Алёнкины истории. Глава 7

Глава 7.

И снова наступила для неё другая реальность. Она плавала то в темноте, то в ярком свете, то погружалась в воду, здесь ей становилось страшно, видела чьи-то руки, они её выдернули из темноты в свет. Она просыпалась и снова засыпала
Сквозь сон она слышала тихие мужские голоса. Она смутно разбирала, и совсем не понятно, но она уверена была, говорили о ней. Голоса были разные, и их было три. Прибавился ещё один молодой голос, Она старалась проснуться, сбрасывая сон, пошевелила пальцами рук и все же, не совсем, но она проснулась и услышала.

–  Пат, а ты зачем сюда пришёл? Батюшка запретил тебе здесь бывать.
–  Я знаю, дедушка, думаю, доктор Морей не выдаст меня.
–  И всё же пришёл?
–  Дедушка, я должен узнать, как она. Что скажите, доктор? Что-то вспомнила?
–  Нет, она даже имя своё не вспомнила. В ауре высветилось имя Алёна. Но она вспомнила имя Саша. Сейчас я её снова уложил в сон, в её случае моих знаний или не хватает, или же всё это бессильно, физически она здорова, наберётся сил, для этого ей лишь нужны еда и свежий воздух, прогулки и здоровье полностью восстановится. А вот с памятью пока не знаю, что делать. Проникнуть не получается. Просматривал её, есть там блок. А она получила серьёзную травму головы и даже две. Пат, ты ей голову перевязывал? Почему бинт был грязен?

– Грязен? А, что вы хотите? Она угодила в самую гущу ила. А перевязал, когда вырвал из её лап той садистки. Это садистка жёстко её избила, затылок разбит, кровь текла так, даже видеть страшно было. Еле вырвал её от неё, пришлось силу применить. Сам удивился, с какой-то женщиной, еле смог справиться. Столько зла в ней было, и сила у неё, демоническая.
– Вам не следовало там быть. Что скажет на это ваш батюшка?
– Явор, оставь мальчика. Что вам до того, что скажет его батюшка? Ему надо возле неё быть хоть какое-то время, а будущее покажет.
– Удивляюсь я вам, Святослав Аникеевич. Она замужняя женщина.
– Явор это не помеха и это не надолго.
– И в ней двое детей....
– О, и это мы тоже знаем. Когда ещё дети мешали счастью? Всего лишь не большая корректировка, но этим я сам займусь, она моя крестница.
– Дедушка, что вы хотите сделать. Взволнованно спросил Патр.
– Не волнуйся, Патр, ничего плохого, лишь то, чтобы дети родились сильными и какими подобает роду Яровых, исключить гены кузнечиков. А ты ступай к батюшке, он давно тебя заждался.

– Разговор с отцом никуда не денется, и он обязательно состоится, я это и так знаю. Его выговор я вынесу, а вот, что с ней случилось, с трудом переношу.
– Как ты там оказался?
– Мне открылась такая предупреждающая с ней картина, я и ринулся туда.
– Да? И оставили племянника одного. Для чего вы его взяли с собой?
– Морей, ну а вам какое дело до этого?
– Мне его пришлось восстанавливать.
– Его и сам Ратибор восстановил.
– Но его не оказалось дома, а если бы малыш не выдержал до его появления.
Не преувеличивайте, доктор. Георг сильный мальчик. Мы с ним гуляли в межмирье, не мог же его оставить там. А том мире Землян ничего не предвещало трагедии для него. Мы переместились, всё было нормально. Георг давно просил показать тот мир. И разрешение было.
– Ратибор разрешил?

– Да. Брат разрешил. Георг очень просил. Он оставался в машине, в безопасности, ему ничего не грозило. Там я быстро решил, но мгновенно переместиться не получилось. Произошло не предвиденное на границе Словении и нам пришлось перемещаться, как на обычной машине. И проходя решающий мост Словении, попали в эту катастрофу. Все вместе попали. Конечно, мы бы не попали, если бы не поломка, мы вернулись бы мгновенным перемещением и по Словении домой и вовремя, но я не мог её оставить в беде.
– Я не понимаю, зачем ты её поместил сюда? Разве нельзя ей помочь там? Там у них тоже есть хорошие специалисты и из наших.
– Где, и когда бы я там искал их? И так быстрее будет, чем там искать.
– Отправил бы её к её матушке....
– Явор, с каких пор ты стал брюзгой? Спросил Святослав Аникеевич. Отправим назад, как она чуть поправится. И я ещё не придумал, как сказать её родителям, где она. Пусть пока ищут.
– Правду. Ответил Явор Морей. Да разобрались бы со Словенией, что-то в ней часто стали случаться не предвиденные случаи.
– Что говорить, во Словении стало беспорядочно, следует проверить, на не санкционированные проникновения, а катастрофы случаются в каждом мире. Разберёмся, значит, снова был прорыв. Ответил Патр.

– Разбирайтесь. А я думаю, ей поможем. Раны на голове я затянул, всё срослось идеально, но наблюдаются последствия от ран. В сознании у неё пустота, полнейшая амнезия. Как она попала на лёд, да ещё вытащила в таких условиях ребёнка? В её состоянии это удивительный феномен. Вы-то мне теперь можете рассказать? Может, хоть чем-то, каким либо словом можно ей напомнить. Возможно, она вспомнит. А я что мог сделать? Ты передал мне её, а сам снова исчез. я не мог ей даже, что-то подсказать, не зная, что можно говорить, а что не стоит.

– Ничего пока не говорите ей. Когда время подойдёт, так и скажем. Произнёс Святослав Аникеевич.
– Там, в той сумятице я потерял из виду и её, и племянника, а они были вместе. Пока я осматривал, куда они  могли деться, всё уже произошло. Георг оказался на льду и сразу провалился и её увидел, она ползла по льду к нему.
– Какая самоотверженная леди. удивился доктор.
– Но она вспомнит хоть, что-нибудь? Меня? Или, что-то ещё? Может ей показать Георга? Быстрее вспомнит.
– Он не сможет ещё, сам знаешь почему. Хоть здоровье его уже в норме, но Марица не разрешит его тревожить.
Ответил Святослав Аникеевич.
– Может сюда её супруга доставить? Вспомнит. Произнёс доктор, а Патр сильно поморщился.
– Я видел он дома, за матушкой своей ухаживает. Хотя я бы эту мегеру.... Патр замолчал, не договорил, снова скривился.
– Тебе не выносимо о нём слышать? Спросил Святослав Аникеевич. А как увидишь, останешься спокойным? Не стоит и пытаться, и не сможет он пройти сюда. Пространство его не пропустит, скорее всего, размажет. Так уж лучше пусть там остаётся и живёт. А как его зовут, ты знаешь?

– Как же не знать своего врага. Виктор его зовут.
– Да? Но она назвала имя Саша. Произнёс доктор
– Саша? Александр или Александра? Спросили в два голоса и Патр, и Святослав.
– Она не смогла ответить на этот вопрос.
– Интересно. Так зовут её отца. Может, она его вспомнила? Задумчиво произнёс Патр.
– Не знаю, Пат. Она ничего не говорит, думаю, вряд ли она что-то вспомнила. За эти пять дней я использовал все доступные мне способы, включая конечно и ментальную магию. Но скоро должен приехать мой коллега по менталистике. Я его вызвал.
– Большая вам благодарность, доктор Морей, надеюсь, вы с вашим коллегой сможете её излечить. Произнёс Святослав. Всё же она моя крестница, и мне ещё надо объяснить, как-то всё это Александру.
– Постараемся. Но человеческий разум – материя настолько сложная и при этом так мало изученная, что вопреки магической и лекарской науке, хоть в нашем мире, хоть в мире землян, мы похожи на слепых котят, которые тыкаются в темноте в поисках молока. Но я надеюсь, она обретёт себя. Прошло ещё так мало времени, всего пять дней....
– Явор, это много. Пять дней очень много. Произнёс Святослав Аникеевич.
– А что я могу сделать? Всё в руках богов. От этого нам всем никуда не деться.
– Возможно, подействовал один случай, она недавно поссорилась с родителями. Очень сильно волновалась, переживания мощно выплёскивались из неё.

– А ты откуда это знаешь? Патер? Спросил Святослав. Я не знал, а он знает.
– Я там был.
– Ох и прознает ваш батюшка все ваши походы. Произнёс ещё один голос.
– Вестер, если ты не скажешь, ни чего никто не узнает. Произнёс Патр, оглянувшись на входящего человека.
– Сомневаюсь. Я пришёл сказать, батюшка вас к себе призывает.

Мозг Алёны зацепил «поссорилась с родителями» услышать она услышала, а вот, что-то сказать и до конца проснуться никак не могла. Она снова пошевелила пальцами рук, дёрнулись ноги, веки её задёргались, но открыть глаза и полностью проснуться ещё никак не могла. Доктор заметил это и сказал.

– Тихо. Говорите тише, и давайте уйдём отсюда с такими разговорами. Если она во сне слышит, неизвестно что может выдумать её сознание.
Он погладил её ещё раз по голове и продолжал.
Конечно, если она увидит кого-нибудь из очень близких людей, она возможно вспомнит. Может ты, Святослав войдёшь в свой естественный облик?
– Нет, пока нет. Пусть останется так, как есть. Ответил Святослав.
Любишь ты рядиться в разные образы. Подлечим её и поместим в её привычную среду обитания, в её мир, в хорошую клинику.
– Естественно перенесём её к Ирине.

«В её мир?» «К Ирине?»
Снова врезалось в память Алёны, но думать она ничего не смогла, сознание её снова погружалось в сон песней мамы. Пела мама, укачивала её. Маму она не видела, а только слышала, но Алёна уверена, что это мама. Она силилась открыть глаза, чтобы посмотреть на маму, ей хотелось обнять её, прижаться к ней, но голос мамы всё глубже помещал её в сон.

– Баю, баюшки баю, спать Алёнушку кладу, приди котик ночевать мою деточку качать, да и сказку рассказать.
Слышался голос мамы, он всё больше и больше погружал её в сонную среду.

А там, в тёмной среде она плавала почему-то в воде. Ей хотелось вырваться от туда, но холод охватил её, сразу схватил в свои объятья, заставил задохнуться.
Почему так холодно? Билось у неё в мозге такая мысль. Лето, а вода холодная.
Но она увидела ручки ребёнка и мысли о холоде отступили, к ней тянулись ручки ребёнка, он смотрел на неё с расширенными от ужаса глазами. В голове у Алёны било молотками, мысли отступили, а на затылке  пульсировало болью, но она упорно поплыла к ребёнку. Доплыть не успела, он скрылся под ледяной колыхающейся бездной воды. Не задумываясь, она нырнула за ним. От ледяного ужаса и тьмы царившей на дне, открытые глаза залипала муть. Эта муть лезла в глаза и в нос, щекотала сжатые губы. Ледяная вода и отсутствие видимости сбивали с толку.
Где ребёнок?
Неслось у неё в воспалённом мозгу, и било острой болью в затылок, но она не обращала на боль внимания.
Ведь был же ребёнок. Не привиделся же он мне? Мы вместе упали.

Она сосредоточилась на ребёнке и шагнула вперёд, удерживая равновесие в топком иле, в ледяной воде. А в лёгких уже кололо, затылок саднило, а мозг запрашивал. Где ребёнок?
А она уже с трудом понимала, зачем она здесь. И почему купается в холодной воде и в одежде? Вверху увидела светлое пятно, но она уже не обратила на него никакого внимания, подумав.

«А надо ли мне на поверхность?»
И вдруг она снова увидела в глубине воды, протягивающие из ила ручки, к ней тянулись маленькие ручки со скрюченными пальчиками и как бы просили помощи. Ребёнок протягивал к ней свои ручки. Эти ручки и вывели её из ступора и в ней зажглась жажда жизни.
Она на последнем издыхание схватила их, и не понимая, как получилось, вынырнула вместе с ним на поверхность, вытолкнула его на лёд, а сама в бессилии ушла под лёд.

Поднятая из глубины муть снова щекотала губы, ей хотелось открыть их и вдохнуть. Вдохнуть воздух или что там было, её сердце бешено заколотилось, и она стала задыхаться, и почувствовала лёд, она ударялась головой об лёд и не могла вырваться из того ледяного плена. От удара головой об лёд острая боль в затылке снова пронзила всю её от головы до пальцев ног. Всё в ней от боли стало скручиваться, и всё-таки она раскрыла губы, так ей хотелось вздохнуть воздуха, но вместо него в рот полилась холодная обжигающая вода. Она продолжала пробивать лёд, но напрасно всё было, и она перестала сопротивляться.

«Зачем напрасные усилия? Пронеслась мысль. Ведь здесь тоже хорошо».

И в этот момент к ней пришло спокойствие, она опустила руки, всё тело медленно расслаблялось. Она стала медленно опускаться вниз. Сознание её помутилось, и ей стало так хорошо и спокойно, что в груди стало радостно.
Не надо никуда спешить и ничего не хотелось делать, стало так тепло и даже вода, такая холодная, согревала её тело и раздирающие легкие жар больше не пугал. Она опустилась на дно. И радостное решение её или ещё кого-то прозвенело в ней.

«Это было хорошо, это было правильно. Лежать так и ничего не хотеть, никуда не спешить, никого не спасать».
А наверху было солнечное пятно, дразнящее и колыхающее на глади воды.
Мелькнула мысль.

«В смерти нет ничего страшного. Это просто сон, вечный сон».

Её тело стало лёгким, как пёрышко, свободно колыхалось в воде у самого дна, и резкий рывок вверх к солнечному пятну, не принёс ей облегчение, она по-прежнему находилась в темноте. И ещё стало очень больно, но дышать стало легче, спасал лишь сон от боли и от стылого холода, что распространился в груди и никак не уходит. Ей так захотелось жить и она закричала. Сильно с диким выраженным желанием, жить.

Кто-то провёл по её лицу рукой, она открыла глаза, увидела склонившего над ней доктора и ещё одно знакомое и в то же время совсем незнакомое лицо. Но вся её суть потянулась к нему.

– Что с ней? Спросил чей-то голос.
– Теперь ничего страшного, она вынырнула из ледяной темноты. Снова побывала в реке, в воде. Снова спасала ребёнка.
– Ребёнка? Спросила Алёна. Какого ребёнка? Где я?
– Кошмары продолжаются? Милая леди? Вам надо уснуть, сейчас я уберу кошмар с ментальной памяти, и ты уснёшь, леди.
– А может не надо ей убирать этот эпизод? Спросил всё тот же голос.
– Надо. Это её доведёт до истерики и истощения. Устраняй доктор, услышала она очень знакомый голос.
– Дедушка, а не опасно будет?
– Нет. Начинай доктор. Постоянно тонуть, это и сильный мужчина не вынесет такого. А она женщина, источник силы, и если будут продолжаться кошмары, то всё будет напрасно, всё загубится.
– Насколько я смогу, сделаю, но я сказал вам, вызвал специалиста.
– Возможно, вы правы доктор, подождём специалиста по менталистике.
– Уходим отсюда молча, разговоры в другом месте. Патр отпусти её руку, твоему источнику всё же надо восстановиться. Это необходимо.

Доктор положил свою руку на голову Алёны, и вскоре она ровно задышала, погрузилась в чистый без сновидения, здоровый сон. Сквозь сон она почувствовала, как к лицу прислонилась ещё чья-то рука, от которой ей стало тепло. И она оказалась на зелёном лугу, где пахло разнотравьем.

– Чувствуешь аромат? Патр? Слышался ещё один голос, также родной, но она его никак не вспомнит, кому он принадлежит, не знает.
– Да, свежий душистый луг, словно сам оказался там. Какая мощь! Как всё открылось. И это она спит.
– Она пока ещё не спит, она в дрёме.  И может слышать нас. Слышится голос доктора. Ох и не знаю, что будет дальше. Вас следует держать подальше от неё. Идите, вас батюшка ожидает. Надо подумать, может ваш контакт что-то и прояснит с её памятью.

Алёна почувствовала, как рука с лица переместилась на голову, на затылок и она словно в детство погрузилась. Она прыгает через цветы, а сзади неё появляется кто-то, что сердечко её замирает. Не от страха, а от радости. Кто-то такой родной дотронулся до её плеча. Она хочет оглянуться, но....
Алёна пошевелилась и открыла глаза, Увидев открытые глаза Алёны, доктор оттолкнув руку Пата, произнёс.

– Хватит, Пат, ты достаточно напитался, но зачем ей послал импульс? Уходите. Напоминаю, вас ожидает батюшка.  Святослав забери его, и пусть оставит девочку в покое, хотя бы на время.
– Её жизни это не угрожает. Явор, ты же видишь. Она хоть и безсознания, и ничего не помнит, но внутренняя сила у неё мощная. А возможно от этого его прикосновения, что-то вспомнит.
– После осмотра её менталистиком, срочно надо отправить в её мир, возможно, там она быстрее вспомнит себя. Её мать врач и не плохой. И надо срочно сообщить им.
Произнёс доктор и с силой оттаскивал Пата от кровати.
– Я подумаю, как сообщить её родителям. Ответил Святослав.
Все вышли из комнаты, а Алёна снова услышала голос мамы.
– Баю, баюшки баю.... и закрыла глаза, заснула, слушая колыбельную мамы.
                ***
И сегодняшний Патр улыбнулся, вспомнил, как он шёл на разговор с отцом. Шёл, полон сил, в нём будоражился аромат свежих луговых трав, как будто он снова стоял на том лугу. Вспоминая, как встретился с маленькой девочкой, которая собирала там цветы. Она уже тогда могла дать ему силы немеряно. И дальше сколько раз встречались и у них дома, так хотелось ему признаться, кто она и кто он, но дед запрещал, говорил «Рано». И услал меня подальше на задание. Рано, рано, а потом наступило поздно. Она так и не узнала, кто они друг другу.
Он шёл и улыбался, разговор с отцом его не страшил. Ничего такого, что нельзя исправить, не случилось.

– Ваши глаза похожи вот на эти синие васильки. На эти цветы, словно небо упало, а с цветочков к вам в глаза попало.
Услышал он тоненький голосок из прошлого и её звонкий смех.
Он даже задохнулся от наполняющей его энергии и почувствовал могущество, что даже остановился. Тонкий шлейф её аромата преследовал его, дразнил, манил втянуть в себя все её нотки аромата, разобрать его на составляющие, смакуя каждую молекулу по-отдельности.

«Я лишаюсь контроля над собой? Подумал Пат. Нет, такого не должно случиться. Рано. Слишком рано. Клавдия мне такого никогда не простит. В данный момент, сила этой энергии нужнее ей, чтобы пришла в себя и вспомнила себя.
Он развернул потоки и направил ей в сердце. Стоя в коридоре, он видел, как окружает сияющий кокон всё тело Алёны.

– Пат, что ты делаешь? Ты сам только не давно восстановился. Ты вернулся изрядно потрёпанный от очистки границ.
– Со мной всё в норме, а ей нужнее, я и так хапнул сейчас лишнего от неё. Мне хватит, остальное верну ей.
– Но ей больше ничего не грозит, организм её в полной норме, ей память вернуть и всё. Она засияет, она богиня природы, и в полном единении с природой. Хоть этого она и не знает.

Алёна почувствовала прилив сил, но крепко спала. И даже сонная она ощущала, как будто счастье шагнуло в её сердце. И всё ещё слыша мамины слова, она улыбнулась. А здесь уже почувствовала бабушкины руки и её песенку, которую она часто пела маленькой Алёне.

– Тихо, тихо на мягких лапах, тихо-тихо шаги не слышим, мы пойдём за твоими снами, по ветвям и до самой крыши, а на крышах, нагретых в полдень, спят слова, что людьми позабыты, о заботе, любви и долге, о сердцах, что друг другу открыты. Ветер будет гудеть по трубам, огоньки по окошкам гаснуть, ты и я — мы, бабушка и внучка, нам с тобой ничего не страшно. Мы вернёмся домой бок о бок, сны слетелись, вокруг кружатся, ты со мною, и я с тобою, надо только друг друга держаться. Спи малютка, пусть приснится тебе яркий сон, как однажды ты спасёшься, спасая чужого ребёнка. И научишься дышать заново, даря энергию одному единственному, своему любимому.

Алёна сладко потянулась в постели, до хруста в костях, затем, так же вытянутой повернулась на другой бок и, свернувшись в клубочек, вновь крепко заснула.
А снился ей уже другой мирный сон:
Море, чайки плавают на воде, а она с чашкой чая сидит на незнакомой веранде и смотрит на море. Оно впечатляет своей красотой. Она так долго сидела, любуясь морем, небом в солнечном закате, и чайками над морем. Вдруг подул ветер, закачались ветви деревьев возле веранды, и резко снова стало тихо, а Алёна подумала.

«Вот бы остановить это мгновение. Не плохо бы было запечатлеть его, как вариацию, чтобы навсегда».

– А где мой фотоаппарат? Осмотревшись вокруг себя, она его не нашла.
Странно. Я же с ним почти не расстаюсь. И где он?
Как-то тревожно стало на сердце, всё ей показалось странным. Но море красивое и закат красив. И она не знала, что завтра его не станет, всё это сон. И ещё подумала, что её жизнь была не героической, обычной и ей бы хотелось получить второй шанс.
Но, кто же даст второй шанс, так не бывает.
Словно очнувшись от дум, она спросила, а почему второй шанс? А первый, что уже закончился?
Она осмотрела себя, и продолжила.
Но вот она я, сижу здесь и пью чай. Значит я живая и первый шанс ещё в действии. Чайки летают, вот две нахалки прилетели ко мне.
Кыш! Кыш!
Чайки прокричали над её головой своим тоскливым и противным голосом. Этот крик разбудил её от сна. И, вздохнув, Алёна  очнулась, посмотрела вокруг, всё что увидела, она это когда-то уже видела. Она лежит по-прежнему на какой-то кровати, вроде такие кровати бывают в больнице. Видела по телевизору.
Она огляделась, телевизора не было, но рядом кровать с балдахином.

– Не моя. Сразу произнесла она. И комната не моя. Или моя? А, где тогда мебель моя красивая, современная? Папа мне купил, ходили все вместе выбирать мне мебель, нас целая гурьба была. Были папины друзья, они часто бывали у нас. И в этот раз тоже были. А дядя Слава советовал, какую выбрать кровать. Помниться, даже сам лег и попрыгал лёжа на ней, заявил.
«Алёнка мягкая, бери эту».
А я шла и смотрела только на Витю. Он чем-то был не доволен? Чем? Мне это ещё предстоит узнать, но так и не узнала. Снова, наверное, ревновал.
Осмотрела себя,
На мне сорочка? И она не моя. У меня такой никогда не было. Почему-то мне кажется, всё выглядит не реально, как в спектакле.
Где я? Смутно догадываясь, в мыслях мелькнула тёмная пучина и она в ней опускается на дно.
Я всё же умерла?
И она сжалась вся внутри. Не от страха, а от пустоты. Огромной тёмной, как химическая бездна, в которую ты падаешь, и нет уже ничего, даже ни формул и не уравнения, которое могло бы объяснить, что теперь делать.
А что если я осталась здесь навсегда?
Эх, жаль мне не запечатлеть тот пейзаж с морем, что видела во сне. Какой красив был там закат, и я сидевшая на веранде с чаем. А что если там была другая моя жизнь? Совсем не состоявшая. И с чего мне в голову пришло о химических уравнениях? А может одно вытекает из другого?
А в голове почему-то хаос, откуда-то пришла мысль: «Ты источник силы»
– Источник силы? Для кого?
И снова возникли в голове мысли, её или ещё чьи-то. Но ей казалось, звучало её же голосом.

«Не самый плохой вид перед смертью».
– Что? Перед какой ещё смертью? Что происходит? Что-то должно случиться? Или уже случилось? Но я жива? Ведь я не умерла?
Боже, конечно, я жива, другого и быть не может. Не может! Вот только где я? Антураж не знакомый и вроде бы знакомый. А в душе сидит странное чувство, которое появляется перед бурей, когда в небе ещё не облачка, а птицы уже замолчали. Вот и у меня так. Но есть надежда. На что? Ещё не знаю, ведь надежда это корни. Мне надо успокоиться.

Она сделала несколько йоговских дыхательных упражнений, наступало расслабление и спокойствие.
Алёна успокоилась, на лице образовалось выражение покоя. Смотрела в сторону окна, там за окном, как ей показалось, шумел ветер.
Может, лёгкий морской бриз?
Ей захотелось встать, посмотреть, но почему-то не встала, продолжала лежать.
Она улыбалась, слушая ветер, он шумел по-настоящему. Ей так захотелось здесь остаться. Здесь, где тихо и покой, ей казалось, что жизнь её начинается сначала. А здесь всё на своём месте. Ни тревог, ни тяжести в груди, ни тревожных мыслей. Всё куда-то улетучилось.
И одно поняла, мне надо было утонуть, чтобы всплыть и у меня новое будущее, вот только не помню, что же со мной случилось.
Но тут размышление её прервал посетитель. Он появился у неё позади и она услышала его голос.

– Алёнушка! Наконец мы тебя нашли.
Она резко оглянулась, повернувшись на кровати, и удивлённо воскликнула.
– Дядя Слава? А папа, где?
– Ищет тебя, но я тебя вперёд нашёл.
– А я где? Дядя Слава?
– В клинике.
– Да? Ааа, что-то не похоже на клинику. Она повела рукой вокруг. Смотри, ведь совсем непохоже на больничную палату.
–  Нуу, эта клиника частная, здесь всё по-своему. Как говорится, хозяин барин, что захочет, то и воротит. Но ведь здесь хорошие врачи?
– Наверное, хорошие, только я почему-то ничего не помню.

– Алёнушка, наша яркая, так, столько ты была без сознания? Вот поэтому ты и не помнишь. Я уже все разузнал о тебе, сейчас мы тебя перевезём и будешь долечиваться в маминой клинике. И всё, всё вспомнишь.
– Да? Ой, я так соскучилась по всем. Домой хочу.
И у Алёны ярко высветились образы родителей, бабушки и Виктора. В глазах появилась печаль и слёзы.
– А почему Витя меня ни разу не навестил?
– Так он ухаживает за матушкой своей. Ему не отойти от неё.
– А что всё-таки случилось? Дядя Слава? Никто мне ничего не говорит, мне кажется, я уже давно лежу здесь, и никто ко мне не заходит.
– Теперь всё в прошлом. В аварию ты попала Алёнушка. Весь автобус ваш деревенский. Слава богам нашли тебя, скорых много подъезжало на место аварии и куда всех развезли, не знали. Все в разные клиники попали. Вот и искали. Тебя я заберу домой. Мама волнуется и ждёт, а ты полежи пока немного, тебе сейчас одежду принесут, оденешься и поедем. Дай-ка я тебя обниму хоть, крестница моя яркая. Крестница моя любимая.

Святослав подошёл, Алёна привстала на постели, он приобнял Алёну, погладил по голове и она заснула. Он осторожно опустил её на кровати, завернул в одеяло и тихо сказал.
– Заходите. Без шума.
Вошли несколько человек, и сними Патр. Он поднял её, прижал к себе, смотрел ей в лицо, такое безмятежное с улыбкой, прислонившись губами к её губам, он прошептал.
– Ты издаешь аромат сада после дождя, свежесть и аромат цветов.

«Как же вкусно от неё пахнет, аромат ванили и жасмина, во рту пересохло. Не было и дня, чтобы я не млел от красоты всей её сути, от аромата, запомнившего мне ещё с её детства. Она и в то время уже издавала такой аромат, он был в ней всегда. Её тело будто собрали из сексуальных кусочков, что соединяют и, образовывая ещё более сексуальную картину, нарушающая сердечный ритм и разжигая огонь в крови. Такая беззащитная, милая, мой восторг и моя агония, моя мука и моё блаженство. Какие румяные щёки, даже стала ещё красивее. Жаль, спит, и глаза закрыты, а они ведь у неё искрящие».

– Патр, клади её на носилки. Прервал его размышления о ней и с недовольством продолжил. Она скоро освободится от бестолкового замужества.
– Снова ждать?
– Значит, снова ждать. И будешь ждать. Положись на меня, всё устроится для вас обоих наотлично, но придётся подождать. Отдай девочку.
Приказал Святослав, видя, что внук не хочет расставаться.

– Повинуюсь. Ответил Патр и положил её на носилки. И её понесли из комнаты, из дворца, и из этого мира. В портпортал доставили на аэромобиле, а там, через шлюз в мир Алёны. Сменился портальный лифт на обычный, и её возле подъезда ждала машина скорой помощи. Дед и внук занесли её в машину, и сами тоже поехали провожать до клиники. Святослав позвонил Александру и коротко сказал.
– Нашлась, везём в клинику Ирины. Алёна проснулась, увидела родные лица, папы, мамы и дяди Славы, друга отца, а её крёстного. Улыбаясь, подумала.

«Я дома, рядом родители. А где Витя? И что за история со мной приключилась, что я ничего не помню? История она такая вещь, мягкая и податливая. Какое счастье, когда ничего не болит. Боль я помню, что, кажется, она возобновится. Но пока всё хорошо. Мама со мной, а она не даст моей боли разрастись, обезболит».
Думала Алёна, когда открыла глаза, но тут радостно воскликнула.

– Мам, папа, наконец-то вы пришли. А то я здесь лежу, лежу, а ко мне никто так и не приходит. А мой фотоаппарат, он где?
Взволнованно спросила она.
– Цело, цело твоё сокровище, вот он. Произнёс дядя Слава, держа в руках Алёнин фотоаппарат и подавая его ей.
– Не повредился? Дайте сюда, дядя Слава.
Алёна бережно взяла в руки свой фотоаппарат, начала его осматривать. Затем открыла, переднюю крышку объектива, и подняла на уровне своего лица и щёлкнула. Вспышка ослепила её.

И в сегодняшнем времени, вспышка, воспроизведённая ею во сне, ослепила её, и она открыла глаза. Она повернула голову и увидела Патра, держащего её за руку, улыбнулась, произнесла.
– Патр?
– Да любимая. Как ты себя чувствуешь?
– Любимая? Ох, и не знаю. При этих словах Патр сжал её руку, напрягся.
– Мне пить хочется.
– Сейчас напою.
Пат осторожно поил Алёну, смачивая её пересохшие губы, потрескавшиеся, словно от высокой температуры. Но жара у неё не было, был внутренний жар, сознание восстанавливало все эпизоды её жизни, выпавшие ранее из её памяти.

– Дай нормально попить. Не выдержала и попросила Алёна, приподнимаясь на локте, Патр приподнял её, и напоил. Напившись, она откинулась снова на подушку, произнесла.
– Фу, горько. Ох, прям сериал в мыльной опере. Рекламная пауза наступила или сериал закончен?
– О чём ты, Алёнушка?
– Да всё о том, что происходило со мной во сне. Прямо какая-то Санта-Барбара.
– О чём ты Алёнушка? Какой сериал?
– Американский сериал был, бесконечный, Показывали нам по телевизору. Ааа,  такие, как ты не смотрят телевизор. Не смотрел в нашем мире телевизор?
– Что там могут показать интересного, помимо затуманивая мозгов населению?
– Вот, вот, папа с дядей Славой тоже так говорили. Но я иной раз смотрела. И сериал с Барбарой немного смотрела. Сначала, первые несколько серий, а потом бесконечная чушь пошла, как и с рабыней Изаурой.  А у меня другие интересы были всегда. Творить картины. Вот главное для меня.

– Как ты себя чувствуешь? Алёнушка? Шутить, шутишь и это хорошо.
– Да вроде нормально, слабость в теле и тело побаливает, как будто-то оно деревянное.
– Немудрено. Побывала в самой гуще водопада. С тебя убрали все гематомы и повреждения, но отголоски боли ещё оставались в теле. Морей придёт, уберёт все остатки, или дедушка.
– Патр? Я во сне тебя там тоже видела и много раз. Она поморщилась, и чуть скривилась, спросила. А что это ты мне дал выпить? Фуу! Горькое и терпкое, до сих пор противно во рту.
– Дедушка бальзам принёс тебя напоить.
– Дедушка? Дядя Слава, что ли?
– Да, тебе дядя Слава, друг твоего отца, а мне он дедушка.
– Да, помню я всё. Он мне ещё и крёстный, и мой ангел хранитель, только порой этот хранитель запаздывает. Где не надо, он тут, как тут, а где не дождёшься. Выговор сделать ему следует. В детстве глаз с меня не спускал, а здесь...
– А здесь ты выросла, Алёнушка наша яркая. Произнёс Святослав, заходя в спальню. Сейчас Явор придёт.
– Доктор Морей заглядывал, но Алёнушка спала ещё. Произнёс Патр.
– Мне домой надо, дядя Слава отправь меня.
– Алёнушка, тебе ещё следует здесь побыть, надо полностью обследоваться и восстановится. Ведь не хочешь же ты, вернувшись домой и болеть?
– Нет, болеть я не хочу, но меня бабушка вылечит, если что.
Алёна приподнялась на локте и почувствовала слабость и головокружение. И она опустилась на подушку.
– Наверное, ты прав, дядя Слава.
– Я всегда прав, как говорит Александр.
– Да уж, что папа, что ты, дядя Слава, всегда заверяли так. Всегда правы.
Тихо рассмеялась Алёна.
– Бабушки твоей нет дома, а Сашенька и Данилка с Александром. Волноваться не стоит тебе, лучше несколько дней потрать на своё восстановление здесь, чем там ждать помощи. Ваши врачи в таком деле тебе помочь не смогут. Даже мама твоя. Всё же ты слаба, после падения в водопад, стресс следует убрать. Дай Георгию младшему вернуть тебе свой долг. Ты спасла его, теперь он с радостью и удовольствием восстанавливает тебя.

– Георгий, это тот ребёнок? А сколько ему было тогда?
– Семь лет было в то время. Вон, каким статным и мудрым юношей вырос.
– Я до сегодняшнего момента ничего не помнила. Знала, что была авария, а что следовало из неё, не знала. Помнила лишь то, что было до аварии. И ещё, как я проснулась в маминой клинике.
В это время пришёл доктор Морей и спросил.
– Воздушный шарик лопнул? В голове светлее стало, всё вспомнила?
– Вспомнила, доктор, вспомнила. И ещё я есть хочу.
– Это мы мигом организуем, пока Явор сканирует тебя, завтрак принесём. Произнёс дядя Слава и обратился к Патру. Петька, что сидишь? Быстро за завтраком.

И так прошло несколько дней, Алёну старались не выпускать из комнаты, кроме как в сад. В саду она гуляла подолгу, иногда одна, иногда с шумной компанией молодёжи. Сели, Лари и Маруся, и ещё девушки были, имён которых она не запомнила. Приходили и Мария Фёдоровна, и Предслава.
Даже однажды, когда сидела за работой над фотографиями, которые были ещё с первого дня фотосессии, пришёл сам Георгий Святославович. Осведомился, как она себя чувствует, подтащил кресло к тому месту, где она работала. Сидел, смотрел, немного посидел, разговаривали на отвлечённые темы, шутил, но так ни о чём серьёзным не заговорил, но сказал, что смотрел на её работу с удовольствием.

«Завораживающее зрелище, как с простой фотографии получился портрет, якобы написанный старинными красками».

Затем пожелал скорейшего выздоровления, удалился. А Патр почему-то не появлялся. Вот и сегодня она гуляла одна, а сад сегодня выглядел, как декорация из волшебной сказки. Иллюзию звёздного неба  создавали фонарики, развешанные между деревьями. Внизу было светло, как днём, а посмотришь вверх, словное ещё одно звёздное небо раскинулось между деревьев, за ним ещё выше, ещё одно звёздное небо. Было сказочно красиво. Летали и пели птицы. Клетки их были всегда открыты и они перемещались по саду свободно. Алёна узнавала, клетки всегда открыты, птицы могли перемещаться хоть куда, но возвращались всегда в свои клетки. Это был их дом, их гнездо, где всегда есть лакомство для них. И вот пели канарейки, соловьи и ещё какие-то птицы, но Алёна узнала только соловья, и ещё ей показалось, как будто пела канарейка. Но она была не уверена в этом, возможно здесь отличались птицы от земных. Но соловей насвистывал так же, как и у неё, в её мире.

Пахло розами и ещё чем сладким, как определила Алёна, возможно, жасмин. За водоёмом, где-то, в глубине сада, были слышны голоса молодёжи. Была слышна музыка, они веселились. Алёна хотела пойти к мостику и перейти водоём по нему, присоединиться к молодёжи, и уже прошла до середины мостика, как разглядела, что надо спускаться на первый уровень. Где-то внизу, в парке, гуляла молодёжь. А это далеко, и она раздумала идти туда. Если её комнаты были расположены на третьем этаже, значит этот сад в котором она сейчас находилась, был тоже на уровне третьего этажа. А сам парк был расположен на первом уровне. Дороги она не знала и решила поскучать одной. Поскучать или помечтать. Она ещё не решила, но вернулась и села на скамью возле своей двери.
Вскоре к ней подошла Марица, она ежедневно приходила к Алёне, и она спросила Марицу о птицах, о соловьях и та подтвердила. Спросила ещё о Патре.

– Марица, а почему ко мне не заходит дядя Слава? И Патра давно не видела. Куда они исчезли?
– Не волнуйся, для них это в порядке вещей исчезать, появляться. Они заняты. У нас всё взрослое население занято своими делами. Кто на охране границ, кто порталы сторожит, кто разломы исправляет. Наша вселенная огромная, везде глаза нужны от изворотливых захватчиков.
– Так у вас тоже захватчики есть?
– На нашей планете их нет, вот и сторожим.
– А разве не воины сторожат?
– У нас, здесь все воины, или витязи.
– А в первый вечер говорили у вас нет войн.
– Всё верно у нас нет войн. Нет междоусобных войн, нет и между княжествами. Правители мира у нас одни и постоянные и всем они нравятся. Но извне стараются пролезть, поэтому и сторожат наши витязи.
– А Патр витязь?
– Все с самых малых детских лет проходят обучение.
– А дядя Слава у нас всегда почему-то.
– Не всегда, бывает и здесь, так же как и Патр. Дедушка отошёл от правления, Передал батюшке нашему Георгию Святославовичу, сам путешествует. Ему понраву больше ваш мир. И Патр увильнул от наследных дел в правительстве, ожидая тебя, и почти всегда бывал в вашем мире. Но и обязанности витязя не забывал. Это святое у него за все его года очень большой послужной список.

– Дааа! Хм. Если жизнь это мыльная опера, то в моей жизни записан самый захватывающий эпизод. Возможно, будут ещё круче, но как говорится, поживем, увидим.
Немного посидев с ней Марица ушла, а Алёна ещё оставалась. Делать ей было нечего, все фотографии, что были загружены в ноутбук, она закончила работать с ними. А, где фотоаппарат, не знает. Об этом она никого ещё не спрашивала. И думала, что он утонул. Жалела естественно об этом. Такой фотоаппарат не купишь. А дядя Слава не появлялся, чтобы спросить об этом.
И вот сегодня она ещё оставалась в саду, сидела возле воды и слушала журчание воды и смотрела в небо. Удивительно, но и мыслей не было никаких, кроме, как «надо выбираться домой». И эти слова, «надо выбираться домой» снова взволновали Алёну. К горлу подступил страх и мысль, а вдруг это всё сон и во сне ей показывают знакомые ей лица, то есть дядю Славу, а на самом деле этого нет и она навсегда останется в неизвестности. Зубы клацнули, раз другой и её пробила дрожь, а зубы выдавали такое клацанье, словно у них был концерт по заявкам телезрителей.

– Алёнка! Дура этакая! Прошептала тихим грозным шепотом Алёна. Ты себя дурацкими мыслями в гроб вгонишь. Успокойся! Всё, всё я успокаиваюсь. Успокаиваюсь. Я дочь своего отца, всё равно вернусь домой. И как только появится дядя Слава, вцеплюсь в него и не отстану до тех пор, пока дома не окажусь. А там...., а там я ещё и папе пожалуюсь. Пусть дядечка Славочка узнает выволочку с поволочкой. Хотя я не знаю, что такое выволочка и поволочка, но слышала такое выражение. Ха,ах,ха. Рассмеялась Алёна. Вот действительно дура, сама себя накручиваю.
и она сделала несколько глубоких вдохов, и посмотрела на небо, а там уже проявились звёзды и она продолжила.
Вот если сейчас упадёт звезда, моё желание сбудется.
и не успела Алёна додумать эту фразу пролетела звезда. Алёна обрадовалась и тихо произнесла.
– Ураа!!!
– Алёнушка! Как себя чувствуешь?
Услышала она голос Патра, и увидела его, он подходил к ней по берегу от мостика. Почему-то она совсем не удивилась, и ответила.
– Нормально.
– А почему кричала ура?
– Звезда упала, а я загадала желание.
– Какое?
– Моё и не скажу. Вот доктор обещал ещё меня обследовать, но почему-то больше не приходит.
– Он занят сейчас, но я ему передам. Здравствуй, Алёнушка. Рад видеть тебя уже здоровой. А я твой фотоаппарат принёс.
Произнёс Патр, протягивая ей аппарат.
– Ох, ты! А он живой? Работает? Она взяла в руки и с восторгом смотрела на своё орудие труда.
– Работает. Дедушка его отдавал смотреть профессионалам. Что нужно было заменить, заменили. Не волнуйся, твоё орудие труда в полном порядке, я пробовал. И фотографии оказались в сохранности.
– Да? Прекрасно. Радостно ответила Алёна. Теперь я спокойна, а то уж думала и как я буду работать? Простым фотиком, как-то всё уже не то. Ох, да ох! Теперь всё в порядке.
Радовалась Алёна и открыла шторку, сфотографировала Патра, посмотрела на дисплей и радостно рассмеялась, прокричав.

– Урааа! Ой, спасибо!
– Алёнушка. Прогуляемся? Ты скоро уезжаешь, так и не посмотрела наш город. На горе есть площадка, оттуда открывается красивая панорама всей округи.
– Но уже темнеет, скоро наступит ночь, даже луна уже взошла, звёзды видны.
– Здесь есть удивительное место, наверху, куда мы поднимемся через коридор, будет светло, как днём. А здесь внизу будет ночь. И увидишь, как ночью красота нашей местности ещё больше проявляется.
– Да? Интересно. Можно и прогуляться, и фотоаппарат с собой возьму. Можно?
– Конечно можно, тебе запретить это нельзя.
– Но мне бы хотелось, чтобы в ближайшее время меня обследовал доктор. Завтра можно это устроить? Мне пора домой, командировка моя закончилась, и я соскучилась по дому, по моим мальчикам, по бабушке.
– Устроим. А сейчас на прогулку?
– Значит на прогулку. Ответила Алёна. Только мне надо переодеться.
– Согласен, в этих туфлях будет тебе тяжело.

Алёна ушла в свои комнаты, а Патр остался ждать в саду. И вскоре она вышла одетая в джинсы и кроссовки, которые ей принёс дядя Слава. И как всегда, на груди у неё висел фотоаппарат.
И вскоре они шли по ступеням, поднимались и поднимались по нескончаемым ступеням. Алёне казалось, что они прошли уже километра три этих ступеней, а они все не заканчивались. Патр держал Алёну под локоть, помогая ей подниматься, вокруг заволокло туманом, и Алёна вздрогнула. Пат, державший её за руку, произнёс.
– Ты не устала? Алёнушка?
– Немного, но потерплю. Я так высоко по ступеням ещё не поднималась. А вот туман. Отчего туман? Не было его.
– Не пугайся тумана, он сейчас рассеется, а выше будет светло, как днём.

И действительно они прошли ещё немного, немного, это громко сказано, ещё примерно с километр, может чуть меньше и туман внезапно закончился, Алёна  не ожидала, моргнула и увидела, что они идут по лестнице, что находится в проходе между скалами. Быстро прошли сквозь гранитный тоннель и оказались на краю гранитной площадке. Налетевший порыв ветра заставил Алёну зажмуриться, и она заморгала, привыкая к свету. А потом не сдержала удивлённый восхищённый возглас.
– Ох, ты!
Алёна зачарованно разглядывала раскинувшийся перед ними пейзаж. Величественные горы, укутанные на вершинах снежным покрывалом и изумрудной зелёной травой на склонах. Казалось, протяни руку и дотронешься до близлежащего отрога. Ниже безконечно синяя вода, что змеилась в изрезанных ломаных берегах. Леса и озёра этого невероятного мира, что никогда не видели люди. Дрожащие над водопадами радуги, парящие стаи белых птиц, небо невероятной синевы, отражающее в воде.
У Алёны от увиденной открывшейся ей панорамы захватывало дух и почему-то ей  хотелось плакать. И почувствовала, как по щекам потекли слёзы, а удары сердца старались пробить грудную клетку.

–  Никогда в жизни я не видела подобной красоты. Таких невероятных красок. Даже почувствовала вкус соли. Ветром, что ли принесло?
– Принесло. Ответил улыбающийся Пат. Действительно красиво. Я сам всегда любуюсь, и удивляюсь и восхищаюсь такой дивной красотой, хотя родился здесь и вырос, жил и живу здесь. Правда, последнее время редко здесь появляюсь.
– Почему?
– Много разных деяний в нашем и вашем мире. А у вас-то особенно. Ничто и никто не дремлет.
– Такой воздух здесь. Алёна вдохнула воздух и произнесла.
Умм! Мне кажется здесь миллионы запахов, и они окутывают меня. Этот вид надо сфотографировать. Можно? Я такого ещё не видела никогда.
– Можно. Отчего и кто запретит это?
И она быстро схватила фотоаппарат и стала фотографировать, и снимать на видео. Небо. Невыносимая, яркая  синева лазури расчерчена  белыми перышками белых облаков.
– Я никогда не видела такого неба. И вообще такой красоты.
– Давай пройдём чуть в сторону, на юг площадки.
– Подожди, я ещё не всё сфотографировала. Мои подписчики обалдеют от таких снимков. Я сейчас.
Закончив снимать, Алёна продолжала любоваться и восхищаться морем горами, небом над ними.
– Полюбовалась? Идем, что-то ещё покажу. Здесь есть ещё более выразительная красота.

И взяв её за руку, в его пальцы попало колечко, он покрутил его, затем поднял руку за пальчики вверх, произнёс.

– Руки у тебя нежные. И вещица на пальчике знакомая, где-то я такое кольцо видел. Не скажешь, откуда оно у тебя?
– Как будто ты не знаешь.
– Не знаю. Улыбаясь, ответил Патр.
– Вот по твоим смешливым глазам вижу, что очень лукавишь, ведь знаешь.
– Серьёзно не знаю.
– Ну, да. Так я и поверила, чтобы дядя Слава тебе не сказал.
– Хм. Дядя Слава? Дедушка?
– Тебе он дедушка, а мне дядя Слава. Как будто ты не слышал, как я назвала его Айболитом, когда он вошёл в гостиный зал. С раздражением произнесла Алёна.
– Не сердись, Алёнушка. Слышал. Конечно, слышал, мне хочется, чтобы ты твоим рассказом подтвердила моё предположение.
– Предположение? Ага. Ну, слушай. Мне подарил один старичок на трамвайной остановке. Ещё год назад.
– На остановке? Старичок? Скептически улыбнулся Патр. Не думал, что дедушка похож на старичка.
– Да, старичок, похожий на Айболита.
– Айболита? Удивлённо спросил Пат.
– Ты, что в детстве не читал сказку про доброго доктора Айболита?
– Ааах, сказка? Сказки вашего мира читал, но естественно не все. Про доброго Айболита не читал. Это тот добрый доктор, который летал спасать зверей в Африке?
– А говоришь, не читал.
– Не читал, это я сейчас посмотрел.
– Где?
– В энциклопедии сказок, в аннотации.
– Чегооо? Где посмотрел?
– В пространстве,  открыл страницу оглавления сказок на Мидгард. А в сегодняшнем времени, это Айболит у тебя, мой дедушка Святослав?
– Ох, уж, этот дядя Слава! Я чуть чувств не лишилась, увидев его сначала Айболитом, а потом моим любимым дядечкой Славой. Да. Я любила его и люблю. К нам ещё один папин друг приходил, но я его не помню, он редко улыбался и дядя Слава его всегда почему-то выпроваживал, всегда говорил, с Александром встретитесь в офисе, а здесь тебе делать нечего. И так, как он был нелюдим, я на него не обращала внимания.
– Он тебе не понравился?
– Причём здесь понравился или не понравился, я его не знала.
– Даааа. Дед умеет закрывать, декорации создавать ему труда не составляет. Хоть на себя, хоть на кого другого личину чужую натянет. Оставайся здесь Алёна, у нас интересно.
– Нет, я домой. И она шагнула в сторону.

Он, взял Алёну под локоть, и повёл на другую сторону площадки.
– Осторожнее сейчас будут ступени, а они незаметные.
Произнёс Пат, крепко держа её под локоть. Они прошли ещё немного и спустились по ступенькам ниже. Здесь тоже была круглая площадка
– Смотри. Отсюда виден весь город.
И Алёна ахнула от того, какая ей открылась красота. Город просматривался отлично, казалось можно рассмотреть отсюда всё до мельчайшей подробности. Внизу виднелись крыши домов, посеребрённые ночным светилом. Улицы с деревьями и с огнями напоминающие гирлянды. Сверху виделись шпили высоких башен, они тянулись вверх и сверкали серебром в лунном отражении, деревья казались отсюда крошечными, но очень красивыми.
– Ох! Патр, какая красота!
Воскликнула Алёна. Мне кажется, я такое, где-то уже видела. А вот, где? Мне не вспомнить. Может во сне, а может в каком-нибудь фильме? Как в сказке. Этакое средневековье и смесь черепичных крыш, прямо так, футуристическое будущее. Стеклянные шпили сверкают. И как преломляется свет на шпилях. Здорово! И эти шарообразные строения. Сказка!
– Эти шпили из горного хрусталя. Улыбаясь, произнёс Патр.
– Да? Ну, просто сказка! Спасибо тебе, что показал мне такую красоту. Внизу так не смотрится, как с высоты. Хотя я не успела ничего осмотреть, лишь водопад. Его даже почувствовала.
Алёна всё щёлкала и щёлкала фотоаппаратом, и так торопливо, как будто боялась, что сейчас её остановят и запретят фотографировать. И повторяла и повторяла.

– Разноцветный город, красота-то какая! Я точно видела такое. Вот вспоминаю, во сне. Да, да во сне. И ещё в детстве. Я тогда тоже очень удивлялась, а потом сон бабушке рассказывала.
– Во сне? А может ты была ещё и в детстве здесь?
– Не, не. Как я могла быть в детстве? Нет. Но сон был такой красочный и я видела город, как бы по секторам. Может от того, что мне приснился день. И виделось мне часть голубого города, часть сиреневого, ещё белого и ещё какого-то, а нет, там были крепости фиолетового цвета. Вокруг города была крепость или крепости по четырём сторонам города и замыкали в круг воротами. Точно, точно вот так мне приснилось. А сам город, его части были разными, он был жёлтый, синий, красным и зелёным голубым, розовым и цвета переходили, как в радуге. Он мне тогда показался сказкой. Я этот сон долго вспоминала и старалась запомнить. Слушай, Патр, а ваш город, как называется? Не Мирольдаф?

– Мирольдаф. Ты угадала. А может тебе всё же не во сне приснилось? А была здесь.
– Во сне? Во сне и была.
– Нет. Явно.
– Ты смеёшься?
– Нет. Совершенно не смеюсь.
– Как я могла?
– У тебя такой сильный крёстный-хранитель. Он мог тебя перенести и показать, а затем представить тебе, как сон. Дедушка Святослав любит всем глаза отводить, да морок наводить.
– Дядя Слава?
Она с минуту молчала, обдумывала, даже фотографировать перестала. Затем продолжила, кивая головой.
– Вот Айболит! Вон с каких пор мне голову морочил. Вот козлятушки бородатушки, я ему всё выскажу. Подглядывал за мной, шпионил и папе докладывал.
– Дедушке нет нужды подглядывать за тобой и шпионить. Ты в его сознании, он всегда знает, где ты и чем занимаешься.
– Да? А я то думаю, ну откуда он всё знал? Рядом нет никого, А он знает и папе доносит, а мне папа выговор в наказание. Боже! И чего только мне не открылось. Везде обман.

Алёна вздохнула, продолжала смотреть на ночной город, а он стоял позади неё и его руки лежали у неё на плечах. Близость красивого мужчины её смущала, а его приятный свежий аромат щекотал нос. Алёне отчаянно захотелось откинуться назад, прислонится к его груди и забыть обо всём на свете. Видно одиночество сказывается, а здесь такой сильный мужчина. Виктор ей таким никогда не казался. Лишь такое было только до свадьбы, а потом розовые очки упали, разбились и мир без очков с Виктором стал серым. Но она подавила в себе такое желание, сразу вспомнила о своих сыночках.

Посмотрела в сторону снова спросила.
–  А это, что за спецэффекты?
И направив туда фотоаппарат, Алёна указала чуть в сторону и в небо, по направлению к луне. Там, ниже луны, переливалась огромная полусфера, напоминающая своим сверканием сверкающий на солнце мыльный пузырь. Полусфера или купол, но это сверкало, по нему пробегали разноцветные волны, похожие на северное сияние.
–  О, у нас тоже есть северное сияние? Как красиво!
–  Это не северное сияние, это разлом. Он появился много лет назад, я ещё был совсем малышом. Его конечно, как следует, запечатали, и установили контроль и ежеминутно несём дозор.
–  А что это возле него сейчас пролетело?
–  Это и есть дозор. Алёнушка, тебе интересно? Как тебе наш мир?
–  Интересно. Очень интересно. И потрясающе.
Тихо пролепетала Алёна и замолчала, вглядываясь в летательные объекты. Что-то они ей напоминали. Самолёты, не самолёты, ничего не гудит, не жужжит. Сделала несколько снимков, затем спросила
–  А, где я? Ты спросил, как мне ваш мир. Так, где я?
–  Ты? Там, где сейчас и находитесь.
–  А если серьёзно?
–  В другом мире.
–  А по-настоящему?
–  Вполне, Алёна. Ты помнишь, как прибыла сюда?
–  Ннуу, дааа. На странном лифте. Мы поднялись на девятнадцатый этаж. Лифт остановился, Чагадай завёл в квартиру и как-то всё странно получилось. на что-то нажимал, открылась дверь и мне сказал. «Тебе туда». А потом странное и необычное. Я посчитала это сном. Думала, шутят надо мной, усыпили, да в другую страну привезли. Это всё, правда?

–  Это, что считать под правдой, но не иллюзия, это точно.
–  И я на лифте перенеслась в ваш мир? Смешно, да и только.
–  Всё точно так и было,
–  Я спрашиваю без шуток, где я? Я уже довольно быстро поняла, что я в другом мире. Поняла ещё в портпортале, когда открылось великолепие и меня встречал Д'Артаньян.
–  Кто? Спросил смеясь Патр. Тебе таким предстал наш Татомир?
–  Я не знаю, кто, но выглядел он как Д'Артаньян
–  Интересно.
–  Скажи, что не знаешь, кто такой Д'Артаньян в нашем мире.
–  Знаю, Алёнушка, знаю. И отвечаю, милая Алёна, ты действительно в другом мире. И это, как бы не на земле. Ты ведь знаешь, что ваш мир называют Мидгард-Земля, а мы Ваш мир называем Эстебус.
– Мне это уже говорили. А ваш мир как называется?
– Наша планета называется Ингард, прародина вашей Мидгард-Земли, наш мир, где непосредственно мы находимся сейчас, называется Энгестебус. Такое у тебя путешествие получилось, а кольцо дало направление.
– Да, нуу!
Алёна посмотрела на Пата, он был серьёзен и продолжил.
– Мой дед странствует сейчас по разным мирам, но в основном был в вашем мире. Не знаю, в каком он мире находится сейчас, у вас или ещё где-то, но дома его ещё нет. Он появляется дома, как ясное солнышко, посветит и исчезает.
Патр засмеялся, а с ним и Алёна.

– Дядю Славу я часто видела у нас дома. И даже когда папы не было дома, он бывал у нас. За мной следил. А на счёт миров, интересно. Я всегда любила сказки, рассказанные бабушкой о разных мирах, но в существование их не верила. А слушать очень любила, особенно разные истории.
– Странно. Почему? Почему ты не верила своей бабушке?
– Папа считал её не от мира сего.
– Да он сам такой, только ловко скрывал это от всех. Но мы-то знали, кто он и свои таланты он применял лишь когда был в разных конфликтах и в военных действиях. Он и военным стал по совету моего деда. Дед его сначала устроил в суворовское училище, затем выше и выше.
– Да? Хм. Вот это новости. Не знала. Нет я знала, что папа кое-что может, но такое, не знала. Выходит, дядя Слава был ещё в папином детстве?
– Да. Был. С рождения был.
– Вот козлятушки бородатушки! Скажи, а сколько дяде Славе лет?
– Много. Не счесть, как говорит Сели, но выглядит он всегда таким молодым. А может выглядеть в любом возрасте.
– Это уже я поняла. Скажи, а Яровой? Папаин отец?

– Даниил Яровой он в России жил всегда. Клавдия, однажды здесь побывав, в него влюбилась. И здесь осталась. И не захотела возвращаться после его гибели.
– Бабушка рассказывала, как он погиб, и что она ничего не успела сделать, что бы его спасти. Она так страдала. О страдании её мне дядя Слава рассказывал, не она. И он почему-то тоже винил себя.
– Дело прошлое, о чём страдать, тем более Яровой рядом.
– В каком смысле рядом?
– Рядом с нами, рядом с тобой, он в Сашеньке.
– В Сашеньке? В моём сыночке Сашеньке? А такое....
– Естественная реальность, воплотиться во внука. Мы-то видим его душу, его суть. В мальчике заметны все его качества. Сильным витязем вырастет.
– Боже мой! Вот, где белки поскакали. С удивлением произнесла Алёна под тихий смех Патра. Скажи, а Данилка? Кто мой Данилка?
– Даниил тоже не простой малыш, пока ещё немного слабоват. Был запуган твоей свекровью. Но уже проходит, мы его подтянем, выправится. Он тоже Яровой. Предок и очень давнего времени захотел побыть в этом мире ещё раз. В то далёкое время его звали Яволод.

– Ох, ты! Во мне прям мысли застряли, а теперь, как белки поскакали. Я как-то не задумывалась над этим, какие души в моих детях. Да и во мне тоже. А бабушка, говорила ещё давно, но я забыла.
– Ну, как же, а Алёнушка Арзамасская?  Улыбаясь, спросил Патр.
– Алёнушка Арзамасская? Я думала, бабушка называла за мой несносный характер, за моё бунтарство. Бабушка очень хорошая и как бабушка, и как человек. У нас её в селе звали ведьма. И она многое умеет, помогает людям, а мне вот не захотела помочь. Нет, как бабушка она мне во всём помогала и с детей помогала растить, я и университет окончила, благодаря только бабушке.
–  А в чем она тебе не захотела помочь?
–  Я просила её, чтобы она погрузила меня в регресс, но она сказала, сама всё вспомню.
–  Верно, сделала, гипноз штука серьёзная, действует на психику, а там ещё не известно, какая сущность подлетит, да займётся тобой. А что ты хотела вспомнить?
–  Так вот этот эпизод в моей жизни, о том, как я в аварию попала. Вот момент аварии и этот отрезок, что после неё всё произошло, и где лечилась, и почему все были в местной клинике, а я где-то неизвестно где. Помню, в двух клиниках была. Но запомнила только лишь мамину. И мне хотелось восстановить это. Мне кажется, этот отрезок был очень важен мне.
–  Важен, согласен. И для тебя важен, и для меня. И ничего не помнила?
–  Так, отдельные картинки мелькали, а соединить не могла. То ли правда это, то ли нет, а может во сне увидела, понять тоже не было возможности.

Алёна рассказывала и старалась снять кольцо с пальца, но оно не снималось. Она стаскивала и стаскивала его, но безуспешно.
–  Вот зараза! Воскликнула она. Не снимается.
–  Не снимай, Алёнушка, оно тебе помогает во многом. Придаёт силу в смелости, и в разговорной речи и ещё должно показать направление домой. Или ты останешься? Я бы очень хотел, чтобы ты осталась.
–  Да вот ещё. Там дома у меня мои мальчишки, сыночки мои.
–  Сыночков мы переправим сюда.
–  Нет. Там родители и бабушка, да и работа, дом. Нет, нет, хоть ваш мир и хорош, но мой лучше.
–  Чем? Алёна? У вас там не прекращающие войны и катаклизмы, народ весь в райздраве, а здесь умиротворение.
–  У кого нет войны в сердце, того она не затронет. У меня даже к свекрови нет войны. Всё наладилось, она и сын её, божёнок, остались позади, а я и сыночки мои живём в другой жизни, своей жизнью. Нет, я домой, и если можно, то сегодня же. Работу первого дня я окончила, фотографии всем понравились. Остальные сделаю дома и передам через Чагадая или через дядю Славу. Я выполнила все условия командировки и мне надо теперь домой. Я не хочу оставаться в чужом мире. Мне надо спешить, получу за заказ оплату и будем жить с моими мальчиками вольно и беззаботно. А возможно и уедем. Не понимаю бабушку и чего она вцепилась в то село?

– Здесь жил Даниил Яровой, здесь когда-то была вотчина Яровых, вот она и осталась здесь.
Алёна побежала к ступенькам, и спускалась бегом, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, говорила.
– Возможно. И так я долго задержалась здесь. Моё пребывание здесь зашкаливает. Выговор от главного схлопочу. Я ещё никогда так долго не делала свою работу. Сама не понимаю, как всё получилось, и это падение в водопад. Это шутка богов? Из-за этой шутки может рухнуть моя жизнь.
–  Успокойтесь Алёна. Конечно, ты поедешь домой. И уж никак ваша жизнь не рухнет, ни твоя, ни твоих детей,  из-за какой-то шутки, как ты считаешь. Она у тебя изменилась уже давно, ещё девять лет назад.
Пат догнал её и взял под локоть, продолжил.
Осторожнее, Алёна, лестница крутая и длинная. Не хватало ещё раз тебе упасть. И выговора никакого не будет. Ты вернёшься вовремя. Не волнуйся. Тебе ещё следует премию получить.

–  Не надо мне никакой премии, я домой хочу.
Алёна выдернула свою руку из цепких объятий Пата и пошла вниз с гордо поднятой головой, но он снова догнал её и остановил, задержал за руку.
– Осторожней, Алёнушка, сейчас уже будет ниже не так светло, как наверху.
– Я вижу, я буду осторожна.
И снова выдернула свою руку и нервно затеребила кольцо, попыталась снять его.
Но Патр потянулся, взялся её снова за обе руки, тихо сжимая каждую в своих ладонях, посмотрел ей в глаза, произнёс.
– Не волнуйся, Алёнушка. Ты обязательно вернёшься домой. Спускаемся дальше.
Вскоре они спустились, прошли какое-то расстояние по прямой тропе и оказались возле дворца.
И уже перед дверью в комнаты Алёны Патр обнял Алёну, так крепко, что было ей не вырваться, и прошептал в самое ухо.
– Жизнь преподносит сюрпризы, что в них не сразу разберёшься. Но мы обязательно разберёмся. И мне жаль, что это произошло сейчас, я должен уехать, и как бы я не отодвигал время, оно неумолимо влечёт меня заняться делами. Прошу, повремени с отъездом. А как только я разберусь с делами, я тебе ни одной секунды не предоставлю, ни одного шанса не думать обо мне. Только не вздумай выйти ещё раз замуж, тогда я найду и украду тебя. Имей ввиду.
И поцеловал её в висок, повернулся и ушёл. Алёна стояла и смотрела ему вслед.

– Что это было? Хм. Объяснение в любви? Нет он уже говорил о любви. А здесь, что? Это он так застолбил меня? Бронь наложил? Вот ещё! Ха! Не на ту напал.
Произнесла Алёна и пошла спать, но уснуть она не смогла, ей стало интересно, сохранились ли фотографии в фотоаппарате, те, которые она снимала до падения в водопад. И встала с кровати, пошла и, взяв фотоаппарат, вернулась снова в постель, удобно устроилась, прислонившись к спинке кровати. И стала на дисплее просматривать фотографии. И к её радости всё было сохранено. На сердце стало спокойно и уже собралась закрыть аппарат, как снова мелькнуло Фото Патра, она снова открыла его и долго рассматривала, и вдруг увидела какие-то потоки, она поморгала глазами, а когда остановила взгляд на фотографии, вновь увидела поток.
– Что это? Поток силы?

Она не поняла и не знала, что здесь бурлит. Эти яркие цветные пятна пестрели и переливались, вырывались наружу, как будто Патр находился рядом с ней и снова держит её за руку.

– Вроде бы это простая фотография, а почему такое происходит?
Спросила себя Алёна. Не понимаю. Ой, да ну, всё это. Не хочу я общаться с их  магией. Зачем она мне нужна? Без неё живётся спокойно.
Закрыла фотоаппарат, положила его на тумбочку, повернулась на бок, затем вздохнула и произнесла.
И повезло же мне именно с этой жизнью, где  попала прямо в сериал мыльной оперы. А вот сейчас действительно, как определить? Рекламная пауза наступила или сериал закончен? Или самый захватывающий эпизод впереди? Не буду сейчас об этом думать, надо уснуть.
Чуть глубоко подышала и вот тут она заснула в спокойствии.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.