Разговор с Вечным Огнем

Памяти Михаила Кравченко и Алексея Дашивец

Вот жёлтое пламя над серой плитой
Как будто бы шепчет: «Прохожий, постой!»
А ветер осенний рвет красный цветок
В затянутом небе, угрюм, одинок.
И в мрачном молчаньи над смятой листвой
Лишь пламя живое зовет теплотой
И падают блики средь мраморных плит.
Здесь всё, что осталось – слова: «Не забыт!»
И страшно представить: живой чей-то взгляд
На плитах теперь между строчек распят.
Кто был ты? Старик или парень младой,
И кто не дождался свиданья с тобой.
И только безмолвие. Пламя, ты мне
Напомни о судьбах в Великой войне.
Мои там сражались родные деды.
Я много не знаю, поведай мне ты.
Припомни, прошу я, лицо одного.
Как жаль, не случилось увидеть его.
Война приласкала, как только могла –
В руинах и дом, и семью погребла.
И прошлое стало далеким, чужим,
Лишь поле войны расстилалось пред ним.
Но гнева огонь изнутри его грел,
Спасал, когда трижды он в танке горел.
Увидел он день, как горящий металл,
Когда весь народ наш Москву отстоял.
Запомнилась страшная курская ночь
И спины врагов, убегающих прочь.
Позднее, когда Днепр форсирован был,
Случилось раненье. Отправили в тыл.
Но разве возможно бойца удержать,
Когда вся страна гонит недруга вспять.
Ну, что ж ты, огонь, почему приуныл?
Нет, нет. Невозможно. Никто не забыл
О битвах и подвигах каждого, всех…
Народ отстоял этот майский рассвет.
Мальчишки, девчонки бежали тайком
На фронт, чтобы тоже сразиться с врагом.
И подвиги были не только в боях,
Трудились в тылу: у станков, на полях.
Так сколько же рук приближало рассвет?
Знай, Родина, лучше сынов в мире нет!
В народе твоем дух великий живет.
Сначала он терпит, но встав, всё сметёт.
Когда-то Европой француз завладел,
Да после России вдруг пыл охладел.
Россию стремились не раз покорить.
Но русского духа врагам не сломить.
И в дни испытаний не правила мгла,
А жизнь продолжалась, как воды текла.
С фашизмом война нас сломить не смогла-
Лишь дух закалила, сердца обожгла.
И жизнь меж боями идет чередом:
Рожденье и смерть – всё в движеньи одном.
Вот так же тебя, Огонь, Вечным зовут,
Цветешь одиноким тюльпаном ты тут.
Не греешь, и холод мне руки обжег.
Неспешно спустился на землю снежок.
Замерзшие слезы целуют покой,
Не тая на буквах плиты вековой.
Одели мы в камни погибших тела,
Но скольких укрыла собою земля?!
Над полем с крестами устанешь рыдать,
И как успокоить вдову или мать?
Что делать, коль смертью жизнь стала больна,
И в юные кудри вплелась седина.
Одну седину помянули с тобой,
Но вспомни, сражался и дед мой второй.
События те так и манят назад,
Он, встретив войну, защищал Ленинград.
Следил за дорогой средь зыбкости льда,
Как много молитв обращалось сюда!
Здесь сжатые стенами люди в мороз
Свой путь проложили средь стонов и слез.
И град устоял, а сломалось кольцо.
И вновь засияло России лицо.
Победы миг сладок, но кратким он был:
Осколок солдату плечо раздробил.
Почти всю страну пролетела жена,
Волнуясь: «Он жив, пощадила война».
И чтобы с любимым не сталась беда,
Она медсестрою осталась тогда.
Лишь ведает бог, сколько скорби и слез
Семнадцатилетней увидеть пришлось.
От запаха крови в глазах пелена.
Что сделала с робкой девчонкой война?
О, сколько ж их разных, хрупких, чудных
Сестренок средь боя искало живых?
И каждый раз смерть отодвинув назад,
Улыбкою грели уставших солдат.
Ну, что ж, что калека. Расклад здесь не тот,
И ждет за Уралом закрытый завод.
И вьюгам на смену приходит весна.
Победой закончилась в мае война.
Да, это случилось лет много назад.
Сменила природа не раз свой наряд.
Лишь эхо войны докатилось, а те,
Кто выжил, вернулся – живут в нищете.
О, нет, не забыла о детях страна:
Но нынче изорвана в клочья, бедна.
Тот самый великий и славный народ,
Забывшийся, песни чужие поет.
Чего ж заметалося пламя ты вновь?
Уже ль ты предчувствуешь новую кровь?
Пришла я сюда поклониться дедам,
Их мужеству, вере, священным годам,
Но возвращаешь в реальности дни,
Где новые вскоре взметнутся огни.
Такая, наверно, у мира цена:
Без войн и без смерти она не видна.
От нас отделяют полвека те дни,
Но что принесли нам с тобою они?
Как много вопросов в священном огне…
Увы, не ответят погибшие мне.
1994-2002 годы