каймы.

Там девочка, с глазами как рассвет,
Что озаряли сумрак белых дней.
Прошло немало бурь и долгих лет,
Но образ тот живёт в душе моей.

Теперь она в Америке живёт,
Где звёзды ярче, но и холодней.
А сердце помнит тот Усинский лёд,
И первый трепет юности моей.
Меж двух миров, один лишь образ милый,
Как вечный свет, горит неугасимо.

Иные нравы, чуждая земля,
Быть может, изменился даже взгляд.
Но я сквозь дали, мысленно моля,
Ищу тот отблеск, что не знал преград.
Тот смех наивный, лёгкий, как пушок,
Что осыпался с северных берёз.
И первый, робкий, сладостный упрёк,
Что был дороже самых пылких грёз.

Там девочка, с глазами как рассвет,
Что озаряли сумрак белых дней.
Прошло немало бурь и долгих лет,
Но образ тот живёт в душе моей.

Теперь она в Америке живёт,
Где звёзды ярче, но и холодней.
А сердце помнит тот Усинский лёд,
И первый трепет юности моей.
Меж двух миров, один лишь образ милый,
Как вечный свет, горит неугасимо.

Любовь ли первая? Иль просто сон златой,
Что греет душу в жизненной метели?
Но если б даже был он лишь мечтой,
Той, что лелеют ангелы в купели,
Я б не отдал его за все огни
Чужих столиц, за блеск иной удачи.
Ведь в нём – исток, где мы были одни,
Где сердце плакало, от счастья плача.

Теперь она в Америке живёт,
Где звёзды ярче, но и холодней.
А сердце помнит тот Усинский лёд,
И первый трепет юности моей.