Только эльфам любить нельзя

У эльфийки острые уши и меткий глаз,
Сердце скованное железом,
А душа, словно горный алмаз -
Ни разбить ее, ни разрезать.

Не боится ни льда, ни огня,
Ни насмешек людских, ни презрения.
Слишком долго покой храня,
Подарив себе сладость забвенья,
Утопала в чужих очах,
Словно в омуте сожаления.

Для неё вся их суть в свечах,
Что сгорают в одно мгновенье,
Но так ярко пускают чад
И потрескивают от боли…
Нет надёжнее их плеча,
Жаль что так коротка их доля.

Мимо стран, городов и сел,
Мимо войн, мятежей, болезней,
Ветер бремя ее несёт,
Барды ей посвящают песни,
Но не помнят ни цвета глаз,
Ни любимого угощения;
Только образ и меткость фраз,
Только храбрость и резкость в общении,

Только то, что хотят продлить
В своих Смутных воспоминаниях.
Люди любят поговорить,
И ей нравится быть сказанием,

Лишь легендой на их устах:
Ни вопросом, ни поцелуем,
Только гостем в пришедших снах,
Ибо гостя всегда балуют,
Ну а после дают приют
И с рассветом же отпускают,
И уже никогда не ждут,
И уже ничего не знают.

Раз в столетие найдётся принц,
Странник, рыцарь, купец, садовник,
Что, не зная людских границ,
Будет клясться, что он достоин,
И ходить по пятам щенком.
Ну а после найдёт другую
И, позвякивая кошельком,
Сдаст ее за монету людскую

На потеху или войну:
Где ей только не приходилось
Быть зверюшкой в чужом плену
И огню отдавать на милость
Этот мягкий податливый воск
Что душой у людей зовётся.
Даже прядью своих волос
Не рискнула б за них бороться.

Даже кончик клинка запятнать
Никогда б не позволила гордость -
Слишком мелкая это знать,
Чтоб наказывать их за подлость.

Слишком яркий огонь в печи,
Слишком тёплый напиток в кружке,
Слишком зябко одной в ночи,
Чтоб злиться на этих мушек.

Пусть о ней говорит молва,
Пусть хулят и желают страстно -
Для неё это лишь слова,
Так трещат фитиля и гаснут…

Все на свете простит заря
Чувства яд затаят, как змеи…
Только эльфам любить нельзя
Сколько б дней не меняло время.