у других венки плыли до рук горячо любимых

У других венки плыли до рук горячо любимых,
а мой мне же на шею лег ласковой, да петлею.
Ты дождался, когда на дно камнем тяжелым лягу
и от света кубышки солнечного укроют,
и с улыбкой ушел — вот такая твоя забота,
вот такая любовь, о которой мне снились сны, но
пусть мое тело там, на дне, быстро холодным стало,
сердцу, местью горящему, век теперь не остынуть.

Я приду к тебе тенью с рассветом твоим последним,
взяв за руку сестер, обведу тебя хороводом,
затащу полежать на из ряски, как пух, перине.
Поцелуи на вкус, будто жадно глотаешь воду.
Ты мне дал новый дом, а тебе о своем лишь грезить:
в рыхлой почве, песке или в мутной речной воде, но
никогда твоим, милый, костям найти покоя —
это плата за то, что решился со мною сделать.

У всего есть цена: у кубышек, любви и ила,
тихой заводи, где моя месть теперь спит спокойно.
Поплывут вновь венки новым жарким и знойным летом,
лишь то место, где сплю, огибая путем окольным,
и осядут послушно в руках горячо любимых,
не твоих, не моих — ты за нас выбрал жизнь иную:
как петля, как капкан, страх и ужас твоих объятий,
словно воду глотаешь, на вкус мои поцелуи...